– Когда в нашу деревню ворвался большой конный отряд, я был в лесу. Охотился. Охота в тот день затянулась – зверей поблизости не было, а возвращаться с пустыми руками мне было стыдно. Возраст такой – тринадцать лет. Казалось, что если вернусь пустым, то засмеют. Ближе к вечеру, когда светило уже готовилось уйти на отдых, удача мне все же улыбнулась. Да еще как! Я подстрелил молодого кабанчика. С одного выстрела! Только встала проблема – как же его донести? Пришлось мастерить волокушу. Смастерил, с трудом уложил на нее добычу и потащил. Этот путь мне запомнился слабо. Было очень тяжело, к тому же вскоре совсем стемнело, но я не сдавался. Пер и пер, обливаясь потом, выбиваясь из сил и потеряв счет времени. Когда, наконец-то, лес кончился, а невдалеке уже видна была родная деревня, то я даже сразу и не обратил внимания на необычный шум и запах гари. И лишь подойдя почти вплотную и наткнувшись на двоих воинов, выставленных в охранение, сообразил что случилось.

Он тоже меня заметили, но не насторожились, а наоборот – заржали, надеясь на развлечение. Скучно им было на посту. Вот в эти смеющиеся глотки и вошли мои стрелы. Стрелы обычные, на зверя, но им хватило. Один помер сразу, а второй упал на колени, пучил глаза и всё силился что-то сказать, с удивлением глядя на меня.

Я его добил. Ножом. Без раздумий и сожалений, хоть эти двое и были первыми разумными, которых я отправил к праотцам. Добил, и бросился в деревню.

Знаешь, сейчас и не скажу точно, что двигало мной в тот момент. Я просто побежал в ту сторону, где горели костры и весело смеялись люди, напавшие на деревню. По пути, тут и там я замечал трупы. Мужчины, женщины, старики, дети. Они не щадили ни кого. Лишь молодых девок не убивали. Оставили на десерт.

Эти твари собрались на небольшой деревенской площади, напротив храма. Они жгли костры, жарили нашу домашнюю скотину, пили и развлекались с пленницами. И ничего не боялись! Да и кого им было бояться?

Так они думали, пока не начали умирать. Я успел убить восьмерых. Из засады. Они даже не сразу сообразили, что кто-то их расстреливает как куропаток. Потом кончились стрелы и я бросил лук, перехватил поудобнее нож и бросился в самоубийственную атаку.

Мне удалось достать еще двоих, прежде чем они сообразили, что я один. Затем меня сбили с ног и начали избивать. Вымещая таким образом злость за недавний страх. А мне, что уж там, удалось их напугать.

Боли я не замечал. Вертелся, рычал и молил богов, чтобы позволили мне забрать с собой еще хоть кого-нибудь. И боги услышали. Трое ближайших врагов неожиданно загорелись. Да так ярко, что все остальные, вместо того, чтобы попытаться их потушить, в ужасе подались в стороны. И лишь один из них что-то сообразил. Он подхватил ближайшее копье и пришпилил меня к земле.

Ризикус снова замолчал, переводя дух. А я сидел, смотрел на него и боялся пошевелиться.

– Выжил я лишь благодаря внезапно проснувшемуся Дару и пограничному разъезду, прибывшему в деревню утром, – продолжил маг. – В их рядах был целитель, который не дал мне уйти за грань, выходил, а потом еще и отправил в столицу – учиться. Отправил, несмотря на мой отказ. Я же, когда поправился, хотел остаться на заставе и бить врага.

Потом была академия, в которой и определилась моя судьба. Первое время там было тяжело. Нелюдимый дикий мальчишка из глухой деревни сразу стал поводом для всеобщих насмешек. Но, что самое забавное, мне понравилось учиться магии. Это был целый неизведанный мир, которому я решил себя посветить. Новые заклинания манили меня, словно красивые игрушки маленького ребенка. Причем я не тупо их разучивал, а со временем начал понимать их природу. Суть. Пробовал улучшать и видоизменять, за что неоднократно был наказан. Магия стала моей жизнью, и именно в ней я видел будущее.

Изменилось все на втором году обучения, когда очередная издевка одного из старшекурсников вывела меня из себя. Я его убил. Без вызова, без предупреждения и без сожаления. Просто взял и убил. И этот поступок перечеркнул всю мою жизнь.

Вместо отчисления и блокировки дара меня перевели в другое учебное заведение. Там обучали на… в вашем языке нет такого слова, но самое близкое – это наказующий. Маг-убийца на службе у короля. И я стал очень хорошим наказующим, Влад.

Мастер грустно улыбнулся.

– С годами я выслужил себе дворянский титул и получил землю. Но от своей сути избавиться так и не смог. Сколько я ни грезил об отставке, получить её было нереально. Периодически приходил приказ от короля с указанием цели, и я отправлялся и убивал любого, на кого падет гнев короны.

Это продолжалось долго, несколько десятилетий, и продолжалось бы до сих пор, если бы в один прекрасный день я не провалился в ваш мир с очередной аномалией. И познакомился с Шефом.

Знаешь, вначале, когда разобрался что к чему, я очень удивился самому существованию Организации в том виде, в котором она есть. И лишь позже, поближе узнав Шефа, я понял насколько он гениальный дипломат. Знал бы ты, Грин, какой костью в горле многих властьимущих он является.

В итоге я стал преподавать. Получил возможность обучать оболтусов вроде тебя, а параллельно заниматься своим любимым делом, о котором мечтал всю жизнь – исследованием природы магии. Да еще и в таком коллективе, с такими возможностями. Получил доступ к знаниям многих миров.

И тут становится известно об Изначальных, которые могут все это уничтожить одним лишь фактом своего существования.

– Изначальные? – зацепился я его оговорку.

– Да, Изначальные, или Истинные. Так они себя называют. Это маги, которые существуют на Земле уже не одно поколение. Про них практически ничего неизвестно, а то, что нам удалось узнать – информация на уровне слухов. Причем, полученная от нелюдей.

– От кого? – не понял я.

– От таких же гостей вашего мира, как и я. Только они живут тут уже давно.

– Насколько давно.

– Очень давно, Грин. Некоторые уже больше тысячи лет, – пояснил Мастер. Я хотел задать очередной вопрос, ошеломленный новостью, но он властно прикрикнул: – Не перебивай! Да, нелюди живут на Земле уже давно. И аномалии появляются не первую сотню лет. И самые их старые сообщества, такие как вампиры, знают про Изначальных. Знают, и бояться. Да настолько, что отказываются о них говорить.

– Мастер, – все же перебил я. – Это все конечно занимательно, но уж слишком отдает сказкой. И мы снова вернулись к тому, с чего начали. Если эти Изначальные такие могущественные, то почему о них ничего не известно? И почему никто до сих пор не знает про нелюдей, как вы их называете, если они живут тут тысячи лет?

– А откуда, по-твоему, возникают все легенды, про магов, эльфов, оборотней, лепреконов и прочей нечисти? – вопросом на вопрос ответил Ризикус. – Просто их мало. Раньше было больше, но… Ты ведь слышал про Инквизицию?

– Конечно?

– И что можешь сказать про эту организацию? – хитро прищурился маг.

– Фанатики. Вскормленные церковью фанатики.

– Да? – с легким разочарованием в голосе, спросил Мастер. – А в свете только что полученной информации?

– Да какой информации, Мастер?! – снова повысил голос я. – Вы же, кроме своей истории и не рассказали ничего конкретного!

– Как же с тобой сложно, Грин! – вздохнул Ризикус. – Как был тупицей, так им и остался. Ладно, расскажу то, что нам известно. А известно нам, если быть откровенным, совсем мало.

Все по тем же слухам Изначальные всегда охотились на выходцев из аномалий. Причем независимо от расы, людей они уничтожали так же охотно, как и нелюдей. А однажды додумались до того, что бы делать это чужими руками и создали Инквизицию. Только просчитались, воспитав, как ты и сказал, фанатиков. Со временем Инквизиция стала практически независимой организацией, неподконтрольной никому. И начала охотиться не только на нелюдей, но и на своих создателей. Что там было на самом деле – мы не знаем, и вряд ли когда-нибудь узнаем, но Изначальные исчезли. Многие погибли в боях, многие были сожжены на святых кострах, а остальные растворились среди людей. Несколько веков о них ничего не было слышно. Ровно до дня принятия в Школу одного не слишком умного парня, с сильным магическим даром.