Лестница окончилась не тупиком, а коридором — вроде бы таким же, как на первом этаже. Тим провел свой маленький отряд по нему чуть ли не бегом; в конце была еще одна лестница, на сей раз, слава богу, вниз. Умом Тим понимал, что если пространство искривлено, то не имеет никакого значения, вверх или вниз ты идешь, но привычное поведение архитектурных деталей его успокаивало.

Пять пролетов спустя он уже не был так спокоен. Его маленький отряд волновался тоже, один Джек, судя по всему, не нервничал. Тим не обладал сколько-нибудь серьезной эмпатической чувствительностью, но Джек как хорошая служебная собака умел немного передавать, и обычно Тим ловил от него эмоциональный фон.

Пес был натренирован вести себя спокойно в напряженной обстановке. Его спокойствию Тим даже доверял больше, чем своему. Ведь черт знает, не придется ли им бродить по бесконечно отксеренному посольству вечно! А между тем, холодает… И нужно будет попросить Баумов подсчитать, насколько им хватит воздуха, если поле отрезало от реальности здание посольства с прилегающим садом…

Но это забота на будущее. Которое может и не наступить.

Где же все-таки нападающие? Решили предоставить их самим себе?

Еще два пролета спустя (то есть всего семь, причем многие пролеты выглядели, как близнецы-братья) Тим, наконец, увидел коридор и свернул в него с облегчением. Эта бесконечная лестница вниз изматывала. Не требовалось большого воображения, чтобы представить, будто спускаешься прямо в ад.

Облегчению Тима тем более не было предела, когда он обнаружил, что это не коридор первого или второго этажа, а подвальный коридор! Здесь на полу вместо ковровой дорожки лежали пластиковые панели, а светильники отличались сугубой утилитарностью. Чуть впереди должна быть бронированная дверь в безопасное убежище, куда Данилова хотела собрать посла и остальных…

Бронированная дверь оказалась распахнута, что Тима сразу насторожило. И не зря. Когда он осторожно заглянул через косяк, взгляду его предстала развороченная, сожженная вхлам комната. Как будто кто-то бросил внутрь тепловую гранату.

«Вот оно, — понял он. — Вот что это был за взрыв».

А чуть дальше по коридору, словно прячась за распахнутой дверью, лежал без движения человек. Велев остальным оставаться на месте, Тим осторожно приблизился к нему и пощупал пульс.

Впрочем, в этом не было особой необходимости: перерезанное горло Калмера Томкиса и широко распахнутые глаза, невидяще глядящие в потолок, говорили сами за себя. Но Тим был несколько ошарашен. Он уже шесть лет не встречал покойников; очевидно, от этого отвыкаешь.

— Тим! — вдруг услышал он из дальнего конца коридора.

Подняв голову, Тим увидел Айрин. Темнокожие люди от стресса сереют, но в аварийном освещении помощница второго атташе казалась буро-зеленой. Найджел, подобравшись и ощерившись, замер у ее ног.

— Тим! — Айрин шагнула к нему. — Слава богу, ты нашелся! Данилова сошла с ума и всех убивает!

Добраться до кабины оказалось не так просто, как может показаться. В детстве Тэна частенько лазила по веревочным лестницам, но те благословенные времена остались в прошлом. За прошедшие годы она изрядно утратила навык. К тому же, ветер сильно раскачивал лестницу, периодически ударяя ее о твердый бок комбайна.

На самом верху ее подхватили под локти чьи-то руки и, прежде чем Тэна успела опомниться, втащили в кабину, накинув на голову черный мешок. Мешок был, слава богу, не пластиковый, из растительных волокон — в такие заворачивают дорогие туфли или одежду после покупки. Он, кажется, и пах чьими-то новыми туфлями.

Но Тэне было некогда уловить комическую сторону: ее охватила паника. Руки ее заломили за спину и усадили ее куда-то — на низкое сиденье без спинки, может быть, коробку или футляр от чего-то.

Ей сразу же показалось, что стало тяжело дышать, пот прилепил мешок к щекам и лбу. Стало до тошноты страшно, куда сильнее, чем прежде, когда ей владел азарт. Тэна почти не сомневалась, что никто здесь и не думает ее убивать. Убить разумное существо, глядя на него, — это последнее дело, на такое способны только редкие маньяки, психопаты, а таких почти всегда ставят на учет еще в детстве и проводят компенсаторную терапию… Но убить на расстоянии, нажав на кнопку, — на это способен уже значительно больший процент шемин-мингрелей. Мешок на голове значительно повышает анонимность. Это не то же самое, что точки на экране во время космического сражения, но все-таки…

«Нет, — сказала она себе, — не дрожи. Если бы они хотели тебя убить, они бы просто оставили тебя снаружи. Они нормальные люди. Может быть, заблуждающиеся, но нормальные. Они, наверное, не любят сторохов, но даже их не пожелали убивать, просто выключили из мира…»

— Кто вы такая? — резко спросил незнакомый голос.

Мужчина, решила Тэна, примерно ее ровесник, сильно нервничает. Скорее шемин, чем мингрель, у мингрелей голоса ниже. И он тут не один: кто-то по-прежнему стоит за ее спиной, а голос звучит спереди.

— Я думала, вы изучали посольство, — сказала она, чувствуя, как от каждого движения ткань мешка трется об нос и щеки. — Я работаю старшим ассистентом по документации.

— Вы не только им работаете! — обвиняюще проговорил тот же самый голос. — Вы как-то вычислили, что мы собираемся сделать! Но вы не Комитет по границам, иначе вы не пришли бы одна… Да и действуете, как дилентантка.

«Ну и ну! — подумала Тэна. — А я-то была уверена, что Комитет как-то замешан… Но, может быть, Комитет разыграл их в темную? Как в том старом романе, который я читала в детстве…»

— Все мы в чем-то дилетанты, — проговорила Тэна как можно спокойнее. — Например, я не верю, что вы так уж хорошо умеете управлять свернутым пространством. Его ведь не просто так запрещают использовать на планетах.

— Разберемся без твоих советов, — прорычал голос. — Что ты тут делаешь и как узнала? Тебя не должно сейчас тут быть!

— Да никак! — Тэна решила решила разыграть дурочку. — Я приехала к своему другу! Он тоже работает в посольстве!

— К какому другу? Сегодня вечером здесь не должно быть нашего персонала, мы проверяли.

— Он сторох. Помощник третьего атташе по вопросам культуры.

— Сторохи не способны на дружбу, — безапелляционно проговорил голос. — Они все равно что звери. Они убивают своих партнеров, хорошо еще, если не пожирают.

Говоря о партнерах, он употребил слово, эквивалентное нэли, но обозначающее полуразумное существо, с которым человек не обязательно находится в телепатической или эмпатической связи. Если бы Тэна переводила его слова на английский или на упрощенный китайский — языки, на которых в основном разговаривали люди, — она бы сказала «домашнее животное».

И тут Тэна догадалась, кто они. Та самая организация, которая года четыре назад[4] подняла самый большой шум в связи с военными действиями сторохов на одной из их колоний.

— Вы из Лиги! — воскликнула она, прозревая. — Вы еще действуете!

— Кто-то же должен, — сказал голос. — Нельзя же это терпеть.

На взгляд Тэны, интерес ко внутренним войнам сторохов со стороны межпланетной общественности тогда приобрел нездоровый характер — людям стоило бы жалеть их и думать, как помочь, а не ужасаться дикости нравов и призывать к их изоляции. Но общественность тоже можно было понять: чудовищные кадры издевательств, которые сторохи допускали над тусканорскими шергели, вызвали волну всеобщего возмущения.

Многие люди приручали шергели, не только уроженцы Тусканора, — из них получались замечательные нэли или просто домашние партнеры. Примеры жестокого обращения, когда сторохи позволили шергели вырастать до чудовищных размеров, обитая в разряженной атмосфере, постоянно мучаясь от одышки и не получая подходящего питания, потрясли многие обитаемые миры.

Тогда же была создана «Лига в защиту шергели» — организация, которая, в частности, протолкнула разрешение на продажу сторошским повстанцам оружия. В обмен повстанцы должны были радикально улучшить условия жизни шергели и отказаться от их дальнейшего экспорта. Результаты этой политики были, насколько Тэна помнила, двоякими, и Лига по большей части самораспустилась.