Услышав это странное, не побоюсь даже сказать, что человечество впервые за всю свою историю наблюдает подобное приветствие, я поднял голову — там оказалась моя одноклассница Сендзёгахара Хитаги.

Соответствуя воскресенью, она, конечно же, не в школьной форме. Я уж думал, ответить что-нибудь на этого внезапного «дохлого пса», как разглядел, что она ещё и собрала свои прямые волосы, которые в школе всегда распускает, в хвост, и от этого свежего образа неосознанно проглотил все вертевшиеся на языке слова.

Ничего себе...

Не сказал бы, что одежда как-то особо откровенна, но верх отлично подчёркивал грудь, а низ представлял собой немыслимой для школьной формы длины юбку-шорты. Не сказал бы, что дело в юбке, но вот чёрные чулки смотрятся куда лучше голых ног.

— Ты чего. Обычное ведь приветствие. Шутка. Не надо делать такое лицо, будто ты и правда обиделся. Арараги-кун, у тебя недостаток чувства юмора в организме?

— А, н-нет...

— Или нет. Невинный Арараги-кун познал райское наслаждение, попав под чары моего чарующего наряда?

— …

Как бы то ни было, этот её каламбур достаточно точно, можно сказать, в самое яблочко, описывал моё впечатление, из-за которого я и засунул поглубже свои слова.

— Кстати, 蕩れ в «попасть под чары» то ещё словечко. Смекаешь? «Торэ» пишется «трава над горячей водой» и идёт на порядок выше «моэ» — «трава над сиянием», все мои надежды собрались в этом чувственном слове, нацеленном в будущее. Так и просится «торэ горничных» и «торэ некомими».

— Просто твой новый образ впечатляет куда больше старого. Вот и всё.

— А, это да. Тогда я ведь скромнее одевалась.

— Да? М-м-м.

— Но всё это я купила только вчера. Отметила, так сказать, выздоровление.

— Выздоровление...

Сендзёгахара Хитаги.

Моя одноклассница.

Совсем недавно у неё была проблема. Проблема, которая началась с самого поступления в старшую школу и продолжалась до недавнего времени.

Больше двух лет.

Непрерывно.

Из-за этой проблемы она не могла завести друзей, не могла с кем-либо контактировать, и жизнь в школе для неё была словно тюремное заключение. Но, к счастью, в прошедший понедельник всё наконец разрешилось. Я некоторым образом поучаствовал в этом разрешении; мы с Сендзёгахарой на первом году, на втором, а теперь уже и на третьем сидим за соседними партами в одном классе, но впервые заговорили друг с другом только тогда. Можно сказать, так завязались мои отношения с этой девушкой, создающей впечатление молчаливой и нежной болезненной отличницы.

Проблема разрешилась.

Разрешилась.

Хотя в случае Сендзёгахары с проблемой, с которой она прожила несколько лет, конечно, не всё так просто: после этого она до самой субботы не появлялась в школе. Наверное, улаживала вопросы в больнице и проходила детальное обследование, я б сказал даже, исследование.

И вчера.

Для неё всё закончилось.

Похоже.

В конце концов.

Или наоборот, только.

Если подумать, то скорее, наконец.

— Ну, если и так, но корень проблемы это не излечит, да и сам этот вопрос довольно сложный: быть честно счастливой или нет.

— Корень проблемы?..

Проблема у неё та ещё.

Но, наверное, всё странности, которые люди называют проблемами, таковы — вся их истинная натура проявляется и объясняется лишь под самый конец.

Так в случае Сендзёгахары.

Так и в моём случае.

— Ладно. Лучше не беспокоить этим других.

— Хм. Ну, да.

Это верно.

Верно для каждого из нас.

— Да. Всё так. К тому же я счастлива лишь от того, что мне хватает ума беспокоиться об этом.

— Хочешь сказать, где-то существует несчастный, которому даже беспокоиться не хватает ума?

— Арараги-кун тупой.

— Прямо в лоб!

И полностью забила на контекст.

Значит, ты этим просто хотела сказать, что я тупой...

Нисколько не изменилась почти за неделю.

Хотя думаю, немного сгладилась.

— Но это хорошо, — сказала Сендзёгахара, тонко улыбнувшись. — Сегодня я намеревалась немного попривыкнуть, но мне бы хотелось, чтобы ты увидел этот наряд первым, Арараги-кун.

— Хм?..

— Проблема решена, и теперь я свободно могу выбирать стиль и фасоны, вот. Могу надевать любую одежду, какую только захочу.

— А-а... ну да.

Не могла свободно выбирать одежду.

Ещё одна из проблем Сендзёгахары.

И это в возрасте, когда хочется красиво одеваться.

— Хотела показать мне первому, значит. Какая честь, я польщён.

— Не показать, Арараги-кун. Хотела, чтобы ты увидел. Совсем другой нюанс.

— Э-э...

А вот в понедельник мне открылся вид куда больше, чем «скромнее одевалась»... Однако этот наряд, так подчёркивающий грудь, определённо не лишён очарования, да такого, что глаз не отвести. Должно быть, у неё хороший вкус, раз меня как магнитом тянет. Хоть она позиционирует себя «болезненной», но точно чувствую в ней позитивное направление, противоположное этому слову. Собранные в хвост волосы хорошо открывают верх. Особенно, в области груди. Эй, чего я только о груди и говорю... Она даже не открыта... Но если учесть, что сейчас самая середина мая, то наряд с длинными рукавами у девушки в чулках не особо-то и откровенный, но тем не менее довольно экзотичный. Что же это, что вообще такое? Неужто из-за того опыта с Сендзёгахарой Хитаги в понедельник и Ханэкавой Цубасой на Золотой неделе, я обрёл способность чувствовать одетую девушку более сексуальной, нежели обнажённую или в нижнем белье?..

Беда...

Прекрасно обошёлся бы без такой способности, я же всё-таки старшеклассник...

Я о том, что если серьёзно, то как-то грубо вот так пялиться на одноклассниц. Надо же, как я сам себя пристыдил.

— Кстати, Арараги-кун. Ты что вообще тут делаешь? Наверное, уже успел бросить школу, пока меня не было. И теперь не можешь рассказать своей семье об этом и прикидываешься, будто ходишь на занятия, а на самом деле маешься от безделья в парке... Если так, то, похоже, наконец оправдались мои опасения.

— Прям отцовские нравоучения...

К тому же сегодня воскресенье.

Да и День матери.

Так собирался я возразить, но передумал. Из-за определённых обстоятельств Сендзёгахара живёт с отцом. Что до матери, то с ней довольно запутанная история. Наверное, не стоит так заморачиваться об этом, но это же и не то, о чём стоит бездумно болтать. На пока поставим табу на слова «День матери» для Сендзёгахары.

Но...

Это и не значит, что я сам хочу об этом говорить.

— Да ничего такого. Время убиваю.

— Поговаривают, что человек, который отвечает на вопрос, чем он занимается, «время убиваю», никчёмен. Но я бы хотела, чтобы это никак не касалось тебя, Арараги-кун.

— Да небольшой туринг просто. На велике, — добавил я.

Услышав это, Сендзёгахара хмыкнула и оглянулась в сторону входа в парк. Туда, где находится велосипедная стоянка.

— Так это твой, Арараги-кун.

— М-м? Ага.

— У него же каркас такой ржавый, будто его специально покрыли оксидом железа, цепь вся изломана, и ни сидушки, ни колёс, как он вообще ездит-то.

— Не этот!

Это брошенный.

— В стороне от этих двух, стоял ещё один, красивый такой! Красный! Это мой!

— М-м... А-а. Этот горный велосипед.

— Да-да.

— MTB23.

— Ну... да.

— MIB.

— Это другое.

— Хм-м. Тот твой. Но всё равно он какой-то странный. Не такой, на котором я с тобой ездила.

— Тот для школы. Не буду же я кататься по городу на велике с корзинкой.

— Ясно. Ты ведь старшеклассник, — одобрительно закивала Сендзёгахара.

Ты тоже старшеклассница, так-то.

— Старшеклассник, горный велосипед.

— Что-то подозрительно...

— Старшеклассник, горный велосипед. Среднеклассник, нож-бабочка. Младшеклассник, задирание юбок.