- Наивные души, - усмехнулся старичок, поправляя на голове блестящий нимб. У стражей внизу такого не было, и я сразу отнес нашего собеседника к некой правящей силе. Конечно, когда сам отошел от болевого шока, щедро выписанного мне золотой клеткой. – Только душа, освобожденная от тяжести греха, сможет открыть врата в следующий пояс.

- Это мы, блядь, уже поняли, - ехидно ответил я, потирая обожжённые руки. – Почему бы вам как в Аду не сделать пропускную систему? Нет, бля. Давайте поебем грешников вопросами, да позаумнее. Тьфу.

- Не ругайся, Збышек, - обратился ко мне ангел. Я не удивлялся тому, что каждое божественное или дьявольское создание знает мое имя, а посему пропустил замечание стража мимо ушей. – Значит, вы пройти желаете?

- Ага. Аж счесались все, - поддакнула рыжая, подходя ко мне и бережно осматривая мои израненные руки. – Экий ты долбоеб. Какого беса ты за прутья хватался? Фильмов не смотрел, где все под напряжением?

- Забыл, - буркнул я. После того, как Астра осмотрела меня, ничего нового не сказав, я повернулся к стражу. – Нам грешница одна сказала, мол надо на вопрос некий ответить, чтобы пройти?

- Да. Вопрос каждому свой.

- Это мы уже поняли. Задавай, старче. Только избави нас от ожидания, - поторопил я его.

- Хорошо, Збышек, - лукаво улыбнулся ангел, вставая с облачка. – Ответь мне на один вопрос. Зачем ты сделал то, что сделал?

- Хуйня какая-то, - поморщилась Астра, но замолчала, глядя на мое лицо. Я шмыгнул носом и вытер мокрые глаза.

Глава двадцать третья. Гордецы здесь медленно ползут.

Глупый на первый взгляд вопрос имел на самом деле глубокий смысл. Старушка не обманула. Вопрос был личным, и ответить я мог только после тщательного раздумья. Астра удивленно на меня посматривала, но я не мог ей рассказать о своих мыслях и переживаниях. Конечно, может показаться, что вопрос поверхностный и ответить на него можно двояко, выставив все в благополучном для себя свете. Но ангел, задав этот вопрос, также наполнил мою голову и воспоминаниями об одном событии, которое я тщательно похоронил в своих мыслях.

Это случилось в далеком детстве, когда я был сопливым мальчонкой и еще не ведал, что такое тяжелый метал, девичьи прелести и крепкие спиртные напитки. Был у меня щенок немецкой овчарки. Мама купила мне его после тщательно спланированных уговоров, капризов и даже истерик. Я очень хотел собаку. И я ее получил на свой двенадцатый день рождения. Никто и представить не может, каково это – получить друга, который всегда будет рядом. Особенно для меня. Маленького, косноязычного мальчишки, вечно обижаемого друзьями по двору. У меня появилась настоящая собака. Собственная домашняя животина, которую я безумно любил. Правда, пес около пары месяцев щеголял без имени, ибо я не мог решить, как же назвать нового друга, пока однажды не прочитал сборник древнегреческих мифов. Так у меня появился свой персональный Аргос, как у великого царя Итаки, приключениями которого я постоянно зачитывался. Этот пес был под стать своему античному тезке. Верный, добрый и потрясающе ласковый. Он ждал меня дома, когда я учился, и радостно вилял хвостом, когда я приходил из школы. Летом Аргос спал рядом с моей кроватью, а холодными зимами сворачивался большим клубком в ногах и сладко посапывал, иногда гоняясь за другими собаками в своих собачьих снах. Я мог часами гулять с ним по старому парку и весело смеялся, когда он ловил в густой траве ящериц или с головой нырял в снег, радостно лая.

Моего пса обожали все ребята двора и если раньше они предпочитали дразнить меня или просто смеялись над тем, как я разговариваю, то теперь я стал поистине уважаемым человеком. Ведь у меня была собака. Красивая, добрая и ласковая собака. Мой друг, Аргос. Его любили все, кроме одного человека. Местного хулигана по имени Женя. Хулиган, носящий кличку Голубь, был тем еще обмудком, постоянно издевающимся над тем, кто был слабее его. Он шпынял детвору, отбирая у них игрушки, бил стекла в квартирах, расположенных на первом этаже, и всем своим поведением показывал то, что скоро отправится в места не столь отдаленные. Я всегда старался его обходить стороной, тем более, что Аргос, обычно ластящийся ко всем, злобно рычал, увидев долговязую фигуру хулигана на горизонте. Но после одного случая я его просто возненавидел.

Как-то гуляя с Аргосом по двору темным вечером, я услышал странный писк и грубый хохот, доносящиеся от газовой будки в центре нашего квартала. Любопытство взяло вверх, и я направился в сторону звуков, предварительно намотав на руку поводок, дабы пес никуда не убежал. Когда же я достиг будки, то увидел там того самого хулигана, нещадно мучавшего маленького котенка. Он таскал его за хвост и радостно заливался соловьем, наблюдая за мучениями пушистого комочка, пока не подпрыгнул от неожиданности, услышав ворчание Аргоса. Хулиган велел мне проваливать, но я в ответ отцепил поводок и впервые в жизни велел псу броситься на человека. Овчарку упрашивать долго не пришлось, и в скором времени Голубь валялся на земле, отчаянно воя от страха и пытаясь вырвать свою руку из пасти собаки. Ему это удалось, когда я подбежал и ценой невероятных усилий оттащил разъяренного Аргоса. Домой мы возвращались, как победители. Еще бы. Спасли маленького котенка, который отбился от своей кошачьей мамы, жившей в подвале моего подъезда.

А потом были долгие разбирательства с родителями бедного Жени, на которого бросилась моя собака. Их не волновало, что сыночка мучил котенка и постоянно обижал всех и вся. Сам Голубь, ехидно улыбаясь, стоял рядом и кивал головой, повторяя, как «злобная шавка чуть руку ему не откусила». Мама, вздохнув, откупилась от мерзких людей половиной своей зарплаты, а мне строго настрого запретили гулять с Аргосом во дворе и бедному псу даже купили намордник. Со временем об этой истории все забыли. Все, кроме Голубя.

И вот одним морозным вечером, когда я выгуливал собаку на ночь, Аргос внезапно коротко тявкнул, замахал хвостом и бросился в глубь двора. Я побежал за ним, но куда мне, хилому и слабому мальчонке, угнаться за быстрой овчаркой. Пес убежал. Я битый час искал его по темным углам, звал и сулил вкусную колбасу на ужин. Ответом была тишина. Пока не пришла мама и не забрала меня домой. Сна тогда не было ни в одном глазу. Я лежал на кровати в своей комнате и сжимал в руках поводок, иногда тоскливо поднимая голову, услышав лай на улице. Спустя какое-то время, когда мама уснула, я тайком выбрался на улицу и до утра бродил по ближайшим дворам, зовя своего друга. Но он пропал. А спустя неделю, ко мне подошел Голубь и, издевательски улыбаясь, протянул окровавленный ошейник. Ошейник моей собаки.

Красная пелена упала на мои глаза, и очнулся я уже дома. Рядом стояла испуганная мама, два суровых милиционера, а также орущие родители Голубя. Конечно, никто не поверил потерю памяти и вообще, моим словам никто не предал значения, пока один из стражей правопорядка не протянул мне лист бумаги, где были записаны мои показания.

Согласно им, я схватил валявшийся на земле кирпич и принялся дубасить им несчастного Евгения, попутно выкрикивая различные ругательства. Меня оттащили прохожие, потом кто-то вызвал скорую помощь, а с ней и милицию. Врачи и милиционеры тщетно пытались вырвать у меня из рук кожаный ошейник, в который я судорожно вцепился, отказываясь отдавать. Это было все, что осталось от моего Аргоса.

Потом выяснились все обстоятельства. Моего верного друга убили конченые отморозки, решив отомстить за унижение над Голубем. Сам Голубь стал уродом в буквальном смысле. Кирпичом я сломал ему нос, челюсть и выбил все зубы, попутно раскроив кожу на лице. После этого меня поставили на учет, и от более серьезного наказания спасло только то, что дружки хулигана, вывалили всю правду и не пощадив своего главаря.

Мама пыталась мне купить еще одну собаку, но я твердо отказался. С того момента я стал более злым, циничным и старался не привязываться к своим друзьям. А Голубь после этого повредился умом, превратившись в дурачка. Врачи выдвинули версию, что виноват я, испортив парню лицо, благодаря чему тот превратился в идиота, но я знал, в чем дело. Око за око, зуб за зуб. Лучшего друга я уже потерял и ценой невероятных усилий смог отрешиться от страшных воспоминаний, вызванных вновь седым ангелом, с интересом наблюдавшим за мной.