Когда Дэкс поднимается к моему лицу и целует меня, давая мне ощутить собственный вкус на его языке, я все еще где-то в раю. Ощущение, когда он входит в меня, восхитительно. В глазах мелькают вспышки, пока я заглушаю свои крики рукой. Дэкс толкается в меня глубоко и медленно, очень ритмично, он не сводит взгляд с моего лица. С каждым толчком у меня вырываются стоны, и я понимаю, что совершенно не ощущаю стыда из-за того, что мы делаем. Когда Дэкс предлагает мне прикоснуться к своей груди и поиграть с ней, я ни секунды не колеблюсь. Я делаю то, что он говорит, сжимая свою грудь и пощипывая соски, пока он поглаживает пальцем мою чувствительную плоть. Я чувствую себя на неизведанной территории, открывая те части себя, которые я никогда прежде не позволяла в себе открыть. Мои соски, мой клитор, моя… киска. Вот, я это сказала.

«Встречайте новую Харлоу».

Дэкс отпускает мои колени, и я обхватываю его ногами за талию, в то время как он снова нежно и ласково целует мои губы, щеки, веки. Обожаю то, как с каждым толчком его член наполняет меня, и, ох, как же я ненавижу, когда он из меня выходит. Мои стоны разносятся по комнате, когда я ощущаю, что приближаюсь к очередному оргазму, на этот раз более мощному. Я совсем близко, и Дэкс это знает, ускоряясь, он входит в меня еще глубже. Когда он находит губами чувствительную точку у меня за ухом, я взрываюсь, выкрикивая его имя, пока мое тело дрожит под ним. Я впиваюсь пальцами ему в спину, оставляя новые отметины от ногтей поверх старых. Я чувствую, как Дэкс набухает внутри меня, после чего зарывается лицом мне в шею, позволяя себе достигнуть разрядки, пока он произносит мое имя.

Сегодня я ― не хирург, которого заботит лишь собственная репутация. Я просто женщина в объятиях мужчины. И меня даже не волнует то, что когда все подойдет к концу, мы с Дэксом пойдем каждый своим путем, и все вернется к прежней жизни. Но до тех пор, я буду брать от этих отношений все, что в моих силах.

Глава 18

Дэкс

К тому времени как раздается сигнал моего будильника, напоминая мне о барбекю у Гейба в три, на часах уже час дня. Мы с Харлоу лежим вместе на середине кровати, она прижимается ко мне спиной, в то время как я обнимаю ее сзади.

Вернувшись этим утром в постель, единственным, чем мы там занимались, был секс и еще раз секс, и Харлоу показала себя совершенно с другой стороны. Она была забавной и любознательной, когда пожелала попробовать разные позы, помимо тех, которые мне уже были известны и которым она дала свои названия. Та, которую она назвала «крест-накрест», была интересной, и я не сомневаюсь, если мы продолжим в том же духе, то нам понадобится кровать побольше. Конечно, я открыт для новых позиций, но некоторые из них могут травмировать член, или, еще хуже, сломать его. Мне, возможно, требуется заняться йогой.

А еще я обожаю смех Харлоу. Хриплый смех, который ужасно сексуален и от которого по спине пробегают мурашки. Черт, да они появляются по многим причинам, связанным с Харлоу. Обожаю, как она восторженно относится ко всему, чем мы занимаемся в спальне, словно никогда не пробовала подобного прежде. Тяжело поверить, но Харлоу никогда не делала мужчине минет, и я верю ей. Иногда она бывает слишком формальной, и ей требуется несколько попыток, чтобы решиться на что-либо, но когда у нее все получается, черт, это чертовски красивое зрелище. Такое поведение идет ей намного больше, чем та броня, за которой она прячется, даже, несмотря на то, что это поведение обусловлено тем, что Харлоу столько всего пропустила в сексе. Она рассказывала мне, что у нее были попытки кое-кого соблазнить еще до замужества, но, опять-таки, я не знаю, что это означает. «Я пыталась, а он сказал нет?» Он, что, чокнутый? Ну, ладно, ему же хуже, не мне.

И в постели Харлоу могла вести себя как заучка, озвучивая части моего члена и проводя по ним языком, словно это была наглядная демонстрация. Назвала, лизнула. Рассказывала о том, за что эта часть отвечает, а потом лизала ее и немного посасывала. Мне даже пришлось остановить ее от рассказа о том, как работает эрекция, потому что я не сомневаюсь, что точно знаю, как она работает, может, не как доктор, но, по крайней мере, как мужчина. И мне не нужно знать, что такое семенная железа. Что для меня важно, так это то, что мои причиндалы работают отлично, если их не перегружать, как сейчас. Но я не жалуюсь. Когда Харлоу берет мой член в рот, то нет ничего лучше, чем видеть, как она смотрит на меня, наблюдая за моей реакцией на все, что делает.

Я сглупил, что не предохранялся, но так же, как и Харлоу верит в то, что я чист (черт, это даже Гейб может подтвердить), верю ей и я. У нас даже есть долбаная документация, которая может это подтвердить, прямо, как у двух кандидатов, которые претендуют на одну должность и демонстрируют свои достижения. Но только вместо того, чтобы рассказывать, как долго мы находились на предыдущих работах, и с кем работали, она озвучивает такие понятия, как «гепатит» и «ВИЧ», и сопровождающие их слова «НЕ ИНФИЦИРОВАН». Это безумие, но мне плевать. Черт, я верю всему, что Харлоу мне говорит, хотя, в данный момент, если она захочет еще один раунд, то я пас. Я слишком измотан, чтобы вообще думать о сексе, и малютка Д. сдох. Еще я умираю от голода, а где-то в Таосе сейчас будет барбекю, на которое я приглашен.

Но сначала мне нужно, чтобы Харлоу со мной поговорила и немного доверилась мне. Я притягиваю ее ближе к себе, и она стонет, протягивая руку, чтобы схватить меня за задницу.

― Расскажи мне про Нью-Йорк. О, Харлоу Джеймс, которая там живет.

Она отвечает не сразу, но я жду.

― Долго рассказывать. Судя по всему, она была занудой. Она была интересной лишь тогда, когда разговор касался ее работы, и скучной во всем остальном. Она была верной женой своему мужу и не брала отпуск. Она просто работала, словно это было единственное, что имело для нее значение: спасать жизни и, ― она делает паузу, сухо посмеиваясь, ― и попытки забеременеть. Она надеялась, что, возможно, ребенок сделает ее цельной и даже спасет ее брак, так что у нее появится подобие семьи. Но когда этого не произошло... Ну, потом ты зализываешь раны и катишься дальше.

Ее откровенность разбивает мое сердце. Я слишком молод, чтобы думать о детях, но я сменил достаточно подгузников Диами и достаточно нанянчился с ним, чтобы сказать, что был бы не против, завести парочку собственных детей.

― Мне так жаль, Харлоу.

― Все нормально. Теперь все намного лучше. Ну, лучше здесь, чем там.

Я прижимаю ее к себе, вдыхая сладкий аромат волос, когда решаюсь задать вопрос, который беспокоит меня с той первой ночи в «Жемчужине», когда я вернулся.

― Тебе было когда-нибудь настолько плохо, что у тебя возникали мысли о том, ну, знаешь, чтобы со всем покончить?

Я чувствую, как она на мгновение застывает, а затем, нахмурившись, поворачивается, чтобы взглянуть на меня, после чего откидывается головой на подушку.

― Разве не у всех такое бывает?

«Вообще-то, нет. Некоторые из нас напиваются или работают до изнеможения», ― я едва не произношу это вслух, но вовремя останавливаю себя.

― Может быть. Но я все еще здесь, верно? С тобой, ― произносит она, пожимая плечами. ― И это касается Харлоу Джеймс, сдержанного хирурга-трасплантолога, ассистента профессора, несостоявшейся как женщина и неудавшейся жены.

― Никто не совершенен, Харлоу, даже хирурги-трансплантологи и опытные ремесленники. Но только то, что ты проходишь через бракоразводный процесс, не делает тебя плохой женой. Некоторые браки просто не складываются.

― Тебе легко говорить. Ты никогда не был женат, верно?

Я пожимаю плечами.

― Нет, но это не значит, что я в этом ничего не смыслю. У моих родителей был счастливый брак, даже, несмотря на то, что моему отцу приходилось часто уезжать.

Она вздыхает.

― Прости. Ты прав.

― Ты ― потрясающая женщина, с учеными степенями или без. И если ты до сегодняшнего дня об этом не знала, тогда я надеюсь, теперь знаешь. Ты чертовски прекрасна, Харлоу Джеймс. Честно. И я говорю это не только из-за того, что мы вместе спим. Я на самом деле так считаю.