— А я иначе и не думала! — фыркнула девушка, выводя машину на шоссе. «Фольксваген» легонько тряхнуло, будто бы он подскочил на кочке, и Максим так и не понял, что диковинный автомобиль выпустил из днища колёса, как самолёт выпускает шасси, и «спрыгнул» на серый асфальт автострады.

— Спилить с тебя «гаджет» Траурихлигена можно разве что с рукой, — продолжала девушка с невозмутимостью автобуса. — Поэтому мы не будем этого делать.

— А как же я?? — перепугался Максим, чувствуя, как толстый кожаный ремешок трансхрона впивается в его запястье и жжётся, как огонь.

— Повесим на тебя маяк и бросим подсыльным к Траурихлигену! — весело сообщил Бисмарк и хлопнул Максима по плечу своей тяжеленной правой лапищей.

Максим едва не вылетел из машины — таким сильным оказался хлопок. Придя в себя, он тупо поморгал глазами и осведомился:

— Как?

— Кверху кое-чем хорошим! — хохотнул Бисмарк, и девушка за рулём тоже хохотнула точно так же. — Ты знаешь, Турист, как работает подсыльный?

— Не-а… — помотал головою Максим, абсолютно не горя желанием возвращаться туда, на войну, к Траурихлигену. — А…

Он не успел договорить, потому что девушка спереди снова хохотнула и уверенно заявила:

— Всё ясно! Придётся тебя к Красному на ликбез отправить! Красный там, в деревне сидит! Слышь, Турист, прикинь, Красный не поехал с нами, потому что боится русалки! Он начитался бредней, и думает, что она из болота вылезет и защекочет его!

Бисмарк рядом с Максимом басовито загоготал, и девушка тоже засмеялась. А вот Максиму было не до смеха. Если он не принесёт Траурихлигену проклятый медальон деда Лунарика — придётся его несчастному черепу повиснуть на дьявольской люстре…

Максим вдруг решил, что эти двое странных ребят могут помочь ему, и поэтому не стал держать в тайне ту миссию, которой нагрузил его Эрих Траурихлиген. Усевшись поудобнее и отодвинувшись от Бисмарка как можно дальше, он набрал в лёгкие воздуха и выдал им всю правду про таинственный медальон и странного «всесильного» деда.

— Да? — пробормотал Бисмарк, поёрзав в кресле, когда Максим закончил «выдачу на-гора».

— Так-так… — буркнула девушка, и тоже поёрзала в кресле.

Максим глянул в лобовое стекло через её плечо и увидел впереди деревенские хаты. Куда они привезли его? В Светлянку? Или куда?

— Он не говорил тебе, что это за медальон и зачем он ему нужен? — осведомился Бисмарк, хватая себя за подбородок.

— Эй, Бисмарк, про медальон надо у Репейника спросить! — сказала девушка, проводя «Фольксваген» по кривым тропинкам в деревню. Хаты проплывали мимо, и Максим гадал, в какой из них «таится» их дружок Красный, и что они втроём задумали делать с ним, с Максимом??

— У Траурихлигена был один медальон, в морге спилили, — продолжала между тем девушка, проехав уже полдеревни. — Там Репейник с ним возился пока Траурихлиген его не подкузьмил!

— Ага, — кивнул Бисмарк, доставая мобильный телефон. — Сейчас, Репейнику отзвонюсь, и узнаю, что там у Траурихлигена за цацка!

С виду мобильник Бисмарка напоминал один из первых моделей «Сименса» — увесистая синяя «мыльница» с антенной на макушке. Максим даже хихикнул, увидав такой мобильник, а в следующую минуту испугался: как ему могут помочь люди, которые вместо техники пользуются хламом?? А вдруг и они тоже — «туристы»?? И сейчас сдадут его потроха Эриху Траурихлигену???

Максим дёрнулся на сиденье, а Бисмарк — нажал на своём устаревшем телефоне едва заметную кнопочку, что пристроилась сбоку его корпуса. Телефон издал писк, а потом — словно бы раздвинулся в стороны, разложился и превратился в тонкий планшетный компьютер с сенсорным экраном.

— Вау! — вырвалось из Максима. Он вперился в этот фантастический планшет и осторожно спросил:

— А что это?

— Телефон! — гордо ответил Бисмарк, водя пальцами по виртуальным цифрам, которые возникли на нежно-голубом фоне экрана. — Сейчас, отзвонюсь Репейнику, и всё узнаю про твоего деда и про медальон!

— Ага, — кивнул Максим, а страх всё усиливался: точно, «туристы», только, кажется, из будущего!!

Тот, кого Бисмарк назвал «Репейником», ответил не сразу — минуты две-три диковинный телефон показывал рекламный ролик про какой-то майонез и пел песни.

— Ну! — внезапно послышался откуда-то обиженный голос, и тут же ролик про майонез потух, уступив место мокрому худому лицу, над которым возвышалась резиновая купальная шапочка. На лопоухих ушах висели мыльные клоки, а длинный нос сморщился так, словно бы этот тип нюхал нашатырь.

— Репейник, ты где затусовался? — осведомился Бисмарк у экрана, у этого мокрого лица, которое распахнуло серые глазищи, потом «отрастило» руки, надвинуло квадратные очки и снова всё сморщилось.

— Я моюсь, Бисмарк! — обиженно пробормотал этот Репейник, шмыгая длинным носом. — Уже что, помыться нельзя??

— А во сколько ты встал? — парировал Бисмарк, закинув ногу на ногу, положив планшет на коленку. — В полдень?

— Не твоё дело! — огрызнулся Репейник. — Что там у тебя опять?

— Турист! — буркнул Бисмарк. — Ему Траурихлиген сказал медальон свистнуть. Помнишь, у него был один медальон, из морга отдали. Ты там с ним пыхтел, а потом мы навесили его Старлею?

— Ну, помню! — согласился Репейник. — Синяки до сих пор сверкают, так турист меня за него отходил! А я говорю: «Нету его у меня!», а он: «Отдавай!»…

— И что ты можешь сказать? — серьёзно спросил Бисмарк, вглядываясь в Репейника, как в писаную торбу.

— Это не так себе цацка! — затараторил Репейник, вытирая нос рукой. — Я не успел до конца исследовать его, Старлею он, конечно, нужнее… Но кажется, эта штуковина сможет что угодно сконцентрировать в ударную волну!

— Да? — удивился Бисмарк, скребя макушку толстыми пальцами.

— Да, — кивнул Репейник. — Я посветил на него фонариком, а он мне весь стол подорвал! Едва потушил, Бисмарк, вникаешь?

— А чего ты раньше не сказал? — засопел на Репейника Бисмарк, схватив планшет двумя кулаками. — Представь бы он подорвал Старлея???

— Я подумал, что Траурихлиген мне жука в лаб вкинул! — начал оправдываться Репейник. — И, чтобы не засветиться, я молчал! Не хотел, чтобы он узнал, что я разобрался в его медальоне! Это оружие, братья! — пискнул Репейник, теряя очки. — Поэтому Траурихлиген так над ним прыгает!

— Ясно, — кивнул Бисмарк. — Вот что, Звонящая, — сказал он девушке за рулём. — Везём Туриста к Красному, он даёт ему ликбез, а потом — все вместе думаем, как бы нам околпачить Траурихлигена и выманить его в нормохронос!

— О'кей! — согласилась Звонящая и круто повернула машину с главной дороги на какую-то узкую кривую грунтовую улочку, где камней было больше, нежели в Крымском каньоне. — Красный, мы подъезжаем! — сказала она браслету, который обхватил её левое запястье.

— Жду! — ответил браслет, щелкнул чем-то и заглох.

Девушка по имени Звонящая завела «Фольксваген» в один из дворов — во двор самой крайней хаты, которая пристроилась на опушке леса. Хата была обыкновенная — рубленная, не очень старая, покрыта шифером. Только огороды вокруг неё напоминали лес густой — древовидная сурепка и амброзия встали стеною, образовав плотные заросли. Заглушив двигатель, Звонящая поставила машину на ручник и приказала Максиму:

— Высыпайся, Турист! Будем тебя спасать!

— Меня зовут Максим! — огрызнулся Максим, вылезая из машины на твёрдую растрескавшуюся от жары и сухости землю.

— Пока мы не избавили тебя от остаточного следа, ты — Турист! — возразила Звонящая и включила в машине сигнализацию. — Давай, ползи быстрее, время не резиновое!

Звонящая подпихнула Максима в спину, но Максим застопорился на полдороги, потому что вспомнил…

— Эй, ребята! — вдруг выдохнул он, споткнувшись о камень, который валялся на пути.

— Чего ещё, Турист? — удивился Бисмарк, который уже подошёл к хате и открывал дверь, выкрашенную в синий цвет.

— Ребята, остаточные молекулы! — выдохнул Максим сумасшедшим голосом. — Эрих Траурихлиген тоже говорил мне про остаточные молекулы!