— Отец, прошу, не уходи! Останься, пойдем с нами дальше!

— Так ты не хочешь возвращаться, дитя? — обернувшись к ней, мягко спросил Арафинвэ. — Почему?

Артанис потупилась было, но тут же вскинула взгляд и ответила, хоть голос ее дрожал:

— Я не хочу снова в клетку, отец. Я… я так мечтала о новых землях… и… если мы вернемся, моя мечта не сбудется никогда. Зачем тогда жить?

— Но Тирион не клетка, не место заточения. Твоя мечта еще исполнится, вот увидишь!

Артанис упрямо помотала головой.

— Понятно, — вздохнул Арафинвэ и перевел взгляд на сыновей: — А вы?

Те переглянулись, но молчали, как будто никто не решался сказать первым.

— Я никогда не принуждал вас к чему-либо, не буду принуждать и сейчас, — добавил наш Лорд устало. — Вы вольны в своих решениях.

— Мы с Ангарато тоже идем вперед, — признался тогда Айканаро. — Отец, ты не клялся… А мы дали обещание сыновьям Нолофинвэ. Мы не можем отступиться.

Ангарато кивком подтвердил его слова.

— На нашем Доме нет крови, Владыкам не за что гневаться на нас, — принялся объяснять Артаресто. — Мы виновны лишь в том, что не сумели остановить битву. Быть может, нам и в Серединных Землях откроется, как искупить эту вину?

— Я не оставлю братьев и сестру, — коротко сказал Артафиндэ. — Прости, отец.

Лорд Арафинвэ склонил голову, плечи его поникли.

— Да, казни себе мы готовим своими руками, — повторил он тихо, — и быстрее ветра настигают они… Дети, дети! — он снова вперил в них тревожный взор. — Вы не знаете, что за судьба ждет вас за Морем, каково будет ваше искупление!

— И ты не знаешь этого, отец. Так же, как мы не знаем твоей судьбы, — возразил Артафиндэ спокойно. — Но я, как и ты, верю в милосердие Владык. Проклятие не может быть вечным. Когда-нибудь Валар смягчатся к нам — и тогда над Серединными Землями воссияет Свет и уравняет их с Благим Краем. Я верю — мы увидим это.

Покачав головой, Лорд провел рукой по лбу. И вдруг с одного из кораблей донесся громкий, язвительный голос Раумо:

— Слышишь, Арафинвэ? Даже дети твои против тебя! Какой же ты после этого Лорд?

Арафинвэ вздрогнул как от удара. По толпе пробежал возмущенный гул.

— Я его все-таки побью, — сжав кулаки, пообещал Ниэллин.

— Давно пора, — согласился Алассарэ.

— Не смей оскорблять нашего Лорда и отца! — выкрикнул Айканаро, опомнившись от потрясения. — А не то…

Но наш Лорд, остановив его, молвил холодно и ясно:

— Он прав. Я не достоин вести народ отважных воинов. Подойди сюда, Инголдо Артафиндэ.

Артафиндэ вскинул руку в протестующем жесте:

— Нет, отец, ты…

— Будешь спорить со мною?

Артафиндэ, склонив голову, встал возле отца. Тот продолжал, отчетливо выговаривая каждое слово:

— Я, Ингалаурэ Арафинвэ, возвращаюсь в Тирион, дабы предать себя под суд Владык. Я не могу долее править нашим Домом. Потому я слагаю с себя власть и передаю ее моему старшему сыну и наследнику Инголдо Артафиндэ.

Он снял с пальца родовое кольцо, которое на моей памяти носил всегда. В кольце сплелись две золотые змейки с изумрудными глазами; одна из них держала в пасти корону из золотых цветов, не то отнимая, не то венчая ею голову другой.

Внезапно я осознала, сколь удивителен этот образ: он оказался провидческим! Быть может, Лорд Арафинвэ, когда ковал это кольцо, знал, что ему суждено утратить власть?

Вложив кольцо в руку сына, он сказал:

— Отныне тебе вверены судьбы тех из нашего Дома, кто продолжит путь. Да не довлеет над вами ненависть и вражда. Да будет ваша дорога благополучна. Да исполнятся ваши чаяния и надежды. Да не оставят вас стойкость и милосердие ни в пути, ни в Серединных Землях. Правь с миром, сын мой. Какой бы приговор ни вынесли мне Владыки, я буду молить их неотступно, чтобы они отвели гнев от нашего народа.

Артафиндэ смотрел на отца без радости — точь-в-точь как Ниэллин, когда Лальмион велел тому обучаться целительству. И, как тогда Ниэллин, Артафиндэ не стал противиться.

— Я принимаю власть, раз таково твое решение, — чуть помедлив, ответил он. — Обещаю беречь наш Дом в пути и в Серединных Землях, во времена мирные и не мирные. Обещаю, что никто из нашего народа не останется без помощи в час нужды. Обещаю, что не допущу в наш Дом усобицу и вражду. Я постараюсь быть достойным тебя, отец. И я верю в грядущую встречу.

Прижав руку с кольцом к сердцу, он опустился на колено и низко склонился перед Лордом. Следом преклонили колено его братья и сестра, мы с Тиндалом, наши друзья и весь наш Дом — в знак почтения к Лорду Арафинвэ, в знак благодарности за его неизменную доброту и заботу. В знак того, что мы принимаем его волю, как принял ее старший сын.

Когда Артафиндэ встал и надел кольцо, Лорд Арафинвэ крепко обнял его. Мы же приветствовали нового правителя поклоном. Но никто не восславил его ни песней, ни рукоплесканиями, ни радостными криками — под тяжестью проклятия, перед лицом новой разлуки нам было не до веселья. Старшие Дома встретили избрание Артафиндэ сдержанным гулом голосов, удивленными восклицаниями, нестройными хлопками… К моему облегчению, я не услышала ни одного недоброго, колкого слова.

Лорд Арафинвэ объявил, что выступит в обратный путь с началом нового круга звезд. Только тут я до конца осознала, что решение его необратимо и что он вот-вот покинет нас. Многие, и мы с Арквенэн, стали просить его остаться. Но он лишь сказал:

— Если я нужен вам, идите со мною.

В эту ночь каждому из нас предстояло сделать окончательный выбор..

Однако прежде всего надо было обустроить ночлег. Пусть нас поразило проклятие, пусть мы снова исполнились сомнений — мы все еще были живы, и нам по-прежнему требовались еда, тепло и отдых. Толпа стала расходиться.

Ужасные пророчества Владыки Намо, предложение Лорда Арафинвэ взбаламутили мне душу, как шторм баламутит воды моря. Одна, я быстрее соберусь с мыслями…

Вспомнив, что надо набрать хвороста, я побрела к зарослям ольшаника в ложбине у ближайшего ручейка. Там я принялась ломать ветки, не отличая зеленые от сухих, — думы мои были совсем о другом.

Вернуться. Это означало еще раз проделать долгий, трудный путь вдоль берега. Миновать Альквалондэ. Вновь увидеть мерцающие в сумраке белые стены и стройные башни Тириона, войти в свой дом, броситься в объятия отца и матушки…

Любовь и тоска по родителям пронзили меня… а следом пришел жгучий, мучительный стыд.

Придется рассказать матушке и отцу все, о чем мы с Тиндалом умолчали, прервав осанвэ. Придется оправдываться перед Владыками и с повинной явиться к тэлери… Не так страшно оказаться в Чертогах Мандоса, как во всеуслышание, глядя в глаза родичам убитых, заявить о наших деяниях в Альквалондэ!

Пускай даже Владыки простят меня. Утишит ли это мою совесть? Смогу ли я — смятенная, отягощенная горькой памятью — вернуться к прежней безмятежности? Смогу ли наслаждаться покоем Благого Края, расставшись с друзьями и братом?

Нет, никогда! Я не забуду проклятие, не перестану терзаться тревогой за ушедших. Чем в разлуке томиться неизвестностью, лучше уж вместе встретить беду лицом к лицу!

В ушах у меня вновь громом раскатились слова, обещавшие нам многие скорби и гибель. Исполнятся ли они? Если Владыка Намо — провидец, почему загодя не предрек нападение Моргота, гибель Дерев, смерть короля Финвэ? А если он ошибся тогда — может, ошибается и сейчас?

Мне никак не верилось, что поход лишен смысла, а мы обречены. Владыки разгневаны, но неужели они обрушат на нас всю тяжесть своего гнева? Неужели отторгнут нас навечно?

Это казалось невозможным, как утрата материнской любви. Родители не бросают детей. Владыки не откажутся от нашего народа. Должно быть, Намо просто пугал нас, как строгий отец пугает непослушных чад…

Но… с другой стороны… разве слова Судии могут быть пустыми?

Я застыла в задумчивости, сжимая в руках охапку веток, и ничего не замечала вокруг. Кто-то вдруг коснулся моего плеча — я вздрогнула так сильно, что выронила хворост.