— Корабль «Эмезин», медицинская служба конклава Санкт-Рена, просим разрешения…

— Давай я, — предложил Ит. — Ты уже охрип.

— Ну давай ты, а толку? — сердито отозвался Скрипач. — Черт, у нас не только горючка, у нас и воздух скоро кончится! Этак мы не только своих не догоним, мы тут сейчас задохнемся на хрен.

— Надо садиться, — в голосе Ита звучала неподдельная тревога. — Ох, не нравится мне это…

— Куда нас вообще занесло? — Скрипач потер переносицу. — Слушай, вот ты умный, да? Вот что у тебя получается с картами?

— Получается, что мы вошли не в тот проход, — уныло отозвался Ит. — Я виноват, прости. Не посчитал погрешность.

— Штурман из тебя, как…

— Прекрати, — попросил Ит. — Может, тут помогут. Я, кажется, уже понял, как идти дальше. Нам всего-то надо — воздуха и топлива, и мы в декаду догоним. Честно!

Все шло по сценарию.

С вероятностью сто процентов корабль после посадки распотрошат, прослушают, и просмотрят. И что увидят? А честные две недели отпуска двоих врачей какого-то конклава, вынужденную задержку, и потом — попытку догнать уже ушедший транспорт. И ошибку при входе в канал. Такие ошибки не редкость, к сожалению.

Всё чисто. Всё должно быть максимально чисто. И только так.

Но почему нет ответа снизу?

Они были уверены в том, что ответ — будет. Он просто обязан быть. Это общее правило; мало того, на орбите мира они своими глазами видели с десяток достаточно крупных транспортов, а это значит, что в мире действительно присутствует цивилизация с четверкой, а четверка предполагает и знание всеобщего, и развитую сеть коммуникаций, и еще кучу всего, в том числе — стандартный ответ на стандартный запрос, но…

Ответа всё еще не было.

И тянуть дальше смысла не имело.

— Садимся, — решил Ит, наконец. — Может, мы что-то неправильно делаем.

— Что мы делаем неправильно? — удивился рыжий. Играть дурака ему было не в первой. — Спрашиваем?

— Ну да. Может, мы неправильно спрашиваем, тут положено как-то не так, — Ит придвинул к себе прозрачную, похожую на стеклянную, пластину управления. — Давай только вместе, пожалуйста.

— Ты еще скажи, что ты доктор, а не пилот, — заржал рыжий. — Учись, сто раз тебе говорил. Ничего сложного.

«Эмезин» был машинкой, скажем так, довольно слабенькой, и с откровенно хреновой маневренностью. Где его раздобыли представители Мелтина, оставалось загадкой, но Ит и Скрипач, увидев, на чем им предстоит десантироваться, оторопели — они даже не знали, что где-то в Санкт-Рене сохранилась подобная рухлядь. Сами они работали и летали на высокой шестерке, а то и на семерке; в конклаве были и миры восьмого уровня, которые, пусть и неохотно, но всё-таки работали с низшими мирами; в общем, практически весь конклав шел по высоким градациям. Но чтобы такое!.. Крошечный двухместный корабль, со столь же крошечным госпитальным блоком, способным принять максимум шесть раненых. Старый. Очень старый. По сути даже не корабль, а бот с увеличенным запасом хода — пускаться на таком в далекое путешествие чистое безумие. Но…

— …По сценарию у вас патовая ситуация. Вы отстали от базового корабля, по собственной глупости, по недоразумению. И решились на отчаянный шаг: попробовать нагнать своих на том, что было.

— Ладно, допустим, — Ит неохотно кивнул. — А он туда долететь-то сможет?

— Ну, сюда-то он долетел, — ехидно заметил переговорщик…

Если в пространстве корабль как-то еще шел и даже неплохо слушался, то при входе в атмосферу начал чудить так, что они оба перепугались весьма натурально. Минут десять ушло на то, чтобы стабилизировать управление, и, наконец, корабль плавно заскользил вниз, к выбранной точке — высадиться решили неподалеку от одного из «слепых пятен», справедливо предположив, что, скорее всего, там одна из баз. Вот только чьих?

Четыреста километров, триста, двести, сто. Атмосфера. Защита работала так себе, корабль ощутимо потряхивало, в кабине стало жарко.

— Охлаждение работает? — напряженным голосом поинтересовался Ит.

— На полную мощность, — отрапортовал Скрипач. — Сорок градусов, чтоб их… Ит, давай закроемся, мало ли что.

На них, поверх стандартных комбезов, были сейчас еще и защитки — по сути, легкие скафандры. Не самая удобная вещь, но лучше потерпеть защитку, чем свариться заживо.

— Сорок восемь в кабине, — пробормотал Ит через минуту. — Рыжий, там долго еще?

— Долго, сам не видишь, что ли? — огрызнулся Скрипач. — Блин, даже в защитке жарко…

Восемьдесят километров. Семьдесят. Шестьдесят. Только бы выдержали проклятые компенсаторы этого проклятого «Эмезина»! Вроде держат пока, но жара достает даже сквозь защитку. Пятьдесят. Сорок. Хорошо, что хоть шума почти нет, потому что если бы еще и движок орал, было бы совсем хреново. Давай, «Эмезин», давай, дотащи нас до поверхности, а там, глядишь…

— Это что еще такое? — вдруг пробормотал Скрипач неожиданно хриплым голосом, вытягивая вперед руку. — Ит, ты это видишь?

На горизонте возникла какая-то сияющая синим огненная точка, которая всё вырастала и вырастала в размерах. Спустя пять секунд стало понятно, что она идет прямиком к «Эмезину». Корабль тоже увидел объект, и тут же заорала тревога — курсы пересекались.

— Не знаю, — Ит вгляделся. — Рыжий, я не…

— Блядь!!! — заорал Скрипач. — Оно в нас сейчас вре…

Дальнейшее Ит запомнил смутно.

Точнее, он не запомнил вообще ничего, кроме вспышки, адского грохота, и дикой боли — дальше, за этой болью, последовал довольно длительный период беспамятства, после которого стали появляться короткими всполохами моменты сознания.

Сумерки. Боль, но вовсе не такая сильная, как сначала. Ощущение движения, свежий ветер. Темнота. Свет, неяркий, искусственный. Прикосновение. Снова темнота. Голоса в отдалении, голоса рядом. Сначала несколько, потом — говорящих становится двое. Это не всеобщий, это какая-то локальная группа языков, но, кажется, всё-таки знакомая. Вот только снова нарастает боль, и фразы сконструировать и перевести не удается. Опять темнота, опять пробуждение — на этот раз боли практически нет, и фразы, которые произносят говорящие, переводятся просто отлично. Вот только понять, о чем говорят, не получается. То есть получается, но не совсем.

— …вторгся на нашу территорию, и едва не убил…

— …Сканда метит наверх, расширяет область влияния, что ты хочешь…

— …оставить в покое. Да, медицинский корабль…

— …и зачем? Гонять пикси по карьерам, больше незачем…

— …особенного смысла их отбивать…

— …здесь не мы принимаем решения…

Дальше последовал довольно длительный период темноты, после которого Ит проснулся неожиданно легко — и удивился этому. Сколько прошло времени? Сутки? Двое? Трое? Где рыжий, где они вообще, что случилось? Комната, в которой он лежал, оказалась совсем крошечной: в нее с трудом влезала койка и полевой блок четвертого уровня, к которому, судя по всему, он до сих пор был подключен. Рассмотреть комнату получше он не успел — как раз в тот момент, когда он поднял голову, чтобы оглядеться, в комнату вошли двое.

Да, действительно, рауф. Женщина, рыжеволосая, явно в годах, и мужчина, в полном хирургическом комплекте. Не разберешь ни возраст, ни внешность. Только глаза в прорези маски видно, да и то не особо.

Интересно, это местные или нет?

— Назовите себя, — приказала женщина на всеобщем.

Значит, всеобщий они все-таки знают.

И никакие это не местные.

— Ит Соградо, врач, конклав Санкт-Рена… где мой брат? — спросил Ит, пытаясь приподняться на локтях. Слова «брат» во всеобщем не существует, поэтому прозвучала фраза как «где мой родич».

— Специальность?

— Полевая хирургия, мы военные.

— С какой целью вы прибыли сюда?

— Я не знаю, где мы, и что такое «сюда». Мы ошиблись. Я ошибся в расчетах, я не знаю, где мы. Как называется этот мир?

Женщина коротко глянула на мужчину, тот едва заметно пожал плечами.