— Тьфу ты, чёрт, в мусорке сидедть! — громко возмутился Красный, оглушив Сенцова на левое ухо. — Докатились! У всех офисы — тип-топ, а тут? Крысятник!

Сенцов аж вздрогнул — так громко визжал Красный — и отодвинулся подальше, в угол, к пыльным знамёнам, чтобы не оглохнуть полностью.

— В эти мусорки никто не лазит! — шикнул на Красного Бисмарк. — У них — бункера, а про эту коморку они забыли! Мы с тобой можем тут спрятаться и сидеть, как нужно! А где ты ещё спрячешься?

— Убрать бы хоть! — фыркнул Красный, поддав ногою подставку от большого глобуса. Сам глобус валялся поодаль и нёс дыру там, где должен был нести СССР.

— Сам убирай! — отказался Бисмарк. — А мне и тут клёво!

— Ладно, я тут генератор поставлю! — определил Красный назначение для пустого пространства в дальнем углу комнатушки. — А то тут ни в одну розетку электрочайник не включишь!

— С твоим генератором мне сидеть будет негде! — ворчливо отказался Бисмарк. — В коридоре впихнёшь свой генератор — там ниша какая-то есть!

Сенцов просто топтался около продырявленного глобуса и молчал, иногда подпихивая его ногой. Скорее всего, его Траурихлиген прострелил, когда захватил город и ворвался в райком. А может быть, и нет, может быть, его просто кинули и пробили…

Глава 131

«Воскреситель»

Теплицкий приехал в «бункер Х» в шесть часов утра. Он никогда не вставал так рано — обычным временем его пробуждения был полдень. Но сегодня стукнул очередной исторический момент — Ольсен заявил, что готов «воскреситель», и они с Пищенко и Миркиным будут помещать туда тело Траурихлигена. Всю ночь Теплицкий ворочался на своей широкой кровати, скомкивая шёлковое бельё, вскакивал, поглощал гектолитры воды, бежал на верхний этаж, раскладывал телескоп, глазел на звёзды, потом — спускался обратно в спальню, хлопался в постель, вертелся… А потом всё повторялось снова и снова пока, наконец, не начало светать. Светать начало в пятом часу, Теплицкий, как только увидел сквозь портьеры неверный сиреневый утренний свет, в тридцать пятый раз вскочил, выбежал из спальни в коридор. И увидел, что Геккон, вместо того, чтобы нести неусыпную службу под дверью — присел в бархатное кресло, подложил под голову красную подушку с кушетки и преспокойненько уснул.

— Геккон!! Геккон!! — бесновато завопил Теплицкий, подскочил к храпящему Геккону, затряс его за воротник пиджака.

— А?? Что? Где?? — всполошился Геккон и свалился с кресла на блестящий паркет.

— Ты дрыхнешь! — взорвался Теплицкий, подскакивая на месте, футболя уроненную Гекконом подушку. — А на меня постоянно покушаются! Все! Все на свете на меня покушаются!

— А, это вы, шеф… — пробормотал Геккон, без интереса созерцая скачущего Теплицкого. — А я думал, что обвалился потолок…

— Давай, слизняк, собирайся, я еду в «бункер Х»! — приказал Теплицкий и побежал вниз по лестнице прямо в пижаме. — Я вижу, ты уже выспался?

— Шеф, вы, хотя бы, оденьтесь, — посоветовал Теплицкому сонный Геккон, неуклюже отковыриваясь от паркета. — А то холодно по утрам…

— Ой, блин! — ругнулся Теплицкий, который уже успел спуститься с лестницы и выпрыгнуть в пустынный сумеречный холл, где спали неподвижные холодные статуи ангелов и бесов.

Теплицкий побежал обратно, наверх, чтобы сменить пижаму на костюм, и на бегу приказал Геккону:

— Ползи и готовь машину! Я сейчас!

— Эх-х, — тяжело вздохнул Геккон и поплёлся вниз по лестнице, чтобы выйти из дома, заползти в гараж и подогнать «Кадиллак» шефу.

Теплицкий заскочил в свою гардеробную, захлопнул дверь и принялся рыться в своих дорогих костюмах, выбирая, какой бы ему надвинуть в честь знаменательного события. Рылся минут сорок, пока не отыскал ни разу не надетый итальянский костюм светло-коричневого цвета, который когда-то купил в Милане за полторы штуки евро…

Когда Теплицкий выскочил из дома во двор — его уже поджидал вымытый до блеска чёрный «Кадиллак». За рулём восседал Геккон, а Третий учтиво распахнул дверцу, приглашая его садиться. Теплицкий вскочил в салон вихрем, Третий сейчас же захлопнул дверцу и запихнулся в кабину около Геккона.

— Геккон, поезжай! У меня время не резиновое, я состарюсь, пока ты доедешь! — зашумел Теплицкий, ворочаясь в кожаном сиденье «Кадиллака», словно бы его посадили в ядовитый плющ и без штанов.

— Шеф, вы надели разные туфли, — флегматичным голосом заметил Геккон, выводя «Кадиллак» со двора, подъезжая к автоматическим воротам.

— Да? — воскликнул Теплицкий и сейчас же нырнул вниз, поглядев, какие же туфли он в дикой спешке навинтил на свои «царские» ноги?

Геккон оказался прав: левая нога получила чёрную и лаковую остроносую штиблету, а на правой оказался коричневый замшевый туфель с закруглённым английским носком.

— Блин побери! — пробурчал Теплицкий, поняв, что с туфлями дал маху, но возвращаться назад уже не стал — ему бы всё равно не хватило терпения на то, чтобы разыскать для себя одинаковые туфли.

Снаружи «бункер Х» выглядел так: посреди пустыря торчит щербатая и хлипкая на вид постройка с заколоченными слепыми оконышками и с дырявой крышей. Тут вполне могли бы завестись бомжи, если бы не система безопасности, которую по приказу Теплицкого установил Геккон. Суть её заключалась в следующем: бомж подбирается к ободранной двери, толкает её и получает мощный удар током, прожариваясь до готовности. Потом в земле открывается дыра вроде автоматического люка и он, кипя, падает вниз, в специальную зацементированную яму-отстойник. Всё, бомжа нету, следов бомжа нету, и ничего нету. Теплицкий считал эту систему идеальной, а вот Миркин не одобрил: слишком негуманно и жестоко. Профессор даже советовал Теплицкому убрать её, но Теплицкий отказался, и система стоит до сих пор. Никто не считает число прожарившихся бомжей, да это никому и не надо…

Геккон припарковался около щербатого строения, Теплицкий проворно выпрыгнул из «Кадиллака» в ковыли и достал из кармана пульт, который отключал систему безопасности. Нажав зелёную кнопку и получив на экранчик ответ «Можно», бегом направился к ободранной двери, на которой специально белой краской написали «ЛОХ». Спихнув дверь с пути плечом, Теплицкий поскакал по каменному полу, высекая туфлей и штиблетой гулкий топот, добежал до серой заляпанной грязью стены и застопорился. Над его головой на проводке болталась разбитая лампочка, прямо напротив в стене торчало окошко, забитое толстыми занозистыми досками. Теплицкий пнул камень, который попался под ногу в остроносой штиблете, поднял пульт и направил его на пустую серую стену, обрисованную нецензурными словечками и кособокими черепами. Нажав кнопочку, под которой подписали «GO», Теплицкий уставился на пустую стенку и стал ждать, когда приедет скоростной лифт. Геккон и Третий молчаливыми колоссами возвышались за его неширокой спиною, готовые в любой момент защитить шефа от опасности.

Стенка отъехала в сторону с негромким скрипом, открыв кабину лифта, обшитую блестящими металлическими пластинами, освещённую белым светом точечных лампочек. Теплицкий первым шагнул в этот свет и сразу же изучил своё отражение, которое возникло в широком зеркале, привешенном на одну из стенок кабины. Отметив, что полосатый галстук никак не подходит к коричневому пиджаку, Теплицкий стащил этот галстук и кинул на пол, фыркнув:

— Блин погорелый!

Геккон и Третий уже стояли в кабине, поодаль от Теплицкого и ждали, когда шеф прикажет спускаться.

— Давай, Геккоша, жми! — приказал Теплицкий, топчась у поруганного галстука. — Сегодня они покажут мне, как оживлять туриста! А я не должен это пропустить!

Геккон молча нажал одну из серебристых кнопок на панели управления, кабина бесшумно задраила свои створки и начала плавно опускаться под землю.

Выскочив из лифта, Теплицкий бегом поскакал в лабораторию, где «заумное трио» учёных билось над доработкой колбы-воскресителя. Если у них не выйдет и на этот раз — все трое со скоростью света вылетят на рыбку…