— Иди ты, знаешь, куда со своими анекдотами!

— Ты не копошись, клёвый анекдот!

Над Сенцовым скопились физиономии, а Сенцов не знал, чьи они. Он даже не мог понять, где находится и что это такое мешает ему двигать руками.

— Очухался! — радостно заявила одна физиономия, которая нависала аккурат над головой Константина.

— Ы-ы… — выжал из себя Сенцов, вяло ворочаясь на чём-то неудобном и жёстком, как самшитовое бревно.

— Точно, съел мозги! — констатировала физиономия в правом верхнем углу.

— Да отвалите вы все от него! — третья физиономия распихала остальные и отодвинулась сама. — А то он точно, крякнет — от страха!

— Я, кстати, сегодня побрился! — хихикнули справа.

— Придурок! — возмутились слева, а потом — раздался звонкий хлопок оплеухи.

— Потише, медведь! — обиделись справа, а потом всё стихло, потому что решил заговорить Сенцов.

— А-а-а… — Константин сначала закряхтел, потому что руки и ноги оказались словно деревянными — нельзя ни согнуть, ни разогнуть.

— Кряхтит… — прокомментировали справа.

Чёрт, да хватит комментировать! Сенцов возмутился лишь мысленно, а вслух его непослушный язык выдал только:

— Че-че?

— Точно, превратился в гриб! — заявили справа.

Какой вам ещё гриб?? Сейчас, Сенцов им наваляет лещей… Стоит только почувствовать свои ноги…

— Старлей! — рявкнули сверху, отчего Сенцов едва не оглох на левое ухо — аж звон пошёл.

— Ты гриб?? — пытались добиться слева, и ещё — навязчиво тормошили за левое плечо жёсткой широкой рукой.

В любой другой миг Сенцов бы взял эту наглую руку в болезенный захват и не выпустил бы до тех пор, пока не услышал бы извинения, но только не сейчас, когда его собственные руки были, словно сломанные протезы.

— Отстаньте от меня… — наконец-то смог взмолиться Сенцов. — Я в порядке. Не орите, а то оглохну!

— Ну, вот! А ты говорил: «Гриб!», «Гриб!»! Я знаю, что делаю! — хвастливо заявили справа, и Сенцов наконец-то узнал голос Репейника.

— Ну, как, Старлей, не хочешь больше душить жидов? — осведомился голос Красного, и Сенцов, наконец-то начал припоминать, зачем он вообще, лежит на этой дурацкой твёрдой кушетке и чувствует себя препарированной жабой. Они пытались уничтожить личностный гибрид. Интересно, получилось, или нет? Сенцов прислушался к себе. Желудок ощутимо пуст, голова — тоже… Сенцов бы с удовольствием наелся пиццы, посмотрел бы телик, потаскал бы штангу… Нет, кажется, нездоровое желание убивать и рушить оставило в покое сенцовскую голову. Никаких жидов, никаких коммунистов… война для Сенцова закончилась и он, наконец-то, вернётся к нормальной жизни.

— Братья, отстегните его, что ли? — раздался над Константином голос Звонящей, и Сенцов вспомнил, что его руки и ноги пристегнули к кушетке ремнями — на всякий случай, если грибрид в Сенцове расцветёт пышным цветом и начнёт неистово крушить лабораторию Репейника. Кажется, ничего такого не произошло… По крайней мере, Сенцов этого не помнит…

— Есть хочется! — наконец, Сенцов смог осмысленно выразить свои мысли, и Репейник перестал нависать над ним — отодвинулся в сторонку, а Красный расстёгивал ремни, выпуская из плена руки и ноги Сенцова.

— Выздоровел! — хохотнул где-то голос Бисмарка.

— Выздоровел — значит, хватит с ним возиться! Пошли есть! — постановила Звонящая, повернулась и пошла к переборке, которая заменяла лаборатории Репейника дверь.

Сенцов ясно видел её — Звонящая нажимает конопку, переборка начинает открываться, за ней топают все остальные и болтают про деликатесы в ресторане отеля «Рицци». Для них это просто — раз, и оказаться в отеле «Рицци», или в Лас-Вегасе, или… на Северном полюсе. А вот, Сенцов никогда раньше не был в отеле «Рицци»…

И тут Константин вспомнил о Кате. Как хорошо было бы повезти и её куда-нибудь, в далёкие страны — в Италию, во Францию… Кажется, Катя мечтала увидеть Париж… или Рим… или Флоренцию… Сенцов по-сенцовски забыл, о каком именно городе мечтала его бывшая невеста, но, имей он возможность — показал бы ей весь мир! Жаль, что он не может позвонить ей и пригласить на фантастическую экскурсию…

— Ну, Старлей, ты едешь или нет?? — скрипучий голос Репейника влетел в сенцовские мозги, сдув призрачную Катю, и Константин вздрогнул от неожиданности.

— А? Что? — глупо заклекотал он, едва не вывалившись из кресла на пол.

— В Лас-Вегас едешь?? — рявкнула Звонящая, вклинившись в реальность Сенцова рядом с Репейником. — Сфинкс заждался!

— Эээ… ребята… — промямлил Сенцов, ёрзая, но не вставая.

— Поехали, брат, там тебе споёт настоящий Элвис! — пропел Красный, нарезая круги в прдвкушении выигрышей… Он всегда ставит условно настоящие копейки, а выигрывает вполне реальные деньги, подключая к автоматам свой игрек-комп…

— Я, пожалуй, не поеду… — булькнул Сенцов, отлипая от кресла и пространно двигаясь вперёд, к выходу.

— Ты чего? — удивилась Звонящая. — Даже Репейник — и тот едет! А ты?

— Я… устал… — пискнул Сенцов, тащась по длинному коридору в месте со всеми — к стоянке. Они поедут развлекаться, а он поедет спать. — Я в ретоподъезд поеду…

— Ладно… — пожал плечами Красный. — Ты только смотри, от скуки не свались!

Заперевшись на все замки, которых тут оказалось целых шесть, Константин плюхнулся животом на кушетку и вытащил из пакета игрек-ноутбук Репейника. Сейчас, в этот тихий безоблачный вечер Константин Сенцов впервые в жизни лежал на кушетке, обитой белой кожей, около пульта от огромного жидкокристаллического телевизора, который он тоже впервые в жизни видел не на витрине магазина, а тут, на низкой тумбочке перед собой… Стащить у Репейника игрек-ноутбук оказалось на удивление легко и просто: Сенцов подошёл и взял его с тумбочки, ничем не закрытой… да и роботов вокруг не оказалось… Можно было удивиться, задуматься… Но голова Сенцова была занята другими мыслями.

Установив ноутбук на журнальном столике из чёрного дерева, Сенцов включил его, и связался с игрек-спутником Репейника. «Украина, город Донецк, улица Владычанского, дом 82» — Сенцов набрал критерий поиска, и тут же голографический экран показал ему до боли знакомые места. Перекрёсток двух узких улиц, где Сенцов бегал ещё ребёнком, крыши пятиэтажных домов, тополя… Голубятни в почти что, родном дворе — одна из них огромная, в два этажа, на нижнем из которых обитают холёные куры, а на верхнем — поселили голубей. А вот, и тихий квадратный дворик, где под аркою, увитой виноградными лозами, прячутся лавочки, заполненные бабулями. Сенцов десятки раз проходил под этой аркой и знал всех бабуль по имени-отчеству… Сенцов проходил под аркой, когда шёл в гости к Кате. К милой Кате, милой, несмотря ни на бухгалтера, ни на что на свете…

Константин нажал «приближение», и Катин двор приблизился настолько, что Константин различил играющих детей. Трое лазали на турниках, один раскачивался на цепочной качеле — на той самой, на которой Сенцов когда-то катал Катю…

Спутник Репейника — клёвая штука, скорость трансляции с него фантастическая, и Сенцов видит, словно по телевизору, как бегают и играют дети, как ходят по дорожкам взрослые, летают птицы, серый кот запрыгнул на крышу одной голубятни.

Сенцову невероятно повезло: как раз в тот момент, когда он решил увидеть её двор — Катя вышла из-под виноградной арки и небыстро пошла… наверное, в магазин или в хлебный ларёк. Она была одна, без кособокого Степана, одетая в синее платье, которое так нравилось Сенцову…

И вдруг, внезапно, словно бы кто-то смыл её, Катя исчезла, голографический игрек-экран почернел, а секунду спустя из черноты выпрыгнул Репейник. Сенцов никак не ожидал, что он появится, и опешил настолько, что свалился с кушетки на ковёр и забарахтался на нём подбитой черепашкой.

— Ну, что, Старлей, развлекаешься? — осведомился Репейник, довольный видеть Константина барахтающимся на ковре под кушеткой.

Константин прекратил бестолково барахтаться, встал на ноги и сжал кулаки.