Мы с Арквенэн тоже уставились на воду, потом вперили взгляд в туман. В разрывах его виднелись отдельные льдины — обломки ледового панциря; они медленно двигались к северу. Течение делало полынью похожей на реку, по которой плыли белые плоты.
Вот бы поймать такой плот! Тогда на нем можно будет переплыть на тот берег. Или, может, сделать плот самим — отколоть большую льдину?
Я заглянула за край ледяного берега. Лед возвышался над водой локтя на два; скол его отвесно уходил вниз, слабо мерцал из-под воды и исчезал в чернильной глубине. Нет, такую толщу не прорубить! Подходящих орудий у нас нет, а долбить лед копьями и ножами не хватит никаких сил…
Вдруг неподалеку раздалось фырканье, плеск, отрывистое резкое тявканье.
— Тинвэ, смотри! — крикнула Арквенэн. — Там… там!..
Она махнула рукой. Я всмотрелась — из клочьев тумана выплыла широкая притопленная льдина, на которой ворочались большие темные туши.
Это же морские звери! Их не меньше дюжины! Ползают по льду, толкаются, соскальзывают в воду и ловко выскакивают обратно…
Нам повезло, повезло! Теперь у нас будет свежее мясо и жир для ламп!
Тут же я опомнилась: морских зверей надо еще добыть. Вряд ли они легко и просто дадутся нам в руки…
Не только мы с Арквенэн заметили зверей. Народу на краю полыньи прибыло. Кто-то не сдержал радостного вскрика, на него тут же зашикали: «Молчи! Спугнешь!»
Льдину между тем медленно тащило течением. Она приблизилась и была теперь шагах в тридцати от нас. Огромные, толстые звери поглядывали в нашу сторону, но не проявляли беспокойства. Только самый крупный из них, приподняв голову, подозрительно уставился на нас большими выпученными глазами.
— Надо копье, — пробормотал рядом со мной кто-то из мужчин.
— Бросить можно, — согласился другой. — Еще бы чуть поближе подволокло…
Арквенэн воскликнула с досадой:
— Толку-то от ваших копий! Даже если убьете — сюда-то вы как его затащите? В воду свалится, да и дело с концом!
— А если ремень привязать? — не сдавался первый охотник. — Тогда по воде подтянем!
— Наши ремни не годятся, — с сожалением возразил второй — Все заскорузлые, узел на узле… Тут длинный нужен, а из них не свяжешь. Да и тяжелый будет, сдернет копье. Сюда бы веревку…
Первый с досадой махнул рукой. Веревки у нас не было, как и достаточно длинного ремня. Даже заколов копьем, вытащить зверя со льдины мы не смогли бы.
Может, вырезать новый ремень из шкуры-подстилки? Правда, мы уже извели две на починку постромок и волокуш. Не пришлось бы нам спать прямо на снегу!
Но, если мы добудем зверя, у нас будет и новая шкура…
Охотники снова заспорили, повысив голос. Звери будто поняли, что речь о них! Вожак рявкнул, толстые тела мигом скользнули в воду, только круги пошли. Вожак нырнул последним, одарив нас на прощание презрительным взглядом.
— Ну вот, доболтались! — Арквенэн всплеснула руками. — Теперь их разве что на удочку ловить!..
Она осеклась, потом пробормотала:
— Точно. Удочка. Что они едят? Тут должна быть рыба!
Чуть ли не бегом она кинулась к нашей хижине. Я заторопилась следом.
Арквенэн задумала дело! Если мы наловим рыбы, то наконец-то наедимся досыта!
Несмотря на все тяготы пути, Тиндал и Алассарэ сберегли свои удочки. Запалив лампу, мы откопали их среди наших мешков и сумок. Я осторожно размотала с удила волосяную лесу, подергала ее — она не отсырела, не заледенела и была по-прежнему гибкой и прочной. Вот бы нам такую веревку!
А что, если?..
Собственная мысль потрясла меня. Побоявшись высказать ее вслух, я пробормотала:
— Арквенэн, ты иди… Я… мне тут надо кое-что проверить.
Подруге не терпелось порыбачить, и, против обыкновения, она не стала спорить или допытываться, что пришло мне на ум. Прихватив кусок вяленого мяса, она вылезла из хижины. А я, откинув капюшон, высвободила из-под куртки косу и принялась рассматривать ее с особым вниманием — как раньше рассматривала пряжу для ткачества или шкуры для шитья курток.
Коса была хороша: темная как уголь, блестящая, она спускалась почти до колен, а толщиной лишь немногим уступала руке. Она похожа на толстый морской канат! Если же распустить ее на тонкие прядки и сплести их заново, надставляя, когда длина заканчивается, получится как раз такая бечева, как нам нужна — тонкая, но крепкая. Ее можно будет привязать хоть к копью, хоть к стреле. И тогда, если оружие прочно вонзится в морского зверя, мы вытащим добычу даже из-под воды!
Только для этого волосы надо обрезать.
Я медлила, колеблясь. Сколько себя помнила, у меня были длинные косы. С каким удовольствием мы с матушкой выдумывали разные способы плетения и прически! В походе, правда, длинные волосы превратились в настоящую обузу: их невозможно было ни толком расчесать, ни вымыть, и приходилось все время прятать под куртку, чтобы на них не намерзал лед и не налипала копоть от лампы. Мы с Арквенэн расчесывали и переплетали косы раз в несколько кругов и всякий раз завидовали мужчинам: они могли позволить себе связывать свои космы в хвост или вовсе не причесываться!
Однако мысль обрезать волосы ни разу не пришла мне в голову — до этого дня. У нас, у женщин, не в обычае портить красоту! Что скажет Арквенэн? А уж Тиндал с Алассарэ точно меня засмеют!
И страшно представить, как я, остриженная, покажусь Ниэллину…
Но без хорошей веревки мы не добудем здесь пропитания, а старых припасов нам уже не хватает. Что толку в красоте, если ради нее придется умереть с голоду?
Нет уж! Я заботилась о волосах ради себя, пусть теперь послужат всем!
И хватит тянуть! Лампа в хижине горит, зря расходуя жир…
Решившись, я еще раз ощупала косу. Заплетенную, ножницы ее не возьмут, а распускать и обрезать по прядям — слишком долго и хлопотно. Разыскав острый нож для разделки дичи, я натянула косу левой рукой, а правой полоснула по ней над самым плечом — догадалась оставить волосы такой длины, чтобы хотя бы прикрыли шею.
Волосы пружинили под ножом, не давались, и мне не удалось отрезать их с одного раза. Только несколько прядей, высвободившись, защекотали кожу.
Отступать поздно!
Я ожесточением пилила ножом скользкие пряди. Расплетаясь, обрезанные волосы падали за ворот, лезли в лицо. Когда от косы осталась лишь тонкая прядь-перемычка, послышался скрип снега, шорох… и в низкий вход, согнувшись, пролезла Артанис!
— Тинвэ, пойдем. Мне надо, чтобы ты… — она подняла на меня взгляд и осеклась.
Я застыла, не в состоянии ни шевельнуться, ни что-нибудь сказать.
— Что… что ты делаешь? Зачем?! — потрясенно спросила Артанис.
— Вот… веревка… нам же нужно… можно сплести.
Артанис хватило мгновения, чтобы понять мой замысел:
— Хорошо. Я помогу.
Она придвинулась ко мне, взяла из моей руки нож и ловким движением перерезала оставшуюся прядь. Я со всей силы стиснула в кулаке отрезанную косу. От распушившихся коротких волос шее было непривычно тепло и щекотно.
Расправив мне волосы поверх капюшона, Артанис вздохнула:
— Кривовато получилось. Ладно, потом подравняем. Держи.
Она выдернула из поясных ножен свой кинжал, вручила мне, а потом резким движением сдернула капюшон. Ее чудесные золотые волосы тоже были заплетены и в несколько витков уложены вокруг головы. Артанис вынула заколки — коса развернулась, змеей скользнув вдоль спины.
— Режь.
Я едва не выронила кинжал:
— Но Артанис… Тебе нельзя! Ты… Что скажет Лорд Артафиндэ? А остальные твои братья? Я не могу!
— Режь! Уж не думаешь ли ты, что мои волосы хуже твоих?! — сердито сказала Артанис и добавила мягче: — Не бойся. С братьями я объяснюсь.
Чуть не плача, я отложила свои волосы и взялась за косу Артанис. Она была толще и тяжелее моей, но и кинжал был острее ножа, и я управилась быстро. Освободившись от тяжести, дивные волосы Артанис взялись волною, концы прядей свились кольцами. Лицо ее обрамил золотой ореол, от которого оно стало еще прекраснее. Даже в хижине нашей будто сделалось светлее!