— Это не значит, что он может наплевательски относиться к труду взрослых, которые стараются, чтобы он был сыт. Дис, ты слишком его балуешь.

— Он мой сын, — справедливо заметила госпожа Дис, прижимая к себе Кили и погладив его утешающе по темноволосой макушке.

— Вот именно. В нем кровь нашей семьи и я отвечаю за него не меньше чем ты. И если он не хочет есть суп, он идет спать. Без разговоров!

Госпожа Дис сердито посмотрела на господина Торина, но все же не стала спорить и отвела Кили спать. А Фили вчера очень старался был незаметным и пока господин Торин с госпожой Дис спорили, поспешил все быстро съесть. Вот только не успел ухватить тот недоеденный Кили кусок хлеба. Жалко. Госпожа Дис выкинет этот кусочек — раскрошит у крыльца на крошки, и черное воронье все склюет. Фили видел как она это делала.

Нет, хлеб было жалко. Он его сам съест. Спрячет, а потом достанет и съест.

Это же… хлеб.

Мальчик прокрался к печи, потянулся к полотенцу, накрывавшему хлеб… и тут господин Торин шумно вздохнул, повернувшись на лавке. Фили испуганно попятился к стене. Прижался к ней лопатками, с ужасом уставившись на вновь замершего, на лавке, под одеялом, мужчину. Сердце Фили суматошно колотилось в груди. Вот сейчас господин Торин ка-а-к встанет, ка-а-к даст за воровство!

И правильно.

Фили не заработал этот хлеб. У мыловаров он каждую корочку отрабатывал. Утром вставал, кур и уток выпускал, зерно запаренное еще с вечера хозяйкой, свиньям оттаскивал, дрова приносил, а потом хозяйка вставала и то же работу давала — на огороде, по дому. Хотя в дом Фили редко пускали. Уж очень трудно было удержаться, чтобы не украсть кусочек еды. Ту же шкурку от сырой картошки. Если не грызть, а сосать, то она солененькая и есть не так хочется…

Господин Торин продолжал спать. Фили тоскливо вздохнул, опустив голову. Какой он хороший… и госпожа Дис хорошая. Они ни разу его не ударили, работать не заставляли, кормили… и ни разу из-за стола не выгнали. А он…

Фили шмыгнул носом, растерянно поняв, что хочется плакать. А вроде и есть не хочется, и не болит ничего…

Фили покосился на спящего господина Торина и тихонько шмыгнул из кухни. В сенях у лавки стояли сапоги господина гнома. Грязные. Вчера господин Торин пришел уставшим со своей работы, переобулся и, наверное, забыл про них после той ссоры за ужином. Теперь грязь высохла и стянула кожу сапог, портя ее. Ой, как мыловар побил однажды Фили за это! Обувь денег стоит, больших. Куда больше, чем Фили. Правда, тогда Фили был и не виноват. Хозяин ему и слова не сказал про свои сапоги, — хотел наверно, да позабыл приказать, — а то бы Фили обязательно их почистил.

Да и как он бы их чистил? Где были сапоги, а где Фили? Они в доме, у порога, а он в сарае… но хозяин больно зол был за обувь и так ремнем отходил Фили!

Мальчик опустился на коленки у сапог, взял тряпку, намочил ее в воде — вчера госпожа Дис полы мыла, и мыльная вода так и осталась стоять в ведре в сенях, — и стал чистить сапоги. Господин Торин не будет злиться, когда проснется и увидит свою обувь. Вчера он и так был сердит из-за Кили, а порченные сапоги его бы еще сильнее разозлили. Вряд ли он бы стал бы кричать на госпожу Дис, или на Кили… а на Фили он теперь не станет сердиться. Потому как не за что.

А вообще-то Фили так много ел у господ гномов, что сапоги — это очень мало.

Надо еще что-нибудь сделать…

… Дис проснулась рано. Солнечные лучи, задорно проникшие сквозь щели в занавесках на оконце были прохладны и еще бледны. А выглянув в окно, Дис увидела над крышей соседнего дома догорающий розовым рассвет. Значит, вовремя проснулась. Как всегда. Пора вставать, новый хлеб замесить, печку растопить и разогреть пшеничную кашу к завтраку. Еды Торину в кузню заранее собрать.

Гномка быстро привела волосы в порядок — расчесала и собрала в косу, обернув вокруг головы короной, оделась и вышла из комнатенки. Торин мирно спал на лавке в кухне. Дис головой качнула, и подхватила одеяло, что на честном слове держалось, грозя вот-вот окончательно сползти и упасть на пол. Попыталась заботливо укрыть брата, и тот тут же распахнул глаза, молниеносно ухватив ее за запястье.

Воины чутко спят…

— Дис?

— Спи, рано еще.

Брат встряхнул головой, прогоняя остатки сна, и сел, проворчав:

— Толку уж спать…

— Ну, что же… я сейчас печь растоплю, кашу подогрею, и твоей любимой яичницы пожарю, хочешь? — мягко спросила Дис.

Тот усмехнулся.

— Когда я против яичницы был? Дров принести?

— Да не мешало бы… — кивнула Дис, поворачиваясь к печи и… растерянно замирая.

У печи лежала аккуратно сложенная горка дров.

А вчера вечером дров не было. Она еще думала, что сама утром, пока все спят, с поленицы принесет. Растерянно оглянулась на Торина, а тот уж вышел в сени, на ходу натянув рубаху.

— Дис! — возмущенно рявкнул из сеней брат. — Я же просил! Что у меня, рук нет, свои сапоги вымыть?!

— Я не трогала твои сапоги, — удивленно ответила Дис, выглядывая в сени. Брат стоял, сердито натягивая обувь. — А когда ты дрова вчера успел принести?

— Какие дрова? — ошарашено спросил Торин.

И тут Дис сообразила.

— Так это Кили! Это он и дрова тайком принес, и сапоги твои почистил! Потому что ты его стал вчера едой попрекать!

— Я не попрекал, — тут же запротестовал Торин. — Я воспитывал!

— Это одно и тоже! — рассердилась Дис, сложив руки на груди.

Торин поморщился — назревал скандал…

— Вы чего кричите? — сонно пробормотал позади голосок Кили.

Мальчик широко зевнул, протирая глазенки кулачками, стоя босым на пороге комнатки, которая когда-то служила кладовкой. И почему-то враз стало ясно, что он совершенно не причем…

— Мне кажется, это не Кили… — негромко сказал Торин, посмотрев на сестру.

— А чего это я? — тут же возмутился Кили. — Я ничего не сделал! Честно-честно!

— Хм, ладно… — растерянно сказала Дис. — Милый, не стой разутым. Иди-ка оденься, обуйся, Фили разбуди…

— Как я буду его разбужать? — нахохлился сердитым воробьем мальчик. — Его нет…

— Как нет?! — хором воскликнули Торин и Дис.

Фили действительно не было в постели. Не было его в маленьком доме. Торин обнаружил его на улице, у дома. Мальчик сидел на холодной земле и усердно чистил песком чугунную сковородку Дис. Рядом с ним уже стоял блестящий железный чайник, любимая железная кружка Торина и котелок. Походный, который Торин так закоптил на костре, что думал уж новый себе сделать или купить… а теперь котелок самодовольно блестел чистыми стенками.

— Фили, что ты делаешь? — спросил он растерянно.

— Простите, господин Торин! Мне чуть-чуть осталось, не сердитесь на меня! — и Фили так испуганно посмотрел на него, вцепившись в сковородку, что Торин помрачнел.

— Фили, я не сержусь, — осторожно сказал он, присев рядом на корточки. — Просто… это ты принес дрова и почистил мои сапоги?

Мальчик виновато втянул голову в плечи.

— Простите! Это мало, я знаю! Я все-все буду делать! Я знаю, я много съел! И столько не стою!

— О, Йаванна! — охнула Дис, от дверей дома. У нее в голове не укладывалось, что сказал мальчик!

Торин онемел от услышанного. Это было слишком дико…

Он забрал из рук мальчика сковородку, отложил в сторону и, взяв мальчика за плечи, развернул к себе.

— Фили, тебе не надо отрабатывать еду. Это обязанность взрослых, чтобы у детей была еда.

Фили съежился, опустив головенку.

— Еду надо зарабатывать… так хозяин говорил… — а после мальчик едва слышно прошептал: — … и вы вчера… сказали…

Торин окаменел. Он же не это имел ввиду вчера…

Так стыдно Торину никогда не было.

— Я был не прав, — тихо сказал он, отводя взгляд. — Я не должен был… говорить это. Я хочу, чтобы ты и Кили всегда были сыты. Я вчера разозлился. И был неправ. Не надо… ничего… отрабатывать. Слышишь?

Фили кивнул, не подымая глаз.

Торин со вздохом подхватил его на руки и понес в дом.