— Хоть ты не начинай… — обреченно вздохнул оборотень.

— Извини, Ерш, — хихикнула друидка, — как-то прижилось. Вы к нам надолго?

— До завтра, — ответила за всех мисс Плам, — Всю историю расскажем за ужином, а сейчас нам нужно к лекарю.

— Я провожу.

— Мам, я провожу! — Федора спрыгнула на землю и взяла оборотня за руку.

— Что угодно, лишь бы не работать! — рассмеялась Дольна и махнула рукой, — Что с тобой поделаешь… Ерш, присмотришь?

Вместо ответа парень ухватил девочку за ногу, перевернул вверх тормашками и с хищным выражением лица направился к пещерам, сопровождаемый визгом и указаниями. Остальных детей женщины быстро собрали в кучу, и пристроили к делу, а мы двинулись вслед за Ершем.

Если бы мне вдруг захотелось отринуть блага современного мира и поселиться где-нибудь на лоне природы, Беломир-гора была бы моим первым выбором. Подъем с рассветом, простая и питательная пища, добротная одежда из натуральных материалов, разделение обязанностей и теплые семейные отношения в общине, где все едят за одним столом и присматривают друг за другом и за лесом… прямо пастораль с привкусом хвои. Конечно, друиды отличаются от нас, ведьм. Она живут долго, но не вечно, у наших сил разные истоки и их чаша переполнена. Они ближе к природе, чем любая из человеческих рас, и совершенно самодостаточны. В лесу они, как рыбы в воде — естественная часть экосистемы.

Прекрасная жизнь.

Прекрасная и… невыносимо скучная для меня!

Поход к лекарю стал настоящим испытанием. Молодая друидка со вздернутой верхней губой и самым темным цветом глаз, какой я когда-либо видела у людей, старалась изо всех сил, но так и не смогла убрать боль до конца, так что в процессе лечения — море зелий и сложные манипуляции с рогатым бараньим черепом — я обливалась потом и материлась сквозь зубы. Что поделать, таких серьезных травм у меня еще не было, и хорошо, что Ерш успел отвести Федору обратно к матери, иначе долго бы разносились по всей Беломир-горе отголоски нецензурной ругани Даяниры По-Плам, слетающие с уст милых детишек!

Когда кость, наконец, срослась, моему счастью не было предела. Я сорвала осточертевшую шину, чуть не задушила лекаршу в объятьях, станцевала чечетку и случайно заехала в ухо не вовремя сунувшемуся Ершу, так что на ужин наша дружная компания отправилась в приподнятом настроении. И тут случилось то, чего я втайне и ждала, и боялась.

Ерш с нами распрощался.

Я не слышала многое из того, что он говорил, потому что первая же фраза «Наверное, пришло время мне вас покинуть» поселила в моих ушах такой звон, словно сотни грифонов в одночасье врезались во все колокола Сакре Кёр, разозлились и добавили еще. Как в тумане, я наблюдала за прощальными объятьями Ерша и мисс Плам, Ерша и Оливии…

Дура. Клиенты приходят и уходят, не оставляя следа в нашей жизни, так почему же мы взяли его под крыло и приняли в наши сердца как друга, радостно и безоговорочно? А он… вот так. Как Мэри Поппинс — ушел, когда ветер переменился.

Наконец, оборотень подошел ко мне.

— Твоя кровать снова в полном твоем распоряжении, — попробовал пошутить он и нерешительно протянул ко мне руки. Гад. Провальсировал в нашу жизнь, влетел, как осенний лист в форточку, вполз, как замерзший щенок, скулящий на пороге. Пригрелся, притерся, прижился. Заиграл всеми красками. Занял пространство, в котором после его ухода останется пустота… И в кровати тоже! Как я теперь буду спать в ней одна?! Холодно и одиноко.

Я обняла Ерша и, не удержавшись, всхлипнула.

— Эй, ты чего? — растерялся он, одной рукой неловко поглаживая меня по затылку, — Я же никуда не пропадаю…

— Ладно, иди уж, — буркнула я, неэлегантно шмыгая носом, — В беды не влипай, нас иногда навещай, звони хоть изредка. Все, проваливай.

Я осмелилась поднять глаза и встретилась взглядом с Ершем. Всего на мгновение, потом он развернулся и, помахав рукой на прощание, скрылся среди деревьев. А я стояла, как полная дура, с приоткрытым ртом и выпученными глазами, и пыталась понять, что же во взгляде оборотня сразило меня с силой бешеного индийского слона.

Я сидела у большого костра и наблюдала, как мисс По и мисс Плам в лицах и красках рассказывают историю нашего набега на Карпаты, старательно огибая происхождение Ерша и пророчество Железного Пса. Обе могли бы играть в театре — спектакль двух актрис получился такой увлекательный, что половина слушателей сидели неподвижно, не донеся до рта глиняные кружки с теплым глинтвейном. Детей накормили и уложили спать, постящиеся жрецы и ученики один раз выглянули из леса, увидели мисс По и по-крабьи уползли обратно, стыдливо пряча глаза, но народа все равно хватало. Мастера покинули станки, лесники и следопыты вернулись с обходов, женщины мыли посуду в больших котлах… Рядом со мной сидел Михей, после летнего инцидента разжалованный в лесники и совершенно этим довольный. Мое дурное настроение он заметил едва ли не раньше всех, и сходу решил выжать из меня проблему, а я поддалась слабости и вывалила на него все и сразу. Поначалу юный друид слегка припух, затем протянул сакраментальное «Нда-а, беда!», сбегал куда-то и притащил сонного хорька, которого я с радостью затискала до умопомрачения. К счастью, Михей не стал делать из моей исповеди никаких выводов, только сказал после третьей кружки глинтвейна загадочное «Твое от тебя никуда не денется» и стал замысловатыми путями подбивать меня на новую феерическую шалость. На это свежее в плане незамутненного раздолбайства предложение я ответила, что без грибов такое не проверну и вообще — одного раза хватило за глаза, а Михей с хитрой улыбкой побулькал чем-то, спрятанным в кармане необъятного тулупа. Несмотря на соблазн, я осталась непоколебима.

Оказывается, друиды и не подозревали о том, что творится в Коналле, занятые собственной неожиданной проблемой — прямо посреди пастбищ общины еще летом разбили табор бродячие лесные роготуны[85], и ругань племен за территорию, едва не переросшая в войну, продолжалась вплоть до прошлого месяца. Роготунов выдворили, но истощенная ими земля нуждалась в тщательном уходе, и хлопот все еще хватало. Те же оборотни приходили в то же время, что и всегда, зимой реже — как обычно. Лес не приносил никаких дурных новостей, что само по себе говорит о том, какие силы затратила безумная Вейда на маскировку, и никому не пришло в голову зайти на территорию Псов просто так. Надо ли говорить, что Федул, как начальник лесников и следопытов, чувствовал себя несколько виноватым? Думаю, нет.

Когда ведьмы закончили представление на «светлой» ноте поимки преступницы, все ненадолго притихли. Было что-то неизбывно печальное в запутанных мотивах Вейды Бесфамильной, вымостивших не меньше локтя дороги в Преисподнюю, и изначально благая цель с ее искаженными средствами вводила простых в отношении к миру друидов в полное недоумение. Для них Вселенная устроена элементарно — живи сейчас, созидай и вноси свою лепту, а о будущем думай, когда оно наступит. Не станешь же ты чинить плуг, который еще не сломан, как не станешь расшатывать мост, по которому всем ходить?

Когда женщины закончили мыть посуду и заняли свои места вокруг костра, Дольна тряхнула светлыми волосами и глубоким контральто завела песню о Шести Камнях Дома, вовлекая в пение всех собравшихся. В ней пелось об огне в пещерах, о воде, омывающей руки, о теплом хлебе, мягкой постели, о родителях и детях… О важном. И, быть может, голоса друидов не были так чисты и прекрасны, как голоса кэльпи, но даже самая холодная ночь становилась теплее от того пламени домашнего очага, что разжигали в сердце их песни.

А ежик думал… в смысле, я думала о Ерше. Как он там, в тумане… тьфу, в лесу? Отбросим на минуту мои эгоистичные мотивы и примерим ботинки оборотня.

Было ли ему хорошо в доме По-Плам? Да. Временами. В перерывах между страхом, шоком и раздражением.

Привязался ли он к нам? Определенно. В некотором роде.