— Включить тебе телевизор? — участливо спросил Сенцов, желая, чтобы Катя хоть немного успокоилась и не вжималась так в это кресло, словно её собираются пристрелить.

— Вклю-включи… — прохныкала Катя, вытирая кулачками слёзы. — Пить хочется…

— Я тебе апельсиновый сок принесу, — пообещал Сенцов, перебирая DVD-диски, которые стояли в специальной металлической полочке под огромным «нехрональным» телевизором. В основном полочка содержала документальные и технические передачи, видеосъёмки каких-то полевых испытаний оружия, описания всяческой техники — от самолётов с танками до компьютеров и каких-то чипов, в которых Константин ничего не понимал… Траурихлиген, скорее всего, «жадно глотал» всё это на досуге, стремясь поднять уровень своих знаний до современности… вернее, до НОРМОХРОНОСА, ведь «современность», как сказал Репейник, понятие относительное…

— Костя? — Катя оторвала Сенцова от размышлений, Константин поднял голову и увидел, что она смотрит на него в упор своими мокрыми глазами.

— Сейчас… — пробормотал Сенцов, отыскав диск комедий с Луи де Фюнесом и засунув его в проигрыватель… В этот момент Сенцов впервые глянул на этот нехрональный проигрыватель и испытал мистический ужас: проигрыватель Сердюка и Харлампиева! Когда Ветерков таскал своих мышей — Сенцов прекрасно видел этот проигрыватель на тумбочке в квартире сводных братьев. А слабые, сверхчувствительные белые мыши дохли из-за хронокоридоров, которые Траурихлиген оставил в их квартире… Стереосистема, которую Траурихлиген подсоединил к проигрывателю и телевизору, издала весёлые аккорды, по экрану побежали титры, а Сенцов отодвинулся к шкафу и отыскал там кружевной платок. Каким образом использовал сей платок Траурихлиген — Константин не знал и не задумывался об этом. Он предложил его Кате, чтобы та вытерла им слёзы, Катя выхватила платок и прижала к своим покрасневшим глазам. А Сенцов отправился за обещанным соком к зеркальному бару, резные дверцы которого сделаны из красного дерева и открываются и закрываются по хлопку. Константин мог бы взять из холодильника апельсин и выжать сок сам, но его руки от нервов дрожали так, что он боялся: нехрональная соковыжималка отхватит ему палец. Поэтому он хлопнул в ладоши, заставив дверцы бара раскрыться, издавая звенящую колокольчиками мелодию «Весна» из цикла «Времена года». На одной из полок стоял обыденный в НОРМОХРОНОСЕ апельсиновый сок в коробоке, под названием «Садочек». Выхватив его, Сенцов открутил пробочку и налил оранжевый сок в тонкостенный хрустальный стакан, на котором алмазным резцом начертали узоры в виде листьев и птиц.

— Ну, что, ты всё целуешься?? — грохотом ворвался в наушник скрипучий голос Красного, и Сенцов даже вздрогнул от неожиданности, чуть не расплескав апельсиновый сок и не уронив хрупкий стакан на паркет.

— Красный, ты бы ей поесть принёс! — строго сказал Сенцов в скрытый микрофон, предусмотрительно поставив стакан с соком на антикварный полированный столик, рядом с бумбоксом. — И не мивину — она её не ест!

— Борщ устроит? — капризным голосом осведомился Красный, нервно фыркая, явно недовольный Сенцовым.

— Устроит! — согласился Сенцов, бестолково рассматривая бумбокс… ему навязчиво казалось, что он где-то видел этот неновый бумбокс фирмы «Филлипс». — Мне тоже принеси!

— Ладно, — добродушно ответил Красный. — Подожди чуток — сварить надо!

— Жду… — пробормотал Сенцов и заглох… Он, наконец-то, осознал, чей это бумбокс и где он стоял до того, как Траурихлиген стащил его. Бумбокс принадлежал Кате — Сенцов тысячу раз видел его, когда приходил к ней в гости. Бумбокс стоял у Кати на кухне, и Константин запомнил эту трещинку на крышке дисковода для компакт-дисков. Катя ещё просила Сенцова найти, кто его украл, и удивлялась, что таинственный вор не взял ни драгоценностей из шкатулки на трюмо, ни денег из тумбочки… только этот бумбокс, который за свою долгую «жизнь» успел свалиться на пол и получить «травму». Сенцов нашёл «аномального» грабителя Кати, и ему сделалось жутко от того, что у Кати побывал именно Траурихлиген, почти такой же таинственный и страшный, как мистическая чупакабра…

Телевизор немного ободрил, и Катя решилась, наконец, вылезти из кресла и осмотреться немжко. Передвигаясь на цыпочках по толстому ковру, который был покрыт пёстрыми узорами из разных цветов, она приблизилась сначала к круглому столику с бумбоксом фирмы «Сони», потом к одному из мраморных ангелов, постучала согнутым пальцем по его жёсткой холодной макушке… Когда-то у неё был точно такой же бумбокс — только его кто-то украл, кого так и не нашёл Константин… Подмокшая, грязная одежда сильно удручала её… к тому же, джинсы были Кате маловаты: она купила их во время одной из своих спартанских диет, когда бёдра её приблизились к костям. А Степан в последнее время усиленно пичкал её картохой с отбивными, изводя одновременно устрашающими и скучными лекциями об анорексии. Катя не скрывала от себя, что поправилась, стремилась сесть на диету, но не могла из-за дотошного Степана, который скрупулёзно подсчитывал все отбивные и замерял уровень борща в кастрюле, словно фармацевт. Желая разыскать для себя более удобную одежду — сухую, хотя бы, Катя осторожно приблизилась к громоздкому кубическому шкафу, установленному в одном из углов, чьи отполированные дверцы были покрыты причудливой сложной резьбой, в которой переплетались цветы, листья, ветки, птицы, тигры, свастики, черепа и древние руны. Аккуратно повернув в замочной скважине тяжёлый латунный ключ, Катя с долей опаски приоткрыла толстую дубовую дверцу и заглянула во чрево шкафа. В шкафу установили подсветку: небольшие точечные лампы включались автоматически, когда открывалась дверца. Катя даже вздрогнула, когда они включились, отпрянула назад, однако быстро поняла, что подсветка совсем не опасна, это даже удобно, когда что-нибудь ищешь в шкафу. Переворошив одежду, которая висела в шкафу, аккуратно повешенная на вешалки, Катя обнаружила лишь широкие мужские пижамы, тёмные халаты, мужские рубашки и футболки, в которых такая хрупкая девушка, как она, бы просто утонула. Решив, что с этой стороны шкафа она ничего подходящего для себя не найдёт, Катя открыла вторую дверцу и наткнулась на несколько одинаковых мундиров чёрного цвета и опять же мужские костюмы внушительных размеров — тёмные, светлые, клетчатые и полосатые. Если они принадлежат Константину — то это странно: Константин никогда не носил костюмы…

Пожав плечами, Катя закрыла шкаф и вернулась в кресло — смотреть телевизор. Сенцов запустил ей комедию про Фантомаса — в детстве Катя смотрела их, не отрываясь, и теперь тоже засмотрелась, отстроившись на минуту от этого страшного места и представив себя дома, маленькой девочкой, и вокруг неё нет бандитов, которых пытается изловить Сенцов, а её мама на кухне готовит борщ…

Сенцов, оглуплённый обнаруженным тут Катиным бумбоксом, сидел в каком-то лёгком плетёном стульчике, который случайно подвернулся ему под бок и… боялся. А вдруг бы Катя вернулась домой раньше и столкнулась бы там с Траурихлигеном, когда тот крал её бумбокс??? Он бы пристрелил её в упор, Сенцову пришлось бы расследовать её таинсвенное и жуктое убийство.

СТУК! СТУК! СТУК! — внезапно кто-то принялся стучать во входную дверь — загробно так, громко и с перерывами, как гвозди в гроб заколачивают… Сенцов на миг испугался, но тут же вспомнил, что он — Траурихлиген, и бояться должен не он, а его должны бояться все, даже сам дьявол. Поэтому он уверенно покинул стульчик и приблизился к двери суровым генеральским шагом — чтобы все слышали, что он — генерал.

— Кто? — спросил Константин, не забывая, что спросить надо сурово и по-немецки.

— Ваша светлость, я уже помыл все полы, только у вас помыть осталось… — проканючили за дверью, и Сенцов догадался, что приполз услужливый Шульц. Капитан собрался мыть сенцовские полы — увлечённо, методично уничтожать любую грязиночку до тех пор, пока всё здесь не засверкает стерильным блеском. Он будет возиться часа два, не меньше, очищая все щёлки… а Сенцову сейчас это как-то не нужно.