— А ты только сейчас это заметил?? — громыхнула Звонящая, широким шагом промаршировала к холодильнику Репейника, выволокла пробойщика из-за него за шиворот и определила в вертящееся кресло с таким видом, словно сажает на электрический стул, а то и на кол.

— А… да… — промямлил Репейник, выкатив квадратные глаза. — Я думал, он с вами на игрек-тачке прилетел…

— Индюк тоже думал… — прогудел Бисмарк, вклинившись в жаркий разговор. — Рыбня нашего Турист прикончил.

— Что? — испугался Репейник, и нервно заездил на своём кресле туда-сюда. — Вы… шутите…

— Нет! — грозно рубанула Звонящая. — Ты должен пробросить на Базу его тело! Следить нужно было за Рыбкиным, рыбья твоя башка!!

Рявкнув, Звонящая стряхнула Репейника с кресла и швырнула к компьютеру, который управлял его хромоногим трансхроном.

— Так, так, подождите! — затараторил Репейник, опомнившись от шока. — Во-первых, отведите туристку в бокс, а во-вторых, почему она в сознании?? Вам не говорили, что чужакам не положено разглядывать Базу??

— Упс… сорри… — сконфузился Красный и тут же оглушил Катю, прямо на глазах у Сенцова.

Подхватив на руки её обмякшее тельце, Красный развернулся и, бросив:

— Я сейчас, отнесу в бокс! — исчез за переборкой.

Сенцов даже рассердиться не успел — так быстро он обернулся — да и не было у него сил на злость. Апатия какая-то появилась, забив мозги, и Сенцов просто тупо сел на первый попавшийся стул и принялся таращиться на Репейника, как тот уткнувшись, в монитор, разыскивает по антропометрии тело Рыбкина в диких нехрональных дебрях. Он пока что его не нашёл, и карта нехрональной местности мигала на него мониторе, пространная и пустая.

— Я ничего не пропустил? — это Красный вернулся без Кати, и Сенцов ощутил внутри себя кроме апатии глухую тоску.

— Нет пока, — раздражённо проворчал Репейник. — Мёртвых искать труднее, чем живых!

— Давай, ищи! — понукнула его Звонящая, которая заняла соседнее с Сенцовым кресло и смотрела на Репейника, как злобный надзиратель смотрит на подневольного лагерного раба. Сейчас она даже стала чем-то похожа на Траурихлигена, и на Сенцова с новой силой навалилась глухая тоска: как он скажет Репейнику, что пристрелил Траурихлигена?? Репейник наябедничает шефу, а шеф опять загонит беднягу Сенцова на военную каторгу…

— В каком боксе туристка? — осведомился Репейник с таким безразличием, словно спрашивал о картошке какой-нибудь, или кирпичах.

— Второй бессбойный! — сообщил Красный, топчась около сидящего Бисмарка, потому что не нашёл для себя свободного кресла.

— Отлично! — кивнул Репейник, усиленно щёлкая клавиатурой, подставляя какие-то параметры в пустые графы сложной таблицы. Сенцов на эту его таблицу пялился тупым бараном — ни за что бы не разобрался, куда там что нужно подставлять. А Репейник бодренько так щёлкает, и кажется, уже добился результата.

— О, есть, — вздохнул он. — Сейчас, проброшу… — весёлость Репейника как рукой сняло, он был уныл и кисл, без энтузиазма включил большой экран, и Сенцов увидел на нём колоссальную платформу флиппера с излучателями.

— Вставайте, увальни, нужно поминать! — сурово приказала Звонящая, освободив своё кресло. Бисмарк кивнул и молча встал, Красный и так стоял, и даже Репейник отклеился, выйдя из-за компьютерного стола.

На мониторе горела карта с красной точкой, обозначающей местонахождение тела Рыбкина, а Репейник стоя нажал на «Энтер».

— Пробрасываю, — буркнул он, снова вздохнув. — Бедный стажёр, так и не перевели его в дознаватели…

Печальный Репейник стоял около компьютера, а Сенцов видел на большом экране, как между излучателей на платформе флиппера зарождается небольшое светлое облачко, как оно растёт и становится размером с хорошую лошадь. В центре облачка появляется чёрная точка, а потом — на блестящий металл платформы плавно опускается обессиленное смертью тело несчастного Рыбкина. Континуум отдал погибшего «туриста» назад, в нормохронос, и тихо разомкнулся, закрыв коридор.

Все стояли неподвижно и молча, опустив головы вниз в негласной минуте молчания. Константин же чувствовал себя угрём на сковородке: в смерти стажёра виноват только он и больше никто — даже тот Траурихлиген — и тот не виноват.

— Слушайте, ребята! — Сенцов вдруг загорелся дурацким желанием исправить положение и поэтому подал голос. — Траурихлигена же как-то оживили! И мы Рыбкина…

— Заткнись! — отрезала Звонящая и больно ткнула Сенцова локтем в бок. — Рыбкина похоронят с воинскими почестями в некрополе, и объявят сегодня день скорби! Пойдёмте — ещё надо Катю эту несчастную вышибалкой забубенить и отвезти домой!

Звонящая маршировала по коридору, словно робокоп, а Сенцов тащился прибитой медузой. Как он мог позволить им убить Рыбкина? И не нужна Сенцову тайна Буквоеда! Сенцову нужны живые друзья!

Катя всё ещё оставалась в боксе на самом нижнем ярусе Базы — шеф приказал нейтрализовать её память, поэтому выпускать Катю никто не собирался.

— Сейчас, мы сотрём память! — напевал Красный, бодренько шагая взатылок к Звонящей. — Сейчас, сейчас, и можно будет отдохнуть!

Глава 169

Возвращение Кати

ДЗЫННЬ! — негромкий звонок возвестил о прибытии лифтовой кабины, и Константин шагнул в её металлическое чрево, словно в огненную бездну. Звонящая справа от него казалась роботом — механическим движением нажала нужную кнопку и застыла. А Красный — тот рылся в карманах, как неловкий вор: ищет свою любимую «вышибалку», не терпится прокомпостировать ещё одни несчастные мозги — Катины…

Скоростной лифт мчится быстрее тепловоза, но для Константина спуск на нижний ярус затянулся на ещё одну вечность. Вечность давила на его плечи неподъёмным грузом, и Сенцов всё больше ёжился, не в силах выносить его. Он потерял Рыбкина, сейчас потеряет Катю, и всё — можно считать себя пропащим, горьким предателем.

— Вываливайся! — это Звонящая пихнула Сенцова локтем, выталкавая из лифта, и Сенцов понял, что застрял перед открытыми дверями, загородив выход всем остальным.

— Та, сейчас… — пробурчал Константин, выползая под тяжестью вечности. Ноги едва слушались его, сделались какими-то чужими, словно их ампутировали уже и заменили неподходящими протезами. Он до сих пор не сказал Репейнику, что пристрелил Траурихлигена, и не знает даже, как ему сказать. Скорее всего, за него скажет Звонящая, и тогда Сенцова вызовут на ковёр к шефу…

Звонящая стальным шагом прибилизилась к переборке, что отгородила Катю, и рубанула карточкой по сканеру. Переборка с лёгким жужжанием ушла вверх и скрылась в потолке.

— Работайте! — Звонящая отдала железный приказ и удалилась, а Сенцов сделал робкий шаг вперёд, переступил низкий порожек и оказался на несколько сантиметров ближе к Кате.

— Пропихивайся! — недовольно фыркнул за его спиною Красный, толкая Сенцова в бока. — Чего застряёшь всюду? Время не резиновое! Я ещё в Лас-Вегас хочу успеть! Бедняга Рыбкин, чёрт! Так и тянет проиграть все деньги в рулетку, а потом — застрелиться!

— Хватит паясничать! — ругнулся Сенцов, робкими шагами подходя к своей чужой невесте. — Здравствуй, Катя, — осторожно поздоровался он, чтобы не напугать её.

Катя оставалась в том же кресле, где оставила её Звонящая. В её худеньких бледных ручках торчала японская чайная чашка, и Катя пила из неё мелкими глоточками. На Катином носу красовался белый лейкопластырь, разбитую правую бровь измазали зелёнкой.

— Катя, — повторил Сенцов и присел на корточки поодаль от Кати.

— Ко-костя… Ты, всё-таки, живой? — пролепетала Катя, едва удерживая чайную чашку трясущимися руками.

— Живой, — кивнул Сенцов, держась от Кати подальше, чтобы не пугать её ещё больше. — Это так надо было… Крольчихин приказал… — Константин буровил эту чушь, чтобы отвлечь Катю от Красного, который со смаком настраивал нейтрализатор памяти.

Катя с усилием заствавила себя отхлебнуть глоточек чая и внимательно посмотрела на Сенцова большими глазами. Какая же всё-таки, она стала худая… Скорее всего, Траурихлиген её в подвале совсем не кормил… Сенцов едва сдерживал себя, потому что всё внутри него так и рвалось обнять Катю крепко-крепко и разрыдаться тут же и попросить прощения…