Тогда-то Бенефор Абеле и обнаружил, что это не метеорит обрел видимость, а наоборот – и он сам, и все его вещи стали невидимыми.

*

– Нет, вы представляете – зомби! – возмущённо воскликнула Юта. – И придёт же такое в голову! Эти негодяи совсем распоясались!

Она стояла в дверях пекарни, пользуясь затишьем в кондитерской, и пересказывала утреннюю историю.

Кухарка Нанне ухмыльнулась.

– Зря ты так. Был у нас зомби, правда, недолго. Только никто из посторонних его не видел. Ума не приложу, как Момсы о нем прознали.

– Как был? – ахнули в один голос Юта и Лина. Другая девушка, темноволосая неулыбчивая Мадален, только кивнула головой, не отрываясь от мытья посуды.

– Вы его не застали. Он года два назад был, да, тетушка Нанне?

– Или три, – пожала плечами кухарка. Она зорко наблюдала за последней партией печенья, подрумянивающегося в духовке.

– И я не застал, – пожаловался мужской голос из-за углового стола. – Зачем он тут понадобился?

– А низачем, – тетушка Нанне махнула рукой с зажатой в ней прихваткой. – Хозяину подарочек сделали. Знаете того капитана, который на острова ходит? Чернявого? Вечно у него дурацкие шутки, но уж эта была самая дурацкая. Приехал на Йольские праздники, привёз мешки с сахаром и какао, а в одном мешке – зомби. Видимо, хотел на Самайн подарить, да не успел, в пути задержался.

– Настоящий зомби? – потрясённо спросила Юта.

– Самый что ни на есть настоящий, да ещё и лучшего качества. Как хозяин ни пытался его упокоить, тому хоть бы хны. А чернявый наотрез отказался своего зомби обратно везти. В общем, хозяин побился с ним недельку, а потом кому-то отдал. Нам-то, понятное дело, такого добра здесь не надо.

– Вот это номер! – рассмеялся невидимый мужчина.

– Никогда бы не подумала! – Лина всплеснула руками. – Я в них вообще не верила!

Мнения Юты так никто и не узнал – колокольчики исполнили свое обычное «Дон-дан-ден-дин!», и она поспешила к прилавку, навстречу очередным покупателям.

*

Когда в дверь постучали, кондитер стоял у окна, рассеянно глядя в сторону перекрёстка.

– Входите! – отозвался он.

Дверь открылась и закрылась снова.

– Это я, дядя Карэле. Мона сказала, что вы меня звали.

– Да, Ивер, – кивнул кондитер, следя за тем, как на ковре проступают отпечатки рифлёных подошв – он так и не привык к этому зрелищу. – Нужно поговорить. Похоже, тебе предстоит внеплановый отпуск.

Карэле бросил в окно последний взгляд и вернулся за стол.

– Это из-за того охотника на зомби, которого вы приводили утром? – кресло скрипнуло, и его сиденье заметно продавилось. – Как его там – инспектор Р-р-р?

– Именно. Этот Рорг заинтересовался исследованиями твоего отца и собирается на днях навестить Тинду. Дело серьёзное, и тебе лучше сегодня же ночью отправиться домой.

– Да я и сам не откажусь, дядя Карэле! Но какие неприятности могут быть от этого инспектора? Мама легко с ним справится.

– Мальчик мой, он никакой не инспектор, – кондитер задумчиво побарабанил пальцами по столу. – Скорее всего, этот Рорг – государственный агент. Он признался, что его интересует невидимость, а это значит, что вы в большой опасности.

– Агентству понадобилась невидимость? Но зачем?

– Ты так же витаешь в облаках, как Бенефор, – сокрушённо покачал головой Карэле. – Это же находка для военных. Несколько невидимых полков, и мы за пару недель захватим весь Бхарат, закончив войну, которая длится уже несколько десятилетий. И это только начало! С таким козырем весь мир станет нашей колонией, это только дело времени.

– Мне кажется, или вы говорите это как-то непатриотично?

– Я за честную игру. К тому же мне не нравится, когда мои друзья навеки пропадают в лабораториях Агентства. У меня на тебя большие планы, Ивер!

– Знаю, знаю, – рассмеялся невидимка, – масштабное производство высокохудожественного печенья. Но меня и самого не привлекает судьба подопытного кролика. Думаете, они возьмутся за нас всерьёз?

– Будь уверен, если Агентство отыщет зацепку, оно не остановится, пока не раскопает всю историю. Поэтому нужно сделать так, чтобы зацепок не было.

– Даже если этот Рорг станет обыскивать дом, он всё равно не найдёт излучатель. А сам метеорит надежно спрятан.

– Спрятать бы ещё то место, в которое он упал, – вздохнул Карэле. – Этот невидимый участок в горах привлекает слишком много любопытных.

Он хлопнул ладонями по столу и поднялся.

– Ладно, за работу. Я провожу тебя вечером, будь готов к одиннадцати.

– Договорились! – весело ответил Ивер. – Мне как раз нужно пополнить запас рубашек, так что этот отпуск будет весьма кстати.

Кресло опустело, и отпечатки подошв проделали по ковру обратный путь. Карэле вышел следом.

В закрывшейся двери щёлкнул замок. Почти сразу же под потолком заскрипели цепи, и скелет, сделанный из бамбука, перевернулся лицом вниз.

*

Такие добропорядочные провинциальные городки, как Пат, вымирают в десять – только светятся тёплым огнем окна, да и их становится все меньше. Иногда по задернутым занавескам проплывёт, причудливо искажаясь, чей-то силуэт. Иногда вдоль улиц, где слабый свет фонарей чередуется с голубыми лунными бликами, проскачет всадник, и мягкий топот кошачьих лап в тишине покажется громче, чем обычно.

Иногда и одинокий прохожий пройдёт по городу, никем не узнанный. Разве что романтично настроенная девица, вышедшая тайком от матушки на балкон, чтобы вздыхать о любви, проводит его заинтересованным взглядом, обманутая стройной фигурой и юношески-лёгкой походкой.

Карэле шагает стремительно, но лицо его безмятежно, словно он никуда не спешит. Тонкая трость отстукивает на плитах тротуара летящий ритм. Шаги за спиной почти не слышны – его спутник умеет ступать мягко, как кот.

Бледные городские звёзды отражаются в карих глазах Карэле, а воспоминания танцуют вокруг, как ночные мотыльки.

Он видит лихорадочную пляску инструментов, огонь печи и брызги горячего металла: это Бенефор Абеле ищет сплав, способный противостоять излучению метеорита. В ящике с песком медленно остывают формы. Работа идет день и ночь, алхимик спешит. Поверхность стола, где лежит невидимый для всех, кроме него, камень, словно бы истончается день за днём, подёргиваясь туманной дымкой. Так говорит Тинда – ей позволено заглядывать в дверь лаборатории, но не входить. Целыми днями она бесцельно бродит по дому, осунувшаяся, с заплаканными глазами.

Свинец, это Карэле помнит точно. Но свинцовые пластины прослоены сложным сплавом, а между внутренней и внешней сферами залита ртуть. Метеорит скрывается в круглом саркофаге размером в два раза больше человеческой головы. Тусклый металлический шар запирает излучение невидимости внутри себя.

В последний момент Абеле откалывает от камня небольшой кусочек, чтобы укрепить его на дне короба из того же сплава. Излучение осколка намного слабее: требуется почти месяц, чтобы помещённая в короб рубашка стала невидимой. Но Бенефор никогда не нуждался в большом количестве одежды.

А через две недели над домом Абеле взмывает в небо столб пламени.

Взмах карамельных ресниц отгоняет воспоминания. Тротуар пересекает луч света, падающий из открытой двери пивной. До Карэле доносятся шум и музыка. На окраинах Пата веселье не затихает допоздна, но не всякий рискнёт к нему присоединиться.

Свернув в переулок, кондитер стучит в дверь одной из лачуг. Довольно долго ничего не происходит, затем в окне мелькает огонёк. Наконец дверь открывается. Старик с быстрыми цепкими глазами приветливо кивает Карэле.

Несколько монет перебираются из кармана кондитера в карман старика, тот возвращается в дом. Еще через пару минут отворяется соседняя калитка. Старик выводит огромного чёрного кота. Даже на улицах Пата тот выглядит зловеще. А в ночных холмах этот кот, бесшумно несущийся по бездорожью, и вовсе походит на призрака, воскрешая в памяти легенды о Тёмной Охоте. Никто не рискнёт попасться подобному зверю на пути.