Матильда страдальчески закатила глаза — не иначе, как весь мир решил ее выбесить!

— И когда ты собирался сказать?

— Чай, сами увидели, — барабай явно вины за собой не ощущал и тем временем уходил все дальше и дальше.

— Вот ж… нечисть! — мисс Плам пнула сугроб и последовала за ним, — Все видят, все слышат, все тебе выдадут — кроме того, что нужно! Повезло еще, что алтарь не в доме, в любом случае пришлось бы уходить.

— Менталитет, чтоб его, — Ерш легонько подтолкнул меня вперед, — У нечисти другое понимание причинно-следственных связей, они ведут нас дорогами, которые — по их мнению — приведут к цели с большей для всех выгодой. А то, что путь окольный, и вообще через болота да буераки, никому не интересно.

— Дорога возникает под шагами идущего, — изрек Шкраб, и больше из него не удалось выудить ни единого слова за всю дорогу, как бы мисс Плам не возмущалась и не костерила почем зря «чертовых йогов, которые и сюда умудрились добраться».

Не поручусь за остальных членов группы, но я уже на тот момент устала, как собака, и пресытилась местными пейзажами до состояния острого пищевого отравления. Пять минут спустя мне за шиворот сверзился — иначе и не скажешь, ибо мне с перепугу показалось, что целое человеческое существо решило покончить с жизнью, прыгнув мне на голову — ком снега такой величины, что выковыривать мое закованное в броню дубленки тело пришлось минуты три. Я говорила, что ненавижу снег? Повторю миллион раз!

Казалось, мы превратились в героев квеста по поиску предметов — из тех, в которые периодически любит играть Матильда, где ты ходишь, как идиот, по всем локациям в поисках кусочков мозаики, и тебе не хватает то лома, то бриллианта, то лестницы, чтобы докопаться до истины, потому что ты либо не нашел одну крошечную шпильку, либо должен вернуться в локацию в другое время. А впереди ждет схватка с главным врагом — только, в отличие от игры, нам не предоставят время на решение головоломки и аннигиляцию противника. В отличие от игры, нас действительно МОГУТ убить, и эта мысль, прочно угнездившись в голове, больше не желала покидать насиженное место.

Так или иначе, шаг за шагом по барабаевым тропам мы пришли, наконец, к Стшевским прудам, раскинувшимся у основания хвоста «кометы». Разбивать лагерь решили не на открытой местности, а под сенью деревьев, метрах в ста от воды. Мне всегда казалось, что пруд — это нечто камерное, декоративное, предназначенное для золотых рыбок и флегматичных черепашек, но нашим взорам предстал широкий, метров триста в диаметре, водоем с крутыми берегами и толстым слоем темного льда на поверхности. Ели выстраивались вокруг него, словно держали круговую оборону, а противоположный берег растворялся в сгустившихся сумерках.

— Ни фига себе прудик, — крякнула я, сбрасывая с плеч рюкзак, — Самое то, чтоб утопиться.

Нда, настроение, мягко скажем, не фонтан.

— Так топись, — Ерш поставил свои сумки рядом со мной и неудержимо чихнул. Неудивительно — от меня несло таким густым персиковым духом, что глаза слезились, поэтому, когда Шкраб нашаманил нам защитный контур с запуками[81], я осталась в его пределах и начала обустраивать лагерь. На оборотне и тетушках зелья держались гораздо лучше, так что они упели осмотреться вокруг, взять на пробу воду из пруда, набрать дров и даже заставить Шкраба выкопать яму для, как выразилась мисс По, «естественных нужд», пока я ставила палатки, разводила костер и доставала из сумок снедь. Есть совершенно не хотелось из-за зелий, поэтому ужинали без аппетита и энтузиазма, просто чтобы что-нибудь затолкать в пустые желудки, в то время как мисс Плам возилась Черным проявителем и водой из пруда. Стоило двум жидкостям соприкоснуться, содержимое сосуда сначала посерело, затем скукожилось до размера изюма.

— Да, — просто констатировала Матильда.

Мы были все ближе к цели.

Стемнело быстро — казалось, только что солнечный диск дрейфовал в облаках над верхушками деревьев, и вот уже ухнул вниз, погрузив и лес, и пруд, и замерзших, несчастных туристов в практически кромешную тьму. Мы так умотались, что почти не разговаривали, но все понимали, что завтра будет еще хуже. Я заново обрызгала зельями всех, кроме себя — из-за особенностей Драконьей Шкуры приходилось делать перерывы на несколько часов. Ерш зачем-то перевесил на меня Волчий Камень и строго-настрого запретил его снимать, как, собственно, и выходить за пределы контура, на что я только кивала и не огрызалась, насторожив его еще больше. Наконец, оставив Шкраба на карауле, расползлись по палаткам — мисс По и я в одну, Матильда и оборотень в другую, содрали, наконец, с себя осточертевшие шубы и дубленки, закутались в спальные мешки и, едва согревшись, уснули.

Почти все.

Пока миссмистер — которая, вообще-то, терпеть не может спать в походных условиях — тихонько сопела в противоположном углу палатки, я ворочалась с боку на бок и не чуяла сна ни в глазу, ни в бровях, ни в мозгу. Помучавшись с час, отбросила попытки заснуть и, надев дубленку и сапоги, вылезла к костру, не успевшему окончательно погаснуть и еще дающему немного тепла. В небесах едва просматривался размытый облаками контур почти полной луны, и зимний лес под ним казался ковром абсолютной черноты с торчащими, как иглы ежа, ворсинами еловых верхушек. Обычно, когда ночуешь в лесу, даже зимой со всех сторон доносятся звуки: треск веток, шорох, уханье сов… Здесь же даже ветер не свистел, так, поддувал помаленьку, словно боясь побеспокоить. Когда сидеть стало скучно, да и холодно, я стала ходить вокруг, от нечего делать подбрасывая комья снега носками сапог. Шкраба нигде не было видно, наверное, где-то бро…

— Да что ж тебе неймется?! Спи уже!

От Ершева окрика у меня на затылке зашевелились волосы и зачесалась совесть.

— Да иду уже, — буркнула себе под нос, развернулась в сторону палатки…

…и чуть не наткнулась на рога.

Белоснежные.

Светящиеся.

До боли знакомые!

— Мама, — вякнула я и поняла, что некроворлок — это наименьшая из моих проблем, ибо прибьют меня прямо здесь и сейчас. Горло перестало слушаться и издавало только невразумительный писк на пределе слышимости.

Сам Великий Снежный Дух пришел по мою душу.

Не то, чтобы от него здесь было слишком много — рога, да и только, но в случае чего и этого хватит. Буду висеть на них, таким бодреньким шашлычком… Ааааааа, уже началось! Рога взмыли вверх, словно Дух встал на дыбы, и оттуда ка-а-ак ринулись на меня! Острые концы пропороли дубленку и вместе с ней вздернули меня ввысь, шкрябнув по Драконьей Шкуре, поболтали и вдруг, словно наигравшись, отбросили в снег далеко за пределы контура. Когда земля и небо перестали смешиваться, я попыталась встать на дрожащие, как в лихорадке, ноги. Вроде ничего не сломано, и даже почти не больно… но дубленка точно на выброс. Подлый дух выбросил меня к самому берегу пруда, лишь чудом не опрокинув на лед, и наш лагерь едва виднелся среди деревьев. Хорошо, что от таких недоведьм, как я магический фон почти не колышется. Я наконец совладала с ногами и стала тихонечко ковылять обратно, желая только вернуться в безопасность контура и завернуться в спальный мешок, когда дорогу преградила огромная мохнатая тень.

— Ерш, я в по… — лунный свет пролился на лес из разрыва облаков, и слова застыли на языке, так до конца и не слетев. Вместо ехидного, но почти родного оборотня призрачный свет луны выхватил из темноты шесть длинных, суставчатых, как у паука, ног и длинную, как у крысы, морду с тремя парами светящихся красных глаз.

Боги, големы и пивной барабашка, где ж я так нагрешила?!

Вот тут меня голос не подвел — орала от души, да так, что тварь аж присела. По груди вдруг разлилось тепло, дубленка начала тлеть — Волчий Камень раскалился докрасна, и в нос ударил мерзкий запах паленой овечьей шерсти. «Вервольф», — неизвестно каким куском мозга поняла я, медленно пятясь обратно к пруду и прикидывая свои шансы. Хреновые — судя по тому, как тварь двинулась за мной, Камень не отпугивал ее, а привлекал! Между нами оставалось всего метров пять, а между мной и поверхностью пруда не больше одного прыжка, когда расплывчатая тень вынырнула из-за спины вервольфа и закрыла меня от взгляда нежити. Ерш. Из-за зелий его было плохо видно, да и лунный свет был так неверен, но на секунду мне показалось, что на на ближнем ко мне плече оборотня из-под меха проступил металл — и тут же он вонзил зубы шею противника. Тварь коротко взвыла и обмякла, а Ерш одним мощным движением сбросил труп с берега.