Выход из строя глаза затруднял определение высоты при посадке, и, тем не менее, самолет с раненым пилотом приземлился благополучно и замер в конце посадочной полосы. Рулить среди других машин с глазом в крови было опасно. Но этого и не надо было делать. Не успев толком открыть фонарь, Полинин увидел прыгнувшего на крыло Шемякина и людей, бежавших к ИЛу. Тут же появилась и санитарная машина, врачи и медсестры из которой сразу же овладели раненым летчиком, оттеснив напуганных однополчан, чтобы доставить Полинина в ближайший госпиталь, притаившийся в одном из ущелий в окрестностях Геленджика.

Для Полинина жизнь, сделав очередной оборот вокруг своей оси, как бы остановилась. Исчезли сигнальные ракеты, отрывистые команды, гул самолетов, напряженное ожидание вылетов и бесконечный навязчивый фейерверк трассирующих пуль и окружающих самолет шапок разрывов зенитных снарядов, которые как оказалось имеют непосредственное отношение и к летчикам в воздухе. Все это оттеснила на задний план забытая атмосфера мирной жизни с удивительной тишиной загородных аллей, щебетанием птиц и волшебной музыкой в радиорепродукторах, а то и в кинолентах редких фильмов, которая переносила Ростислава в детские годы, когда его насыщали Чайковским, Дворжаком или Шопеном многочисленные ученики его отца, известного музыканта.

В глазу оказалось семь осколков разрывной пули, которую угораздило задеть приоткрытую форточку колпака самолета и осыпать осколками правую сторону лица Полинина. Если бы это была не разрывная пуля, а обычная, то она преспокойно вошла бы в правый глаз летчика и вышла бы с другой стороны головы. Умелые офтальмологи при помощи магнита удалили пять осколков с поверхности глазного яблока и через несколько дней отправили раненого долечиваться в окружной госпиталь в городе Тбилиси, чему Полинин был несказанно рад. Дело в том, что Тбилиси был его родным городом, где он кончал школу, и где жили его родители.

Его отец, профессор Тбилисской консерватории, оказался в сердце Кавказа на изломе своей судьбы. Директор Воронежского музыкального училища, известный виолончелист и дирижер, он вынужден был подать в отставку, решив во имя защиты своей репутации пойти на развод со своей первой женой. Позже во время гастролей в Ростове на Дону он серьезно заболел и оказался в больнице, где проходила в это время практику учащаяся Высших женских медицинских курсов в Москве, красивая скромная девушка Аня. Она была на 17 лет младше уже солидного музыканта. Ее то и увез он на сказочный Восток, в южный Тифлис, куда его пригласили в качестве профессора по классу виолончели. Через 10 лет в этой семье появился на свет Ростислав. Теперь же в Тбилиси его ждали не только отец с матерью, но и любимая девушка.

Возвращался он домой уже твердо стоящим на ногах морским летчиком с орденом Боевого Красного знамени на груди. В первые годы войны фронтовиков, награжденных боевыми орденами, было не так уж много, и они привлекали внимание в тылу. Неудивительно, что и Ростислава по дороге домой и в поезде, и в трамвае замечали. В поезде контролер-грузин долго хлопал по плечу фронтовика и отказался проверять наличие билета. В переполненном трамвае ему пытались уступить место, от чего он решительно отказался. В родном квартале он шел в сопровождении восторженных мальчишек, которые бежали рядом с ним и на грузинском и русском языках выкрикивали новость о появлении их бывшего соседа с повязкой на глазу и орденом на груди. Он никогда не забудет плачущую мать в подъезде его дома, которая со страхом, глядя на бинт, скрывающий глаз сына, прижалась к нему со словами: «Боже мой, твой глаз в крови мне снится уже несколько ночей». Дома жили трудной жизнью. На какие-то старые вещи удалось выменять у окрестных крестьян мешок бургули (неочищенная пшеница), что и служило основой питания. Паек сына, который он получил на другой день в комендатуре, вызвал восторг в профессорском доме, где давно не видели мясных консервов на столе. Сам же Ростислав с первых шагов в древнем Тбилиси был устремлен туда, где жила и еще не ведала о его приезде девушка, которую не только в мыслях он называл своей невестой. Инну он увидел в первый раз на последних для себя школьных каникулах, которые он со своими товарищами по классу проводил в хвойных ущельях горного курорта Бакурьяни.

В первый же вечер их пребывания на отдыхе после лыжной прогулки на спортивной базе были организованы танцы. В зале для танцев он появился со своими друзьями с некоторым опозданием и стал разглядывать веселящуюся молодежь. Неожиданно он увидел совсем еще девочку с волшебными глазами, таившими невероятную колдовскую силу. Они излучали ласку и тайну, они затягивали в свою глубину и отрицали всякую возможность спасения. Позже, когда будущий летчик окончательно увяз в них, он, подражая символистам, посвятил девочке из 8 класса стихи:

Девчушке, стихи, посвященные ей выпускником школы, взрослым с ее точки зрения молодым человеком, казались прекрасными. Также думал некоторое время и сам Ростислав, посещавший в то время секцию молодых поэтов Союза писателей Грузии. Он лихо исписывал страницы школьных тетрадей своими поэмами и уже без труда различал амфибрахий от хорея. Так продолжалось больше года, пока у него не появился новый друг, Даниил Храбровицкий. Храбровицкий пригласил Полинина на очередное заседание литературной секции, где выступил со своими стихами, а точнее со своей поэмой. В этот день Даня читал поэму, посвященную борьбе русского народа против татарского ига. Поэма взорвала поэтическое самомнение Ростислава. Изумленный совершенством стихов своего друга и видя в нем будущую гордость русской поэзии, он покончил с упражнениями в символизме. И прежде всего потому, что признал свое собственное бессилие в этой области литературного творчества. После начала войны Полинин потерял следы друга, хотя не переставал надеяться найти его произведения в книжных развалах Ейска (где находилось летное училище Ростислава) или Тбилиси. Встретились они через много лет, когда звезда Даниила Храбровицкого взошла в кадрах нашумевших кинофильмов, сценаристом и режиссером которых он был…

Пребывание Полинина в родном городе с точки зрения военного времени было достаточно долгим. Три месяца он лечил свой глаз, освобождал его от осколков вражеской пули и, наконец, пройдя медицинскую комиссию, получил сакраментальную запись в медицинской книжке об ограниченной годности к летной службе. К этому времени произошли некоторые изменения и в его жизни. Во-первых, он оказался женатым человеком. Чуть-чуть повзрослевшая девчонка решительно стала его женой, хотя знала, что Ростиславу предстоит возвращаться в свой полк и продолжать игры с разрывами зенитных и незенитных снарядов, водить хороводы с трассирующими и нетрассирующими пулями, баражровать на бреющем полете над грозными и ласковыми водами Черного моря и защищать родную землю так же, как он и его сверстники делали это до сих пор.