Кана, сидящая около Эльзы, но в упор ее не замечающая раньше, вдруг обернулась и потребовала чекнуться кубками. Как только их кубки со звоном соприкоснулись друг с другом, Альберона начала поглощать вино, а Эльза, дрожащими руками, поднесла кубок к губам и сделала глоток.

— Скарлет, ты что, пить не умеешь?! — Усмехнулась Кана.

Эльза ничего не ответила, она сделала еще один глоток, потом еще и еще. Пока не выпила все вино в своем кубке.

А потом Макаров начал разговор. Но Эльза его не слушала. Лексас что-то втолковывал Жерару, Нацу и Гажил поддерживали. Минут через пятнадцать Эльза почувствовала себя нехорошо. Когда разговор был окончен, и Жерар сидел ошарашенный информацией, которую только что услышал, у Эльзы помутилось сознание. Начало сильно тошнить, лицо стало мертвенно-бледным, голова раскалывалась ужасной болью. Она, как в тумане, схватилась за сердце, в районе которого отдавало острой болью, из уголка губ пошла струйка крови. Эльза упала со стула, потеряв сознание. Она не слышала, как Люси кричит, чтобы она не умирала, как Кана назвала ее идиоткой, умчавшись куда-то. Как Жерар склонился над ней, что-то сказав. И она не помнила, как оказалась в сильных мужских руках, которые ее обнимали. Хотя, может этого и не было, и ей все это кажется?

Глава 19

Было темно. Ничего не видно. И тихо. Пугающая тишина давила на нервы. Пусто. Холодно. Страшно.

Именно так Эльза могла охарактеризовать свое состояние. Она чувствовала холод. Температура понижалась с каждой минутой. Она не знала ни где находится, ни как сюда попала. Чтобы нарушить давящую тишину, Эльза попыталась позвать кого-то, но у нее не получилось. Она вдохнула, приготовилась кричать, открыла рот, но голос пропал. Даже хрипа не было. Она повторила все снова. Вздохнула, открыла рот, и как можно громче попыталась позвать кого-то. Но в место крика, была звенящая тишина. А может она просто не слышит? Она ничего не слышит. Вообще ничего. Может, она лишилась слуха?

Эльза сглотнула, переводя дыхание. Находиться на одном месте не хотелось, но и куда идти она не знала. Куда не повернись — кругом одна тишина, пустота и темнота.

Эльза сжала кисти рук в кулаки, и с радостью поняла, что двигать конечностями она может. А значит, она сможет сдвинуться с места. Эльза осторожно, не спеша, пошевелила правой ногой и, когда ей это удалось без труда, сделала шаг вперед. Но, следовало ей лишь шагнуть вперед, как ощущения твердой поверхности под собой пропало. Она осознала, что летит вниз. Стремительно и бесшумно.

Это продолжалось неопределенное количество времени, пока Эльза не почувствовала, что погрузилась в какую-то жидкость. Скорей всего, в воду. Всплеска она не слышала. Она лишь ощутила, что находится в воде. И сколько она не пыталась плыть вверх, к воздуху, она как будто напрочь разучилась плавать. Руки не слушались. Ноги тоже. Она камнем погружалась на дно. А кислород заканчивался. Умом она понимала, что нельзя поддаться раздражению легких и сделать такой желанный вдох. Ведь вместо такого привычного кислорода, в легкие хлынет вода, и она не сможет остановиться. Она сделает еще один, и еще. Ее легкие будут наполняться водой, причиняя ей неистовую боль. Пока не разорвутся, не произойдет кровоизлияние, и она не умрет.

Эльза пыталась пошевелить конечностями, но ничего не получилось. Ее тело будто было связанно и постепенно погружалось на дно. Она тонула. Еще чуть-чуть и она умрет. Утонет.

В темноте. В тишине. В бездне.

Пассажирское судно причалило к одноименному порту города Жемчужные Пески. «Жемчужные пески» был самым огромным портовым городом во всем Фиоре. Через этот город осуществлялась поставка экспорта в Англию, и импорта из Португалии, Ирландии, Шотландии и той же Англии.

В городе Жемчужные Пески располагались и курорты, отдых на которых могли позволить себе богатые люди. Но все же важнее для экономики страны была связь через морские пути с другими странами и торговля с ними.

В основном с борта судна в Фиоре высадились люди из низших слоев общества. Но двое человек были из «верхов». Какой-то граф, который, как понял Грей, приехал в Фиор инкогнито, и сам Фулбастер с Джувией. На Лоскар многие женщины, которые были с ней в общей каюте до прихода Грея, смотрели осуждающе, перешептываясь о том, какая она проститутка для богатеньких мальчиков. А кто-то смотрел на нее с завистью. Но Джувия не обращала на эти взгляды никакого внимания. Она была увлечена другим делом — разглядывала каждую мелочь. Ей было очень интересно увидеть абсолютно непохожий на Берлин город в другой стране. Она ведь ни разу не выезжала из своего родного города, не считая вылазки в Ирландию, и то — в какой-то маленький городок.

— Джувия, пошли, — Грей тихонько подтолкнул ее, — карета нас уже ждет.

— Откуда они знают, что вы приехали? — Удивилась Джувия.

— Я отправлял письмо, будучи в Германии, чтобы прислали за мной карету в этот порт.

— А как вы точно угадали с числом? Ну, мало ли, вы могли задержаться в плаванье в связи с плохой погодой.

— С учетом самой хорошей погоды мы должны были прибыть сюда еще вчера вечером. В письме я просил, чтобы карета ждала меня до тех пор, пока я не сойду с корабля в этом порту. Все равно больше, чем на два дня я бы не задержался.

— Ясно.

— Пошли, кучер, наверное, уже заждался. — Грей с Джувией, одетой в простенькое платье — одно из тех, что она брала с собой, пошли к карете, в то время, как их багаж несли рабочие.

Подойдя к карете, Грей, будучи джентльменом, помог Джувии забраться внутрь кареты, и залез следом.

— В чем дело? Ты чем-то огорчена? — Спросил Грей, заметив задумчивое выражение лица Джувии.

— Нет, просто я чувствую себя не в своей тарелке.

— Поясни?

— Я никогда не ездила в карете. Это привилегия леди. Я-то не леди.

— Мы всего лишь едем в Магнолию, в гостиницу, как ты и хотела. Ты не обязана строить из себя леди.

— Ты прав. Ни к чему строить из себя ту, кем я не являюсь.

— Из тебя могла бы получиться прекрасная леди, — хмыкнул Грей.

— Я могу расценивать это как комплемент? — Улыбнулась Джувия.

— Конечно, — притворно-серьезно сказал он, — такая чопорная, немногословная леди. В идеале владеющая этикетом, соблюдающая всевозможные правила, леди.

— Фу, шаблон какой-то скучный. Внешне такая же красавица, как и все знатные леди, а внутри пустышка, во всем придерживающаяся шаблонного поведения. Это так… угнетающе.

— Ахах, ты права. Иногда это раздражает. Дамы, с которыми я общался на балах всегда были такими, как ты выразилась, пустышками.

— Я думала, ты к этому привык. Все же ты из высших слоев общества. И вас это, вроде как, должно устраивать.

— Ну, умом ты понимаешь, что общение дам с лицами мужского пола сдержано, вежливо, на одни и те же темы, шаблонно в общем — правильное общение. Норма. Но тебе становится скучно. Не запоминаешь даже имени тех, с кем говорил.

— Высшие слои общества променяли индивидуальность поведения, внешности и даже разума на богатство. Как не посмотри на знатных людей, они все выглядят шаблонно. Да, у них красивая одежда, но они все мыслят так, как учат их нормы общества, они стараются выглядеть так, как велит мода, они ведут себя ненатурально. — Поморщилась Лоскар.

— Такова жизнь в высших слоях общества, Джувия. А бедные люди для знати просто серая масса.

— Но, тем не менее, у каждого из серой массы есть хоть какая-то индивидуальность. Пусть и разум у нас шаблонный из-за устоев общества, но внешность мы не прячем за косметикой и париками, и общаемся друг с другом искренне. Не прячась за какие-то маски. И после этого начинаешь задумываться, а что же лучше. Настоящая жизнь в нищете, или же жизнь по заранее заготовленному шаблону, но в богатстве?

— И как же ты ответила на этот вопрос?

— Я готова терпеть нищету, болезни, голод, но я ни за что не променяла бы искренность за деньги. Многие крестьянские семьи договариваются о браках своих детей без их ведома, но не редкость и браки по любви в наших кругах. А за вас все решаю родители. Можешь привести хоть один пример брака, заключенного по любви?