— У него одно волнение внутри, он переживает!

Дим, получивший свою порцию критики, только головой покачал:

— Надо же, кот, как заботливая мамаша!

За всеми этими сборами не заметили, как звук стал намного громче, напоминая перезвон колоколов в моей России, на Пасху, только звонили все так же нежные колокольчики.

Пришел наряженный в свою ведовскую рубаху, торжественный и важный Антипа:

— Ить все ждут, Величество, Унгар на чуду настроилсси, ить великая благость случится, обруч-от запел всё громче! Я от от Юльки принёс наряды, чай не зря всем миром решали како вас нарядить, одевайтеся!

Платье цвета… морозного инея на солнце — больше ничего подходящего не нашлось в моем понимании, с разрезом от бедра, с большим, затянутым шнуровкой, вырезом на спине, и рубашка для Дима из такой же ткани. Оказалось, энти интриганы давно всё приготовили для нас и для деток.

— Ить и не сомневалися, что тако будет! Ай, славно как все смотритеся!! Пошлите ужо, обруч, вон, надрывается, заждалсси, столь долго ждал, от и отрывается ноне перезвонами.

Выйдя на улицу, опять впала в ступор — по бокам дорожки, ведущей к калитке, по линеечке сидели БКС, у каждого на шее бантик в цветах лиардского флага. Едва завидев нас, Вася, сидевший немного впереди, мявкнул, и эти… шпионы дружно подняли одну лапу к уху, как бы отдавая честь, растрогав меня до слёз.

— Спасибо, котики, — поклонилась я им, получив в ответ дружное — «мяв! мяв! мяв!»

Охрана из «Когтей», невидимая в обычные дни, стояла при полном параде, навытяжку, с улыбками!

За калиткой у перехода с большим букетом стоял «гроза всея Лиардии» — Громодан, вручив мне букет, сказал Диму:

— Всё готово, Ваше Величество! Весь Унгар ждёт!

Переход настроили во дворец, на выходе из него, оптяь же, сплошной шеренгой стояли знаменитые «Когти», и под их одобрительный гул мы пошли к этому неведомому обручу, песнь которого стала ещё громче. Впереди, кто бы сомневался, важно задрав хвост и с высокомерным выражением на морде, выступал котище, за ним, взявшись за руки, шли наши любимые детки, тоже очень торжественно-взволнованные, затем важный Антипа и замыкали шествие мы с Диманданом. У входа в помещение с обручем стояли наши интриганы, принаряженные и сияющие, — были все, Арди, Пол, Таши с Вирушкой, Косик с Ниталь, Саллия с Элефом, Агриппушка с надутым Артемием, Нархут, Кузема с «детишками». Я взяла за руку Артемия и подтолкнула его к Антипе, ребёнок расплылся в счастливой улыбке. У дверей все остановились и расступились — мы с Димом должны войти первыми, и, дружно выдохнув, мы пошли. За дверьми оказался огромный зал с узенькой дорожкой посередине, выложенной каким-то необычным камнем, ведущей в центр зала. Едва мы зашли, дорожка засверкала, как бы приглашая пойти по ней. Пошли, взявшись за руки и напряженно глядя вперед. В центре зала дорожка завершалась небольшим кругом, а вверху, строго посередине этого круга переливался, медленно крутясь, гигантский обруч, от которого разливалось нестерпимое для моих глаз сияние, и раздавался уже как бы торжествующий звон! Едва мы приблизились к центру круга, этот гигантский обруч стал медленно снижаться.

— Мама, это же колесо, оно ж раздавит! — в панике подумала я, Дим ободряюще покрепче обнял меня за талию. Этот обруч-переросток плавно спустился, и мы с Димом оказались в этом обруче. На мгновение настала оглушающая тишина… затем обруч начал плавно крутиться вокруг нас, сначала медленно, потом быстрее, от него полетели в разные стороны разноцветные искорки, я ещё успела увидеть, как восторженно смотрят на это мои дети, оказавшиеся на руках Мстидара, а потом эта многоцветная метель скрыла нас ото всех. Мы стояли в центре метели, ощущение восторга зашкаливало, опять появилось чувство, что и дышим, и думаем одинаково, я сильнее прижалась к теперь уже точно, самому родному и единственному из мужчин, человеку. Метель же, кружась по кругу, поднималась все выше, закручиваясь в спирали у потолка, достигнув верха, метель как бы раздвинула потолок, и весь этот сверкающий фейерверк устремился в небо… Был слышен оглушающий рёв — это вопили в восторге собравшиеся на площади перед дворцом люди. Сколько мы стояли в этом сказочном круженьи, не знаю, — то враз обруч загудел и пошёл наверх, мы с удивлением увидели на коже рук одинаковые рисунки, точь в точь повторяющие рисунок обруча, и услышали восторженные вопли набившихся в зал гостей, которые плотно обступили центр, но дорожка оставалась пустой — как потом пояснили, на неё могли вступить только Повелитель с парой.

У самого края дорожки стояли Верховные маги и какая-то женщина в белом одеянии. Едва мы подошли, она заговорила… в наступившей тишине её голос разносился по залу, усиленный же магически, был слышен на площади, до отказа заполненной людьми:

— Властью, данною мне Богиней нашей, Бастикой, объявляю вас истинной парой! Да пребудет с вами и вашими потомками свет и тепло вашей истинной, вечной и большой любви! Да сохранится нежность и бережность в ваших душах и сердцах! Счастья вам, храните и оберегайте вашу любовь!

После этих слов она накрыла наши склоненные головы какой-то тканью с изображением Бастики в виде женщины, что-то слегка укололо скулу у правого глаза, опять по залу пронесся восхищенный вздох.

— Богинюшка явила свою милость! Отметила вас своей благодатью, цените, уважайте и берегите друг друга! — добавила жрица Бастики и поклонилась нам. Мы с Димом удивленно уставились друг на друга — на месте укола на коже серебрилось миниатюрное переливающееся изображение пантеры, этакое иномирское тату. Следом за жрицей Богинюшки Верховный жрец Лиарда — Тахирон выступил вперёд и произнёс:

— Закрепляю вашу избранную и освященную пару магически, многия лета! — И водрузил на наши головы небольшие короны, легкие и сверкающие.

Затем Повелитель Лиарда, Его Величество Димандан Лиардийский, громко и чётко произнес:

— Принимаю тебя, Избранная моя, сердцем и душой, буду с тобой и в горе и в радости, буду любить тебя и наших потомков, пока бьется мое сердце!

Дрожащим от волнения голосом повторила за ним слова клятвы и добавила от себя:

— …и в гладе, и в хладе (голоде и холоде), и в горе, и в море (горестях и болезнях) — я навечно с тобой!

Опять послышался восторженный рев с площади, прозвучала чёткая команда, «Когти» мгновенно перестроились, и образовался коридор с выходом на площадь. Дим, подхватив меня на руки, вышел на большой балкон и, дождавшись тишины, сказал.

— Народ Лиарда, представляю вам мою семью: Избранная моя, единственная и горячо любимая Зиналия, — он, нежно поцеловав, поставил меня на ноги, я низко поклонилась людям, Дим же продолжал. — Мой Наследник, Его Высочество Лучезар — мой сын, — он высоко поднял счастливого Лучика — в толпе установилась тишина, потом её нарушил женский возглас:

— Какой хорошенький. Вылитый папа! — и опять площадь восторженно закричала.

Переждав восторги, Дим точно также высоко поднял Любаву. Толпа разом охнула.

— Её высочество Любава, будущая княжна Мачорская и её жених Мстидар Мачорский, — он передал Любаву Мстидару.

— И наконец, самый лучший, горячо любимый и единственный в мире говорящий кот — Степан Андреевич!

Кот, естественно, не подкачал. Сидя на руках у Дима, эта зараза посылал воздушные поцелуи, народ смеялся и ликовал.

Напоследок Дим сказал:

— Отныне, этот день объявляется праздничным — назовем его: День Избранницы! Пусть каждый, кто ещё не встретил свою избранную — встретит, кто уже нашел, ещё раз отпразднует в этот день. Сегодня же всему Унгару выставляется праздничное угощение, будут праздничные представления по всему городу, а вечером фейерверк!

— Кричали женщины ура и в воздух чепчики бросали, — прокомментировал Стёпка.

Поклонившись всей, теперь уже полной семьёй, пошли во дворец, где ждали, собравшиеся на торжество, самые близкие, а также знать и представители других стран. Все энти интриганы сияли, как начищенные пятаки — Таши протянул на небольшом блюде две коробочки: