Мурмин почувствовал, как мир перед ним сузился до узкой полосы – до отвратительно ухмыляющегося Мрачноглаза. Полуголого и потного. Как и Каэрта.

Они трахались. Она не была рада видеть – она была зла на него за то, что её оторвали от него.

- С возвращением,- потерянно прошептал Мурмин, глядя, как Мрачноглаз принимает из рук Каэрты резную трость.

Как у цехмейстеров.

- О. И это всё?- Мрачноглаз замер, покачивая головой.- Я думал, ты будешь удивлён чуть более, чем… Никак.

Мурмин сморгнул слёзы и глубоко вздохнул, пытаясь подавить рыдания. Бесполезно. Из груди будто бы выдрали кусок. Кусок, отсутствие которого чувствовалось крайне болезненно.

- Я знал,- прошептал он сквозь слёзы, плюхаясь на чудом оказавшийся рядом стул.- Я всегда знал, что какого- то Рина мало, чтобы убить тебя.

- Ха. Хоть кто- то верил в меня,- абсолютно искренне и радостно улыбнулся Баэльт, делая хромой шаг вперёд.

«Да,- подумал Мурмин, делая шаг навстречу.- Рина мало. Понадобиться что- либо освящённое храмом, чтобы убить кого- то вроде тебя.»

Он бы с удовольствием сломал бы шею этому ублюдку, который теперь, вернувшись из тени, снова отберёт у него всё, что возможно. Присвоит все его труды. Все его надежды.

Но вместо того, чтобы сомкнуть руки на шее Мрачноглаза, Мурмин обнял его.

Он ненавидел этого монстра, который забрал у него всё. Но какая- то его, Мурмина, часть всё ещё видела в Баэльте друга.

А друзья, как бы ты их не ненавидел, остаются друзьями.

Мрачноглаз, серьёзный и напряжённый, ковылял рядом с Мурмином, опираясь на трость.

- Сопровождение, надо же,- юстициар покачал головой.- Какой я важный.

- И не то слово,- безразлично буркнул Мурмин.

Поначалу ему даже хотелось спросить, как Баэльт выжил. Сильно ли был ранен. Больно ли было?

А затем он понял, что ему не хочется спрашивать. Факты – вот что важно. Он выжил. Рана была не настолько серьёзна, чтобы убить его.

Было явно не так больно, как когда он, Мурмин, провожал взглядом уходящую прочь Тишаю.

Мимо них прошли трое стражников, один из них, с фонарём, ревел:

- По домам! Все по домам! Указом Торгового Совета всем горожанам приказано сегодня не выходить на улицы без острой на то нужды! По домам! Все по домам!

Горожане суетливо топали по лужам прятаться в свои каменные коробки. Каменные гробы с крышами и очагами. И соседями по могиле.

Мурмин вновь глянул на Баэльта. Он назвал его другом. А был ли он его другом?Хоть сколько- то?

Он не знал ответа. Как бы не пытался найти его.

Мурмин скосил взгляд на Баэльта. Почти не изменился. Чуть более усталый взгляд. Волосы из почти седых превратились в тёмные. Походка утратила лёгкость. Каждый шаг Мрачноглаза сопровождался стуком трости. Но это – всё тот же Баэльт.

- Зачем ты смыл краску?- вопрос сам вырвался у Мурмина.

«И зачем я это спросил?»

Впрочем, ответ пришёл сразу же.

Вероятно, чтобы разорвать эту долбаную давящую тишину, эту неловкость, что образовалась между ними.

Ему повезло, что этот придурок принял его слёзы за облегчение и радость.

Но от этого менее неловко им не было.

«Не нам, а мне. Интересно, а Мрачноглаз вообще способен чувствовать неловкость?»

- Решил, что пора перестать прятаться хотя бы от самого себя.

- О,- кивнул Мурмин.- Вот как.

Его шепчуще- скрежещущий голос стал таким непривычным, что Мурмин едва не вздрагивал при каждом его слове. Жестокий, сухой и слишком тихий голос, который легко может перетечь в яростный рёв.

Мурмин вспомнил, сколько он привыкал к нему первый раз, и это слегка успокоило его. Слегка.

А чего ему вообще волноваться- то, а? Мрачноглаз жив. Его лучший друг жив!

Всё хорошо!

Или нет?

Теперь жив его лучший друг, который безразлично трахает и использует его любимую. Лучший друг, который, не прикладывая усилий, не стараясь быть хорошим человеком, достигал всего с поразительной лёгкостью. Лучший друг, который играючи, прихоти ради увёл у него свою жену, а потом умудрился вытащить из него, Мурмина, прощение.

Теперь вся слава снова достанется ему? Теперь он станет героем, да?

Несмотря на то, что, пока он валялся черт знает где и восстанавливал силы, Мурмин сделал столько всего. Продвинулся так быстро, как даже Мрачноглаз не смог.

И теперь он заберет все плоды его работы себе?

Ну уж нет. Хрена с два.

Гнев и опустошение смешались и переплелись, обвивая его льдом.

Мурмин резко остановился.

Мрачноглаз по инерции прошел несколько шагов вперед и тоже замер. По их головам стучал дождь. Вокруг них шли немногие прохожие. Где- то лаяла собака. Стучал молоток. Надрывались глашатаи. Кто- то перекрикивался сквозь шелест дождя. Чуть поодаль замерли сопровождающие их стражи.

А они стояли на маленькой улице под дождём.

- В чём дело?- один из стражников положил руку на меч.

- Нам нужно переговорить,- тихо проговорил Мурмин.- Подождите, пожалуйста.

- Эрнест не будет ждать,- осторожно заметил Баэльт.- Ты в порядке?

Нет, он вовсе не в порядке!

Кулаки Мурмина сжались до боли.

Правда, до той боли, что угнездилась у него в груди, этой боли было далеко.

- Почему?- выдавил он. Ему было тяжело не заорать со злости прямо тут, на улице.

Да и этот вопрос, на самом- то деле, был единственным интересующим его вопросом. Почему? Почему Баэльт так поступил с ним? Почему он ему это всё прощал? Почему терпел?

Почему?

- Что - почему?- осторожный вопрос. Обычный голос, без нотки стали, что была раньше. Но в остальном – такой же.

Будто бы ничего необычного не произошло.

- Почему ты не сказал, что жив?- лишь бы не заорать, лишь бы не заорать.

Баэльт, наконец, медленно развернулся к нему.

- Я хотел сказать тебе, дружище. Но…- Мрачноглаз с усталым вздохом развёл руками в стороны.- Приказ Эрнеста. Когда я выкарабкался, он приказал не сообщать никому. Я хотел. Но не мог даже намекнуть. Мы поговорим об этом за кружкой пива, обещаю. Но сейчас нам нужно идти.

Мурмин яростно выдохнул.

- Из- за этого я чуть не потерял место в страже! Я пил почти два месяца, пытаясь… Пытаясь…- Забыть, как ты, сукин сын, ушёл из жизни, так и не отдав то, что должен мне.

- Я знаю, Мурмин,- Баэльт уставился себе под ноги.- Я хотел поговорить об этом потом. Я устроил, чтобы тебя не выкинули. И… Ну, записи. Ты понял.

Записи. Которые следовало в случае смерти Мрачноглаза отдать Мурмину.

- Что – записи?

- Это мой прощальный подарок. Твоё юстициарство. Я думал – если убьют, что бы…- Баэльт неопределённо махнул рукой.- Я не хотел оставлять тебя ни с чем. Идём, поговорим по дороге.

Мурмин ошалело кивнул и двинулся вслед за Мрачноглазом. Стражники- сопровождающие – тоже, демонстративно ругаясь.

- Понимаешь,- Мрачноглаз осёкся и замолчал, пропуская мимо группу встревоженных горожан,- я два месяца лежал и думал. О всём, что сделал, чего мог бы не делать и чего не сделал. И… Вот. Я упросил Эрнеста сделать тебя юстициаром. Ты ведь всегда мечтал об этом.

- Но не теперь,- проклятье, как всё сложно!- Я же стал поэтом. Меня уважали люди, я стал известен.

- Я знаю. Мне приносили твои стихи. И листовки. Но теперь ты будешь делать этот город лучше самым,- Мрачноглаз усмехнулся,- эффективным способом. Да и писать тебе никто не запрещал, верно?

- Верно,- Мурмин непонимающе нахмурился.- Выходит, моё место в страже, мой юстициарский амулет – это всё ты?

- Нет, прекрати. Ты сам их заслужил. А я помог тебя заметить.

Оба они знали, что это не так.

- И не думай об этом больше. Послушай меня, дружище. В этом городе мало кто заслужил эту честь больше тебя. Эти амулеты ковались для таких, как ты. Добрых, несгибаемых и упрямых в желании сделать всё так, чтобы всем было хорошо,- голос Мрачноглаза хоть и продолжал скрежетать, всё же звучал… Мягче.- Это меньшее, что я могу сделать для тебя. Дать тебе хотя бы то, что причитается.