Юра был типичным ботаном, который любил слушать говнарский рок в духе Сплин, Арии и Кино с приснопамятным Цоем. Он и дружил с нами по одной причине, чтобы всегда держать в поле зрения свою сестру Галю. Над Юрой постоянно все шутили. Даже Антон, который был спокойным, как алкоголик в коме. Но и от брата Зайца была своя польза. Он знал все и обо всем. Эдакая карманная Википедия. Юра любил вещать на темы музыки, доказывая нам всем, что русский рок лучше зарубежного метала тем, что понятно о чем поют и тем, что в текстах скрывается глубинный смысл. Искать глубинный смысл в текстах Vomitory он категорически отказывался, называя их музыку «бурлением гнилого водолаза».

Друзья о чем-то негромко переговаривались, а Юра одергивал свою сестру, которая притащила с собой модную фляжку с пентаграммой на металле и отменным виски внутри. Галя постоянно пыталась приложиться к крепкой жидкости, но брат, тихо бубня о чем-то, ее постоянно отговаривал. Антон вообще слушал музыку в наушниках, покачивая ногой в такт тяжелым рифам и изредка шлепая Маразму по ноге. Рядом с ними сидела моя мама. Она тоже была во всем черном и держала в руках помятый платочек.

Из маленькой дверцы, находящейся аккурат за алтарем, тем временем вышел священник, держа в руках Библию. Вид его был крайне удрученный и замученный. Может его оторвали от причастного вина, кто знает. Но прихожане сразу умолки, а Антон даже выключил любимый им Dark Funeral, и обратил свой косой взор на служителя церкви. Тот откашлялся и начал речь.

- Братия и сестры. Мы собрались в сей печальный для нас день… - я сразу потерял нить разговора, и кое-как протиснувшись через руки и ноги моих соседей по скамье, выполз вперед, дабы размять затекшие колени и встать ближе к выходу, ибо от спертого воздуха начала кружиться голова.

Священник долго и нудно рассказывал о тяжелой участи смертных, что ведут праздный образ жизни и не впускают Бога в свое сердце, как это делают все известные истории мученики. Затем он прошелся по тому, что все случившееся является волей самого Бога и нам надо бы все это принять без спеси и траурных слез. Затем он рассказал немного о пареньке, ради которого все и собрались. Эта часть его речи вызвала больше слез, соплей и стенаний. Даже Галя прослезилась и таки украдкой опустошила свою флягу, пока брат благоговейно взирал на иконы, думая о чем-то своем.

Я же думал о том, когда все это закончится. Хотелось на свежий воздух, напиться дешевой водки и забыть о случившемся, как можно скорее. Но у священника были свои планы. Он битый час рассуждал о вопросах теологии, рассказывал, что такое Рай и Ад, и что мы все когда-нибудь предстанем перед Ним. Перед Богом, само собой. Наконец, когда хористы, поющие откуда-то из глубин церкви, замолчали, священник милостиво всех отпустил, предоставив крепким ребятам из церемониальной службы забрать того, ради кого все и затеялось.

Когда все прихожане покидали церковь, я осторожно пробрался к ящику. Там лежал молоденький паренек лет двадцати двух от роду. В белой рубашечке, черных брюках и таких же черных туфлях. Казалось, он спал. Но я знал правду. Ведь это был я. Вернее мое тело. Сам я стоял рядом, не видимый никем и совершенно не представляющий, что делать дальше.

Когда все произошло, и я очутился возле своего тела, лежащего в странной позе, то первым ощущением было следующее. Какого, блядь, хуя?!

Да. Не было всяких ангелов, демонов, лучей света, лестниц, небесных врат и жарких дыр в земле, откуда слышатся крики грешников. Только крики моих друзей, бегущих ко мне со всех ног и моя охуевшая душа, взирающая на это безобразие. Казалось, только вчера я слушал музыку, мечтал о концерте Decapitated, размышлял над тем, как бы подкатить к Зайке и предаться с ней постыдной любви в комнате ее непутевого брата. А теперь я стою в виде духа и смотрю за тем, как мое тело выносят из церкви.

От грустных мыслей меня отвлекла музыка, раздавшаяся в тишине церковного зала. Мелодия была настолько прекрасной и чистой, что даже моя неформальная сущность радостно улыбнулась, услышав первые аккорды. В центре возник большой круг из ослепительного и сияющего света. В нем стоял неизвестный мне мужчина в белой сутане и с невероятно удивительными глазами. Он протянул мне руку и ухмыльнулся.

- Что стоишь? Пошли.

- Куда? – оторопело спросил я, почесывая голову и стараясь не задеть резинку, стягивающую хвост моих волос.

- Определять твою судьбу, Збышек, - мужчина строго посмотрел на меня и вновь улыбнулся. Его синие глаза были такими добрыми, что по всему телу разлилась блаженная истома.

- Круто. Вы и мое погоняло знаете. А вы собственно кто?

- Проводник твой.

- Погоди. Так ты Петр? – удивился я в который раз. – Стоишь у райских врат и решаешь, кто туда войдет?

- Можешь и так меня называть. Я не против. Только одна просьба. Нам надо поторопиться. Меня ждут в других местах, - Петр повелительно скрестил руки на широкой груди и замер, ожидая, когда я войду в круг.

- Ладно. Поехали, - хмыкнул я и пошел к нему.

- Поехали, Збышек, - мужчина закрыл глаза и что-то пробормотал. Появившийся словно из ниоткуда ветер, ласковый и теплый, подхватил меня и понес к небесам, которые виднелись сквозь дивную дыру в потолке церквушки.

Я не знаю, сколько времени занял полет, но ощущения от него были крайне приятными и даже волшебными. Просто представьте самые милые моменты, которые вы можете пережить снова, и все они будут в самых ярких и сочных деталях. Будто вы первый раз пробуете на вкус губы того человека, который вам нравится. Или впервые прыгаете с парашютом. Эйфория, оргазм, счастье. Есть много синонимов и каждый идеально подходит к этому полету. Но любой полет рано или поздно имеет обыкновение заканчиваться. Так случилось и в этот раз.

Я поднялся с колен и с удивлением осмотрелся.

Повсюду раскинулись величавые белые облака, похожие на большую пуховую перину, на которой так сладко спать и предаваться любви с девами. Яркое солнце заливало все пространство своим ласковым светом. Только свет не слепил. Он был теплым и нежным, как прикосновение к щеке любимого человека. Я постоял еще немного, просто закрыв глаза и наслаждаясь покоем, пока меня не окликнул знакомый голос.

- Збышек. Иди сюда, - велел Петр. Я, открыв глаза и поморщившись от того, что так быстро все закончилось, направился к нему. Мужчина сидел на белоснежном облачке, очень сильно похожим на стул. Рядом с ним парила гигантская книга в желтой обложке.

- Что это за талмуд? – спросил я, подходя ближе.

- В этой книге записаны все дела и поступки всех людей на свете, - весомо заявил Петр, раскрыв книгу. Когда он это сделал, я заметил, что на обложке красивым подчерком выведено одно слово. «Летопись».

- Летопись? Это моя летопись? – спросил я, присаживаясь на пол, который был таким же мягким, как и все вокруг.

- Летопись всего, что деялось на свете.

- Круто. Маловато деялось значит, раз книга не такая и большая.

- Это твоя летопись, Збышек.

- Ну пиздец, - ругнулся я, совершенно забыв, где нахожусь. Петр нахмурился, но промолчал, перелистнув пару страниц.

- Так, посмотрим, - пробормотал он, погрузившись в чтение. Я не мешал ему, решив осмотреться по сторонам. Прямо за спиной Петра мерцали золотым светом диковинные ворота с маленькими фигурками ангелов на вершине. Однако за ними не было райских кущ и тысяч праведников, сидящих на зеленых лугах и задрачивающих свои флейты. Там, как и везде, были сплошные облака.

- Это и есть Рай? – спросил я, когда сидеть в тишине попросту надоело.

- Нет, - ответил Петр, не отрываясь от книги. – Ты на Пороге.

- Час от часу не легче. А где же ангелы, небесное воинство, праведники и сисястые бабы в одном исподнем?

- За Вратами.

- Я смотрю, ты на разговор не настроен, - кисло заметил я. Мужчина хмыкнул и поправил над головой маленький золотой ободок, который переливался всеми цветами радуги.

- Сейчас узнаем, стоит ли с тобой разговаривать вообще, - заметил Петр, подняв на меня синие глаза.