— Пей, дружище, пей. Я ищо налью.
Кот с жадностью принялся лакать воду, попросил ещё, и только после второй смог поднять морду:
— А чё ты рыдаешь?
— Так ить это, я от радостев, ить оклемался ты!
— И долго я клемался?
— Ужо седмицу!
— Седмицу, — протянул кот, — седмицу? Что? Кто? Лучик?
Антипа покачал головой:
— Лучик, эвона, тута!
Кот не смог повернуть морду и каким-то мертвым голосом спросил:
— Зина? — Антипа кивнул. — Где?
— Эвона, лежит совсем как не живая!
— Неси меня к ней, Зять, отстань, я уже оглох от твоего фырканья.
В соседней комнате послышался громкий разговор и положив кота воле Зины, Антипа рванулся туда:
— Ить непорядок.
Пока Антипа суетился в комнате «ранетых», Любава, с утра долго о чём-то шептавшая деду Поле, сидела, выбирала большие листы бумаги и таинственно улыбалась на вопрос — Зачем? Лучик сидел возле неё и, казалось, чего-то ждал.
Стукнула дверь, и появился Таши, держа на руках небольшого человечка — маленький, худенький, небольшого росточка, он дернул Таши за рукав, чтобы тот поставил его на пол, и, оглядев всех узенькими, похожими на щель, глазками, поклонился и сказал:
— Мира сему дому!
Вставшие при его появлении, Пол, Тахирон и дежурный целитель, уважительно поклонились в ответ:
— И тебе, ланда, многия лета! — ответил Тахирон.
Дедуля хихикнул:
— Мои лета и так, ой, какие многия, вот и ослепнуть успел, да Богинюшка намедни вернула глазам видимость, простила она нас, бедолаг, а мене наказала настраивать на верный путь оставшихся чарфи. Да… ну-ка детушки, дайте-ка на вас посмотреть!
Он долго смотрел на детей, гладил сухонькой, похожей на птичью лапку, рукой их по головам и, наконец, сказал:
— Сильна ты будешь, княжна барсовая, и будут понимать тебя все растения, что есть в мире, и будут слышать тебя дикие звери, а и пару ты себе выбрала наидостойнейшую!
— Дедушка, ты мамочку нашу полечишь? — в глазах ребенка было столько надежды.
— Посмотрю, милая, посмотрю вашу мамушку, вот, токо братику твоему немного подправлю поток силы один, — дедуля опять погладил Лучика по голове и провел ладошками по лицу. Кивнул сам себе: — Вот и ладно, ай, какой из тебя великий муж вырастет, столь много тебе будет дано, что я, многоживущий и много повидавший, могу склонить голову перед тобой, юным, будущий Повелитель Многомудрый!
Он обернулся к входной двери:
— А вот и ныне здравствующий! Многия лета тебе, повелитель! — он низко поклонился вошедшему Димандану. — Благодарность малочисленных чарфи прими, и ждем мы тебя к себе, чтобы дать клятву верности. Ай, и схудал ты, не печалься, вижу я, что впереди у тебя ещё три ребёнка намечаются. Да и обруч вот-вот совсем проснётся! Пошли смотреть вашу мамушку!
Он как-то скоком пошел в комнату, когда оттуда выскочил Антипа.
— Чего вы тута расшумелися? Ить… — он вгляделся в ланду и тут же бухнулся на колени: — От ить сподобился живого ланду увидать, не серчай, батюшко, ить не признал спервоначалу!
Дедулька хмыкнул:
— Пусти ужо к ранетым, — он точь в точь повторил Антипины слова. Ребятишки заулыбались, в комнате как бы прошелестел ветер надежды, и всем показалось, что всё наладится.
В комнате ланда первым делом погладил кота:
— Сильна рьян-трава, тебя с того света возвернула, поллу-то больше не замай, он за эти дни до Малиша и обратно обернулся, за-ради тебя!
— Смотрю я… ушлый ты, дедок… с передыхами проговорил кот.
— А нет в тебе почтения к старшим, ай, наглец!
— Я — мужик… иномирский, мне ваши… эти почтения до лампочки… — кот передохнул, — мне мою Зинушу вернуть надо!
Ланда налил в плошку какое-то зелье из пузырька, что как фокусник достал из одежки:
— Испейка, гроза грозная, вижу, что силушки совсем в тебе не осталось, рьян траву пока отставь, она тебе потом сгодится, — он ловко убрал из под носа кота, веточки местной валерьянки.
— Не мешай мне, Повелитель, ты присядь подальше, а я девицу погляжу.
Он начал потихоньку водить руками над головой недвижимой Зинуши, с его рук срывались какие-то мелкие искорки, впитывались в тело — Дим и кот внимательно смотрели за действиями ланды.
— Ну, что сказать? — взмокший и уставший ланда вздохнул, — далеко убрела ваша мамушка, не хочет возвращаться!
— Э-э-э, шаман ты или кто ещё, надо её вернуть, мы ж без неё… — кот задохнулся, а потом сказал убитым голосом, — мне ж без неё никак… я ж с тоски загнусь, эти, местные, — он кивнул на Дима, — они проживут, а я… да и не хочу я без неё тут быть.
— Говорите с ней все, зовите её, должна услышать, хоть песни пойте, хоть кричите, зовите постоянно! Просите Богинюшку помочь, она услышит!
— Богинюшку? — Взъярился кот, — эту аферистку?
— За аферистку ответишь! — тут же зашипела в ответ, неизвестно откуда взявшаяся пантера, Дим и ланда встали на колени, а кот разорялся:
— Мне плевать на всё, ты что мне обещала? Что у неё всё будет окей? Где, где это? Лежит тут полудохлая, дети наверняка рыдают, этот? — он кивнул на Дима, — зелено-серого цвета, это ты называешь порядком? Выживу если, отвечу за базар, ой как отвечу, только не хочу я выживать без неё, гад, даже плюнуть сил не хватает, а так вы в своем Лиарде достали, всеми этими заговорами, мерзкими тварями… — кот опустил голову на лапы, — устал я, а ты, — он сверкнул глазами на пантеру, — вышла из моего доверия. Аферистка хитромудрая!
Пантера вздохнула:
— Хам и нахал, жду извинений! — и исчезла.
Кот со вздохом попросил Дима:
— Отнеси меня к детям, не надо им такую мать видеть, расцелуюсь с ними, а потом, помолясь нашему Боженьке, начну звать её.
Надо было видеть радость детишек, особенно Лучика — он бережно держал кота на коленях и, едва прикасаясь, гладил по спине.
— Луча, что за бабские нежности, мы с тобой мужики или где? Ты тут без меня не кис? Маленько? Ну… как бы, можно… Почему я спал и не просыпался? А устал как собака, один Громодан меня достал… не, не… не боись, куда уж я от вас? Любава рыдала? Ну, прям, как не моя, и ни разу? Так и сидели дома? Я так не играю, вы мои или не мои? Вот — вот, Димандановичи — Степановичи, чтоб я скулёж не слышал, я пойду возле мамы посплю, поохраняю, а вы чтоб имели бодрый вид и холодные уши. Луча, дай я тебя поцелую, и тебя, и тебя, егоза. Поля, а ты в курсе, что страшенный куст напоминаешь, этот как его… а… держидерево? Ну, на том и стоим, пошел я спать, да немного, немного, пока слабак я… только физически, дух русский, ничем не выбьешь.
Возле Зины кот с кряхтением вытянулся:
— Дед, а чего-нибудь обезболивающего не дашь? Мое состояние сейчас как после асфальтового катка, раскатан в блин… блин. Дим, ты малость с ней поговори, а я вздремну, а уж потом оторвусь, пока она мне ответить не может, всё припомню!
Кот отрубился, ланда тоже пошел отдохнуть:
— Большой, однако, переход был, да и здесь силы много ушло, надо отдохнуть, а потом с вашими магами пообщаться, Ухра-то мой где? В Магвере? Пусть появится, как отдохну.
Косик с Артемием заскочил, сказал, что у Антипиной жены начались схватки, мужики — Таши и Антипа — понеслись туда, в доме наступила удивительная тишина, детки тоже уснули, Пол перенёс их в кроватки и взглянул на себя в зеркало:
— Ишь ты, держидерево… ну, раз гадости говорит, значит, ожил! А я, пока дочка моя не скажет мне, что я на чучело похож, ничё менять в облике не буду. Неведомый нам Боже Земной, верни её к нам, прошу! — взмолился Пол.
ЗИНА. Вокруг был туман, такой неподвижный и густой. Вспомнился наш фильм «Чародеи», тоже, что ли покричать: «Люди! Ау!» Что делать? Ни присесть, ни прилечь, ничего не видно, под ногами твердой опоры не наблюдается. Хорошо, хоть сырости нет — попробовала крикнуть — туман глушил звуки. Что ж, пойду или поплыву, вернее, туда, не знаю куда…куда глаза глядят, поплыла в этой невесомости рывками — всё оставалось таким же, и через какое-то время поняла, что выдыхаюсь. Куда попала, зачем? Так и пропаду в этом тумане, похоже. В размышлениях не заметила, что впереди туман как бы истончается, и, после очередного рывка, вывалилась на поляну. Обычная такая, вся в мелких цветочках, и летающих повсюду бабочках, пчелах, ещё каких-то насекомых. Долго сидела, не шевелясь, приходя в себя. Яркая желто-коричневая с красивыми лиловыми пятнами бабочка, села мне на руку, и я залюбовалась ею, потом, кряхтя и охая, встала. Надо было идти дальше, куда-нибудь да выбреду, всяко лучше этого тумана, брр, я передернулась.