Вот и сейчас он смазал нам с Арквенэн руки целебной мазью, а мне еще легонько размял пальцы и кисти. От его рук исходило мягкое, проникающее внутрь тепло. Боль сразу же прошла, опухлость спала, пальцы стали сгибаться почти как раньше.

Я уже предвкушала, как побегу рыбачить, однако Лальмион велел:

— Отдохни, погуляй. И не вздумай мочить руки! Снимешь сегодня рукавицы, испортишь мою работу — больше лечить не буду!

Ослушаться целителя я не посмела. Но не хотелось и проводить время в полной праздности, ведь тогда тревога и сомнения навалятся с удвоенной силой…

Чтобы отвлечься, я все-таки пошла с Арквенэн на рыбалку, прихватив свою удочку. Она пригодилась! К нам прибежали дети — Соронвэ и трое его приятелей. Мальчишки по очереди старательно закидывали крючок и даже сами, без нашей помощи поймали нескольких рыб! На кусочки потрохов рыба клевала еще лучше, чем на сухое мясо. Но сегодня ветер был сильнее, чем накануне, и рыбаки вскоре замерзли.

Передав удочки другим желающим попытать удачи, мы с Арквенэн увели мальчишек в детский шатер и улов прихватили. Детям его достаточно, а для взрослых наловить рыбу еще успеем.

Подруги мои занялись готовкой, а мне скучно показалось без дела толкаться у жаровни. Я вернулась к полынье. Туман над ней не проредился, по воде все так же медленно плыли большие и маленькие льдины. Однако я заметила, что наледь у закраины стала толще и шире. Я сбросила вниз ледяную глыбу — наледь не проломилась. Отважилась слезть сама — прозрачный лед держал меня!

Разведчики могли бы не трудиться, не бродить невесть где в поисках переправы. Холод, наш враг, теперь поможет нам — возведет мост через полынью!

Скорей бы наши мужчины вернулись!

Прошло еще полкруга, а вестей от них все не было. Беспокойство мое разгоралось, и его не смогли развеять ни радость от обильного улова и новой добычи охотников, ни удовольствие от еды: сегодня каждому досталось по хорошему куску рыбы и мяса. Но я не решалась сама посылать разведчикам зов. Вдруг отвлеку от чего-то важного? Или, хуже того, скажу что-нибудь лишнее?

Наконец меня достигло краткое, слабое осанвэ Тиндала: «Возвращаемся. Переправы не нашли. Придем завтра».

Что за нетерпение охватило меня! Что за смятение!

Укрывшись в хижине, я два десятка раз доставала и прятала браслет, не в силах решить, ужасен он или прекрасен. Не в силах угадать, как его примет Ниэллин.

Может, мне вовсе не стоит навязывать ему подарок? Ведь это Тиндал, а не он, прислал весть о возвращении!

А если он уже не любит меня? Он ведь больше не спрашивал о моих чувствах. Каким глупым тогда будет мое внезапное признание!

Спасибо Арквенэн! Она оборвала мои метания, заявив:

— Хватит дергаться, как рыбка на крючке. Возьмет Ниэллин твой подарочек, никуда не денется, — и добавила, зевнув: — А не возьмет, ему же хуже.

Откуда она знает? Я ведь ничего ей не говорила!

Пока я искала слова, Арквенэн загасила лампу. Мне ничего не оставалось, как улечься спать — и, против ожидания, спала я крепко и долго.

Наутро ветер задул с юга, принес колючую, густую метель, еще добавившую мне тревоги. Снегопад может надолго задержать путников, а то и вовсе собьет их с дороги! И что будет, если на пути у них покорежится лед или разверзнется новая полынья?

По счастью, в середине дня наши разведчики вошли в лагерь. Заснеженные, уставшие, они, однако, были довольны. Еще бы! На двух волокушах они притащили завернутые в шкуры большие куски мяса и сала. Выходит, их охота была не хуже нашей! Они даже обошлись без веревок…

Сердце у меня заколотилось. Вот-вот придется объявить о нашем бесполезном подвиге!

Когда смолкли приветствия, Айканаро объявил во всеуслышание, что на юге пути нет: в ту сторону полынья тянется больше чем на десять лиг и впадает в другую, преградившую отряду дальнейший путь. Кое-где в края полыньи упираются смерзшиеся льдины, но эти «плавучие мосты» нигде не достигают противоположного «берега». Если мороз усилится, возможно, воду закроет молодой лед. Но разведчики сочли за лучшее вернуться в лагерь и ждать этого вместе со всеми.

Новости не слишком огорчили нас. Задержка у полыньи оказалась не такой уж и страшной: мы отдохнули, раздобыли свежую пищу. Сытому же все видится совсем по-иному, чем голодному.

Вдобавок оставалась надежда на отряд Финдекано. Может, удача улыбнется Второму Дому?

Артафиндэ тепло поблагодарил всех разведчиков и увел Айканаро и Ангарато к себе, чтобы выслушать подробный рассказ. Остальных обступили друзья и родичи. Мы с Арквенэн тоже подошли к нашим мужчинам.

После первых объятий Алассарэ отступил на шаг и окинул нас пристальным взором:

— Да вы похорошели, девы! Щеки как розы, глаза блестят… Вижу, вы тут не бедствовали!

— Конечно! — подбоченилась Арквенэн. — Пока вы без толку бродили туда-сюда, мы всех спасли от голодной смерти. Мы бы ноги протянули, вас ожидаючи, если б не наши веревки!

— Какие веревки? — удивился Алассарэ.

Арквенэн откинула капюшон. Короткие волосы рассыпались по плечам, снег тут же украсил их россыпью блесток.

Чуть помедлив, я тоже обнажила голову.

Мужчины на мгновение остолбенели, а потом Тиндал вскричал в изумлении:

— Что это?! Вы стали похожи на мальчишек!

— Мы обрезали волосы, чтобы сплести из них веревки, — объяснила я, стараясь говорить спокойно. — Без них охотники не смогли бы добыть морского зверя.

— Тоже мне, охотники, — проворчал Тиндал. — Мы вот постромками обошлись. А вы… других волос не нашлось, конечно!

— Почему же? Артанис тоже отдала свои косы, — возразила я.

Тиндал вытаращил глаза.

Алассарэ упал на колено и, прижав руку к сердцу, склонился перед нами.

— Горжусь! — выпрямившись, воскликнул он с чувством. — Горжусь дружбой со столь смекалистыми и щедрыми девами!

— Тебе бы все насмешничать! — вспыхнула Арквенэн.

— Отнюдь, — серьезно сказал Алассарэ. — Я правда горжусь вами.

Он еще раз поклонился.

А Ниэллин все молчал, не сводя с меня глаз. Точно, онемел от отвращения при виде моей головы!

Алассарэ, вставая, толкнул его.

— А… да. Я тоже горжусь, — очнувшись, пробормотал Ниэллин.

Отряхнув волосы от снега, Арквенэн накинула капюшон:

— Пойдемте в хижину, пока нас совсем не замело. Вам ведь надо поесть с дороги. А у нас уже все готово.

К возвращению охотников мы успели сварить похлебку из сушеной оленины и мяса морского зверя, заправленную остатками ягод. Для здешних мест кушанье получилось прямо-таки изысканным!

Арквенэн двинулась к хижине, следом за нею Алассарэ потащил сани. Тиндал шагнул ко мне, ухмыльнувшись, нахлобучил мне на голову капюшон и крепко обнял:

— Признайся, сестричка, ведь плести веревки из волос ты придумала? Молодец! Только береги теперь голову, чтобы ум не вымерз!

Ну спасибо! Приласкал, называется!

Не успела я ответить, как он побежал помогать Алассарэ, который со своей волокушей увяз в сугробе.

Мы с Ниэллином остались вдвоем.

Пора!

Я глубоко вдохнула и произнесла как можно тверже:

— Ниэллин. Позволь мне подарить тебе… это.

Достав из рукавицы, я на ладони протянула ему свой браслет.

Он не торопился брать подарок, а со смущенным, растерянным видом рассматривал его.

Так я и знала! Мой дар совсем не кстати! Ниэллин уже передумал, разлюбил меня… прямо сейчас, когда увидел, как я изменилась, обрезав волосы!

Кровь бросилась мне в лицо, к глазам подступили слезы, и я добавила торопливо:

— Это не помолвочный дар! Он ни к чему не обяжет тебя.

Он вскинул взгляд:

— Правда? Жалко… Тинвэ, да что ты! — воскликнул он, видя, что я готова разрыдаться. — Не в том дело! Твой подарок — чудо, я счастлив буду принять его! Просто… я сейчас не могу надеть.

— Почему?

— Ну… завязывать неудобно…

— Глупости! Дай, попробую.

Я сдернула с Ниэллина рукавицу, решительно задрала вытертый обшлаг рукава… и обомлела. Запястье его было обмотано заскорузлой от сукровицы тряпкой. Схватила его за другую руку — то же самое!