Но были еще огромные площади, покрытые зелеными лесами, бескрайними созревшими золотыми нивами, зелеными полями и лугами. По ним рассеявшись на площади в десятки тысяч километров ехали и шли, время от времени оставляя черные кляксы опустошения одновременно сотни тысяч существ, в то время как в Минске большая часть из нескольких миллионов жителей, собравшихся там в надежде на спасение погибло, около миллиона уже перерождались и начинали открывать глаза. Из общего числа часть зараженных была уничтожена на стадии перерождения, сгорев или задохнувшись в дыму. Тысячи фосфорных бомб обрушенные на зараженный город оказались намного эффективнее атомных зарядов. Удушливый дым убивал даже тех, кто был надежно спрятан в подвалах и канализационных люках. Горящий белый фосфор, достигающий температуры в тысячу градусов, превращал дома в чадящие конструкции, убивая перевоплощающихся на этажах, но все равно даже при этих условиях находились те, кто заканчивал перевоплощение. Терзаемые голодом они пожирали все до чего могли дотянуться, а если не было выбора, то и тех, кто еще не проснулся. Десятки тысяч зараженных двигались с захваченных ранее территорий на Восток минуя районы Бобруйск и Жлобина, образуя сложно устранимые разрозненные цели, для уничтожения которых требовались вылеты вертолетных звеньев. Загрязненные радиацией воздушные потоки, ранее набирающие рентгены на территории Европы, ограничивали время пребывания винтокрылов на охоте, заставляя их удерживаться вдали от некоторых воздушных потоков, которые теперь несли опасность лучевой болезни.

Тем временем, несмотря на то что стремительное наступление гнуса было купировано, обширные территории были заполнены передвигающимися в основном пешим порядком гнусом. Еще были возможности использования автотранспорта, но огромный организм, чувствующий ситуацию каким-то еще чувством шел пешим строем. В итоге, днем в разное время по скоплениям гнуса было применено еще четыре ядерных боеприпаса, испепелившего десятки тысяч существ единовременно и ненадолго задержавших неумолимую поступь заражения. Немыслимое количество дорогостоящих боеприпасов неэффективно сыпалось с неба, уничтожая лишь десятки, кратковременно и безрезультатно раня тысячи.

К вечеру двигающееся на Восток братство стало еще осторожнее. Постоянный дождь авиабомб делал свое дело. Потеряв по подсчетам военных наблюдателей около пятисот тысяч существ, зомби стали двигаться урывками, часто преодолевая открытые пространство бегом и надолго замирая после бомбёжек их квадрата. Сгущающаяся темнота и дым, разбиваемая светящимися ориентирами горящих полей, лесов и строений, играла в пользу наступающих. По подсчетам военных, в места ударов ядерных боеприпасов близ Березино, Борисово и Бегомля стянулись многие десятки тысяч существ, но пилотным летательным аппаратам по причине задымления и повышенного радиоактивного фона путь туда был заказан. Механики, обслуживающие беспилотники и без того нахватались уже рентген на всю оставшуюся жизнь. Ударные беспилотники и ковровые бомбардировки с большой высоты, по научившемуся прятаться и находить безопасные места гнусу были бесполезны. Кроме того, высыпав многие тысячи тонн далеко не бесконечных боеприпасов, генералы, убедившись в бессмысленности бить по площадям скрипя зубами остановили вылеты, дожидаясь когда зомби попадут в зону досягаемости ракетных систем залпового огня.

***

– Мне страшно, мне страшно… Лука, как же мне страшно… – шептала она.

Её черные волосы, упавшие на лицо, делали ее и трогательной и юной одновременно. Широко открытые черные глаза с огненно-желтыми прожилками были устремлены на него. Еще десяток часов назад, она как тигрица отстаивала свое место рядом с ним, и вот теперь, оставшись наедине под светом электрических ламп она сбросила с себя тигриную шкуру и превратилась вновь в ту непередаваемо нежную, горячую с отчаянно бьющимся сердцем Марьям. Они больше не находились в подземелье. Несмотря на все его уговоры, целью которых было оставить ее в безопасном месте, он не смог переубедить ее и вынужден был согласиться. Военные предоставили им десятки джипов, автобусов и не задавая лишних вопросов разрешили погрузиться всем тем, кого он и она выбрали. Когда в автобусы грузились молодые люди без признаков заражения, за каменными лицами солдат, стоящих цепью вдоль техники, прикрытых широкими очками и масками не было видно ничего, но, наверное, можно представить что думали они и о демонах, и о тех молодых людях, которые как кролики, даже имея возможность спастись предпочитали добровольно поехать за удавами. Лилит не знала кто они и как к ним пришли. Они всегда приходили к ней, Первые Демоны и Сумраки исправно снабжали ее добровольцами, часть из них она обращала, а часть…, впрочем, ни она ни они по всей видимости не находили в этом ничего страшного. Теперь они находились в красивом здании, она даже точно не знала где именно. Единственное что она знала, это то что время пришло. Демоны должны выступить и защитить людей и тем самым себя, обеспечив согласно договоренности свое будущее. Но сейчас в ее голове был тихий страх, который она впервые почувствовала со дня своего обращения. Это был страх выросший из тоскливого предчувствия чего-то… чего-то что еще не происходило в ее жизни. Лука же был сосредоточен на том что находилось снаружи их обоих. Он часто находился на телефонной связи с военными и с Первыми Демонами, а глядя на нее смотрел будто сквозь. Он не замечал, как она подпитывала его, и только однажды вдруг ощутив прилив сил благодарно кивнул ей, не отпуская трубку от уха. А вот сейчас…

Лилит с сомнением посмотрела на браслет из плотной резины, мутного, красно-коричневого цвета, который делал их «друзьями» под сканерами машин для убийств, которых она даже не видела. Поехала ли она с Псарасом сейчас, если бы знала что странная, не поддающаяся объяснению тоска и страх заполнят ее и начнут подтачивать стойкость духа изнутри? Да, конечно. Без сомнений, она будет следовать за каждым шагом своей половины, принимая все удары, предназначенные ему, если таковые будут, и если Братство задушит их своими объятьями, будет бесконечно горько, но гораздо лучше чем прекратить свое существование вдали друг от друга. В конце концов, возможно, Лука и не сможет повернуть ход истории, и библейским сказаниям о конце света суждено сбыться. Лилит грустно улыбнулась, стало как будто легче. Сейчас она повиновалась тем струнам своей души, которые вели ее всю жизнь, через серую брань родителей, непонимание, примитивные издевки сверстников и постоянные глупые наставления учителей. Она всегда знала, что она другая и все что происходило до ее воплощения было как будто не с ней, и только после перевоплощения она смогла воспринять жизнь в цвете, в реальном звуке, с реальными ощущениями происходящих с ней и миром переменами. Она расслабилась, ей стало спокойнее. Будь что будет, а она сделает все что сможет, и если это ее последняя ночь, она проживет ее достойно и будет сильной, такой какой она была всегда.

Они находились в двухэтажной гостинице под название «Орхидея». Второй этаж и комната, которая была им предоставлена очевидно имела название люкс. Для нее сейчас это было и странно, и лестно. Либо Лука позаботился об этом, либо военные сами приняли такое решение, в любом случае гостиница была полностью предоставлена демонам и Первые Демоны со своими помощниками заняли другие этажи и комнаты.

В дверь постучали и ее открыл Крест, один из Первых Демонов, переродившийся сразу за Вороном. Высокий, широкоплечий красавец со светлой копной волос, неизменно перевязанной в пучок на затылке, любитель вступить в драку при прошлой жизни, а сейчас собравший, наверное, самую многочисленную свиту из более чем тридцати приближенных, среди которых более половины были девушки ее возраста. Он благоразумно скрывал их, но она знала все, и пусть о многих она была не высокого мнения, это было не ее дело. По ее приказу Крест мог убить любою из своих наложниц, но кого это волновало? Более того, ее ручные бесята, Яна и Ян за короткое время разведали все что она хотела с невероятной сноровкой. Часто их не могли обнаружить сами демоны, а бесята, снимая что считали нужным на камеру или запоминая все возвращались к своей Королеве и передавали все что она хотела узнать. Конечно рассказать более или менее внятно могла только Яна, но этого было достаточно.