По-видимому, они лучше других современных им народов знали и «уставы неба» (по-гречески - астрономию) . Это было связано прежде всего с искусством прорицания, в частности с гаданием по молниям. По свидетельству Цицерона, этруски делили небосвод не только на четыре части (библейские «четыре ветра небесных»), но и те, в свою очередь,- еще на столько же.

 Это число наводит на размышления: именно из шестнадцати румбов состояла греко-римская «роза ветров» в период эллинизма. Только ли гадание по молниям привело этрусков к такой геометрии? Ведь имея в своем распоряжении шестнадцать румбов, узнавая их по такому же числу созвездий и связывая с направлениями определенных ветров, любой моряк может считать море своим домом.

 Этрусков по справедливости можно назвать одной из самых великих морских наций древности. Греческое их обозначение - тиррены - дало имя большому морю к западу от Апеннинского полуострова. Их великолепный город Адрия стал эпонимом другого моря - к востоку от Италии. Их латинское название - туски - звучит сегодня в названии итальянской провинции Тосканы, бывшей Этрурии. Под именем турша египетские писцы включили их в перечень «народов моря», целой серией ураганов обрушивавшихся с севера на страну фараонов. Римляне считали варварами всех, кто не разговаривал на латинском языке (в том числе и греков) - и признали этрусков своими учителями, прежде всего в религии и в науке мореходства. Больше того - этрусками были первые римские цари, а император Клавдий отдал почтительную дань этому народу, сочинив пространную историю этрусков, к несчастью не пережившую гибели Рима. И вот, странное дело, при таком высоком и несомненном авторитете тусков мы не знаем о них практически ничего. Только редкие обмолвки, рассеянные там и сям в трудах античных авторов,- вот и все наши сведения. Странный, непонятный, непостижимый заговор молчания начиная с времени правления «апокалиптического чудовища» Нерона, приемного сына Клавдия!

 Якорь - символ надежды - был атрибутом морского бога этрусков, Нетуна. Но, видно, надеждам этого народа не суждено было сбыться. Не помогла им и доведенная до наивысшего совершенства мантика - искусство гадания и прорицания, которому отдал дань восхищения Цицерон, да и не только он.

 Вероятно, не только с мантикой было связано и то, что этруски, как и египтяне и греки, считали несчастливым западное направление. Возможно, это представление сыграло немаловажную роль в успешной колонизации Запада карфагенянами, лишенными подобных предрассудков. Оно же способствовало и относительной изоляции Запада. Если в более древнюю эпоху карфагеняне «заселили» западные воды измышленными ими чудовищами, то в V веке до н. э. жители восточного Средиземноморья вполне полагались на авторитетное свидетельство Фукидида, окрестившего своих соотечественников, осевших в южной Италии и Сицилии, разбойниками. Однако у карфагенян, римлян, этрусков и западных греков были ничуть не меньшие основания назвать точно так же обитателей Эгейского моря. Просто у них еще не было своего Фукидида.

ЭПИСОДИЙ IV.

ВРЕМЯ И МЕСТО ДЕЙСТВИЯ: VI - II ВЕКА ДО Н.Э., ЦЕНТРАЛЬНАЯ И ВОСТОЧНАЯ ЧАСТИ СРЕДИЗЕМНОГО МОРЯ.

На заднем плане сцены -

фронтон Дельфийского храма,

на нем надпись:

«Познай самого себя - и ты познаешь

богов и Вселенную».

Примерно в 425 году до н. э. неизвестный афинянин, современник Сократа, попытался определить, что же это такое - быть властителем морей. Властитель морей не только сам хороший моряк, но и его рабы - превосходные гребцы, а подчас и опытные кормчие. Если подданные сухопутной державы могут сражаться соединенными силами, то властители морских держав (как правило, островных) полагаются лишь на самих себя. «Затем властителям моря можно делать то, что только иногда удается властителям суши,- опустошать землю более сильных...». Они могут плавать сколь угодно далеко и торговать с любыми народами: «таким образом всякие вкусные вещи, какие только есть в Сицилии, в Италии, на Кипре, в Египте, в Лидии, есть в Понте, в Пелопоннесе или где-нибудь в другом месте,- все это собралось в одном месте благодаря владычеству над морем». Быть властителем морей - это значит получать строевой лес из Македонии, Италии, Киликии или Кипра; лучшие в мире вина, благовония и финики - из Сирии; скот и молочные продукты - из Италии и Сицилии; железо - из Малой Азии, Кипра или Эвбеи; медь - с

Кипра, Эвбеи или Этрурии; лен, ковры и подушки - из Колхиды, Карфагена, Египта или Финикии; воск - из Фракии или Тавриды; зерно - из Тавриды, Египта или Сицилии. Властители морей - это монополисты в транзитной торговле, диктующие, что и куда должны везти чужеземные корабли. Наконец, «у всякого материка есть или выступивший вперед берег, или лежащий впереди остров, или какая-нибудь узкая полоса, так что те, которые владычествуют на море, могут, становясь там на якорь, вредить жителям материка».

 Властители морей были не столько купцами, сколько пиратами, но в первую очередь они были моряками. Эгейское море было для них отличным тренажером: частые острова, узкие извилистые проливы диктовали кораблям их путь. Нигде не было такого постоянства трасс, как в Эгеиде. Они начинались и кончались там, где к воде подходили караванные тропы. Профессиональный пират знал, что никто из плывущих с запада на восток или обратно не может миновать Киферы, а плывущий из Греции на Кипр, в Сирию, Финикию или Египет обязательно побывает на Родосе. Знал он и то, что в проливе между Родосом и Карпафом с июня по сентябрь дуют непрерывные этесии, заставляющие мореплавателя держаться малоазийского берега под прикрытием мысов. Там были свои, местные особенности. Едва ли кому-нибудь нравилось, например, когда течение, чинно шествующее на запад со скоростью один-два узла, внезапно, без всяких видимых причин устремлялось со скоростью три узла к юго-востоку, а несколько часов спустя возвращалось к минимальной цифре. Это случается и сегодня у мыса Гелидонья.

 Малоприятные сюрпризы поджидали и у союзной Родосу Фаселиды, где была основная стоянка на пути из Родоса в Киликию, защищенная от пиратов. Здесь путь между горами и морем очень узок и открыт лишь при северном ветре; зимою, когда задували сильные южные ветры, море подступало вплотную к крутым скалам, и даже идущие близко к берегу корабли не могли искать на нем защиты от пиратов, постоянно патрулировавших эти воды. Пирату было известно, что с Хиоса, Наксоса или Лесбоса - самого северного рынка черноморских и малоазийских рабов, первого в Эгеиде в VI веке до н. э., - море просматривается до Эвбеи, а от Геллеспонта можно увидеть Афон. Пират прекрасно был осведомлен обо всем этом и еще о многом другом: о ветрах и расстояниях, береговых ориентирах и звездных маяках, о том, что Пилос - лучшая гавань Пелопоннеса, а Ме- тона - самая оживленная, что Фалерон и Элевсин - лучшие рейды Аттики и что аркадийцы в своих сношениях с западом пользуются гаванью Килленой, а с востоком - Эгиной.

 И эвпатриды удачи с легендарных времен широко применяли свои познания на практике. Время было благосклонно к этой древнейшей профессии. Во второй половине VI века до н. э. схлынул вал Великой колонизации, и в городах-государствах Эгейского моря стали возникать тирании. Тиранами были те, кто захватил власть обманом или хитростью, если даже время их правления называли потом «золотым веком». Греки не вкладывали в это слово привычного для нас смысла. Фукидид, например, полагал, что тирании возникли как средство борьбы за талассократию и были направлены против пиратства. С .тираниями связана новая глава истории «трехглавой» профессии.

 Еще в 657 году до н. э. власть в Коринфе, имевшем жизненно важное значение для связей Запада с Востоком, захватил Кипсел и установил в нем свою тиранию. Главные торговые пути, идущие от Малой Азии к Италии, вдоволь попетляв в лабиринтах Спорад и Киклад, встречались у берегов Пелопоннеса. Юг этого полуострова увенчивал страшный мыс Малея. Купцы сворачивали к северу и через Саронический залив подходили к Истмийскому перешейку. Дальше суда или перетаскивали волоком в Ионическое море, или, чаще, купцы здесь разгружались, перевозили товары через перешеек и грузили на другие корабли, дежурившие по ту сторону Истма. Затем товары доставляли к Коркире - главному складочному месту в этих водах - и развозили по назначению: на север вдоль берегов Иллирии или на запад к Италии и затем вокруг Сицилии. Коринф быстро богател на пошлинах, на перевозках по суше и воде, на посреднической торговле.