— Где тебя носит, купался что ли?

— Не, по кустам пробежался, живность погонял, поохотился, зарядка в пользу!

— Ладно, дрыхни, я пойду на прудик.

Выйдя из комнатки, застыла на месте: окна сверкали, горница стала шире, печь преобразилась полностью, возле печи появился стол с полкой на стене, а у стола суетился Антипа.

— Доборого утречка, мы тут с домиком моим похозяйничали, он усовестился, что гостям удобствов нетути, ну и помаленьку помогать начал. Ты, девица-красавица, ой, присказка у меня такая, Зинуша, озвучила бы, чего в горнице сделать надоть, а мы и постараемся.

— Надоть в первую очередь тебе штаны и рубаху из чего-то придумать сшить, нитки, иголки, а то твои порты слезы вызывают, вот потяну тихонько, и расползутся. А так надо подумать, пока я на прудик, умываться. Интересно, имеется ли в вашем мире аналог пасты и щетки?

— Чегой-та? — Пришлось показать на пальцах, — а есть, есть такое, только надоть Пола просить, он может ходить туда-сюда в столицу, я пока запечатан ото всего, да и в такой одежке служивые в момент в холодную посодют.

Прудик сиял, светило местное, более насыщенного цвета, скорее ближе к бледно-оранжевому, окрасило воду в цвет расплавленного золота. И, приглядевшись, заметила, что если выдрать все заросли вокруг прудика, и при наличии подземных ключей, озеро наполнится и будет напоминать кошачий глаз. Вода приятно освежала, и я, не удержавшись, залезла в воду, плавала туда-сюда до тех пор, пока не пришел кот.

— Хорош уже, там Антипа на ручак зовет.

— Какой ручак?

— Ну, на завтрак, он местное слово выдал, идем, я голодать не привык, и так вчера ничего не ел.

— А ведь проблема будет с тобой, Степ, ты привык к элитным кормам, как же теперь будем выходить из положения?

— Я уже утянул у него пару блинцов, мне понравилось, да и привыкну, тут все экологически чистое, пользительное, как Антипа выразился.

Опять после воды появилось ощущение легкости и бодрости, похоже, водичка тут целебная — подумалось мне. Завтрак был изумительно вкусным, простые оладьи с каким-то вареньем-не вареньем и напиток с привкусом смеси трав. Антипа заставил меня прикинуть как можно «наладить в горнице красоту», подумав, посоветовала сделать возле одного окна стол и стулья, недалеко от печи, а в другом простенке пару диванчиков угловых — все в таком же стиле, дерево светлых тонов, в углу лестницу на чердак винтовую, а там по ходу будем смотреть. Он, суетясь как всегда, похоже, по-другому не умел, отправил меня осмотреться на природе, а сам, потирая руки, собрался мастерить. На улице же была красота, по всей лужайке цвели цветы шикарных расцветок, и у меня зазудели пальцы облагородить вокруг домика, сделать клумбы, подрезать дальние кусты, место под альпийскую горку нашла, а склоны так и просились сделать уступами, сбегающими к прудику. Неподалеку воздух как бы загустел, задрожал, и появился Пол со свертками и какими-то баулами.

— Вот вам на обзаведение, самое нужное, а потом, когда осмотритесь, буду уже то, что скажете, приносить. Антипиных размеров не нашел, взял кой чего, но все надо ушивать и отрезать, мелковат наш ведовой, усох за долгий сон. Да и твой наряд, Зинуша, совсем не подходит для нашего мира, я тут ткани набрал, всяких ниток, может чего и сообразишь для себя и Антипы.

— Зима у вас тут есть?

— Что такое зима?

Пока объяснила, замучилась. Пол и выскочивший на его голос Антипа никак не могли понять, что такое бывает. В их мире только как бы наша ранняя осень бывает и потом опять тепло, что порадовало. Пока они раскачаются, чтобы меня вернуть. Какой-то подвох был в поведении Пола, недомолвки и виртуозное владение менять тему разговора. Заострять внимание на этом пока не стала, надо присмотреться и понять что к чему, раз уж озвучено было, что в течение полугода все исправят, подождем. И закрутилось все колесом: неделя пролетела незаметно, я возилась с лютиками-цветочками, Антипа «хлопотал в дому», который постепенно расширился, появилась мансарда, несколько небольших комнат. Теперь это был уютный коттеджик, окруженный красивыми цветниками. Надо сказать, все, что я пересаживала — принималось на новом месте сразу же, подозреваю, из-за воды озерной. Была в ней какая-то волшебная составляющая, что влияла и на меня. Заметила, что кожа постепенно становится упругой, слетели все лишние жировые складки. Больше всего поразило, что полностью исчез перелом на правой стопе, заработанный ещё в юности. Пол исправно передавал мне саженцы с животиной, похожей чем-то на нашего ослика, скорее всего поведением, этакая флегматичная полулошадка, каждый раз неслышно появлявшаяся с большими корзинами, привязанными по бокам, и терпеливо ожидающая. Первым, конечно же, с ней подружился кот, (через пару дней он свободно мотался по местному лесу — любопытство неуёмное не давало покоя), назвал её Муськой, едва она появлялась, заскакивал ей на спину и катался подолгу. Муська на удивление очень плавно и аккуратно возила на себе «джигита», Степа жмурился и мурчал:

— Это не твоя вонючая «Лупашка», — он так обзывал мою машинку «Лупо», — бензином не воняет и ко мне неровно дышит.

Я за неделю перестала удивляться его выкрутасам и смирилась, зато Антипа был в восторге, как же побратались они.

— Ить родственники мы теперя с тобой, брателло! — С легкой Степиной лапы он нахватался словечек, и было забавно слышать: «Чегой-то ты оборзеваешь», «я ить не догоняю», «не гони волну!»

Я сшила ему простую распашонку, укоротила и ушила порты, остригла вихры, ведовой наш стал похож на мелкого шустрого пацаненка, кот тоже подрос, этакая собачка получилась, размером с французского бульдога. По вечерам мы с Антипой каждый день расчищали заросли на озере, которое утром следующего дня становилось больше как раз на расчищенный участок. Теперь уже плавать можно было не на пять-семь метров, а на приличное расстояние.

У меня уже вошло в привычку утром и вечером обязательно плавать, Антипа побаивался воды, объясняя это тем, что «Богинюшка не простила!» Пыталась расспросить про Богинюшку — сказал:

— Не теперя, вот озеро дочистим, и, если будет знак, всё обскажу!

— Ты б, Зинуля, пирогов-плюшек напекла, что ли?

— Ты ж их не ел никогда?

— Тогда не ел, а сейчас бы не отказался, да и братана надо откармливать, доходяга, ветром куда-нить унесет!

— От, только бы обзывалсси, Коська мой вот никогда б меня не обозвал!

— Коська это кто?

Антипа опечалился.

— Брательничек мой, меньшой, они у мамушки позние детки родились, я ужо сам подумывал жениться, когда мамушка понесла, да как славно — Коську и сестриц родила, Лушу и Вирушку. Коська и Луша обличьем в батюшку пошли, темноволосые, крепенькие, а Вирушка, лебедушка белая, со мной похожа была… да, немного им довелось пожить.

— Давай-ка пока лучше пирогами займемся, а то и Зинуша сейчас слезы лить начнет, у неё тоже горе большое, — кот вскочил с камня, где постоянно лежал, наблюдая за нами, пока мы вычищали озеро.

ГЛАВА 2

Пироги и плюшки удались на славу, Антипа едва поднялся из-за стола.

— Ай, угодила, ай, лепотно! Я ить быстро телеса наем с пирогами-то!

Кот меня удивил — пироги ел!! Это мой капризный, который на Земле очччень переборчивый был, занятно.

Антипа постоянно выспрашивал, как и что в нашем «безмагическом миру», загорелся идеей построить баньку.

— А и хозяйство какое-никакое надоть, чай семья у нас: ты, братушок и я! Вечерами он много рассказывал про свою «жисть ране», про то как много было в пору его юности ведовых, как верно они служили сторонушке родимой и как во время бунта их безжалостно и целенаправленно убивали озверевшие бунтовщики.

— Много ить тогда наших погибло, потому как защищали святилища Богинюшкины, а и мои родные попали, хоромы-то наши в Унгаре-столице недалече от храма Бастики стояли, и когда все усмирено было, я домой наведался… — у него перехватило горло, и он замолчал, натужно сглатывая.