Том Фелпс толкнул микрофон к моему лицу, демонстрируя свое обычное скептичное и не впечатленное выражение на лице.

— Логан, как ты думаешь, руководство the Blizzards сможет собрать достаточно хорошие кандидатуры на предстоящий сезон, чтобы заменить уже не молодой состав и сделать еще одну попытку выиграть чемпионат?

Мне хотелось спросить, не рассматривает ли он до сих пор меня как непомерную трату таланта и денег, но воздержался. В конечном счете я получил свой приз и доказал то, что он был неправ. Я прочистил горло и ответил:

— Я уверен, что главный штаб соберет конкурентноспособную команду. Они будут заслуживать надлежащего уважения за то, что получили свое место в команде the Blizzards, чтобы быть там, где мы есть сейчас, и я более чем уверен в их силах, чтобы двигаться вперед.

Я снова посмотрел на отца и тренера Уоллеса, которые улыбались мне, на Криса, который показывал лунную походку детям, одетым в форму Blizzards, на Дастина, Тони и Остина, которые положив руки друг другу на плечи, давали интервью ESPN. Меня захлестнули воспоминания, когда мы в буквальном смысле на протяжении многих лет делили между собой кровь, пот и слезы. Я буду скучать по каждому из них, но я был готов к изменениям. Я был готов создать что-то за пределами футбола. Я был готов к новым начинаниям.

— Но... — я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Когда менеджмент будет формировать команду на следующий год, им нужно будет обратить особое внимание на позицию основного квотербека, потому что the Blizzards пойдут завоевывать следующий кубок без меня.

Пресса замерла, и на мгновение вспышки камер прекратили щелкать. Я, наконец, поразил мудака Тома Фелпса настолько, что он заткнулся.

— Логан, ты можешь повторить это? Без тебя? — пропищала Венди, репортер из the Colorado Post, выступая перед Томом и протягивая свой диктофон. Она широко, но весьма обеспокоено, улыбалась.

— Конечно, Венди, — сказал я. — Я принял решение, что сейчас, когда я на самом пике, самое подходящее время для меня, чтобы уйти. Я не могу представить лучший вариант для того, чтобы завершить свою карьеру в the Blizzards, чем после выигрыша Суперкубка.

Я кивнул им в последний раз и аккуратно прокладывал себе путь сквозь толпу через все поле туда, где была организована сцена с трофеем. Парни должны были понять — все, в конце концов, должны будут понять. The Blizzards сделали то, что мы должны были сделать как команда. А теперь настало время сделать что-то себя, для себя одного.

Я стоял на крытой веранде Гвен, держа в руках бутылку соуса Fred’s Five Pepper Insanity и тарелку с крабовыми пирогами по рецепту моей мамы, думая, что возможно мне следовало выбрать что-то еще, нечто более изящное. Какой бы подарок сказал бы шеф-повару: «я засранец, прости меня»? Комплект японских ножей? Набор специй? Идеально закáленная чугунная сковорода? Я отмахнулся от мыслей, которые не мешали мне набраться мужества и оповестить о своем присутствии.

За прошедшие три дня меня испепелили взглядом владельцы the Blizzards и главный менеджер, мои товарищи по команде, мой агент, тренерский штаб, все спортивные журналисты, мой отец — никто из них не верил, что я в серьез решил уйти, и никто из них не мог переубедить меня. В каком мире извинение перед женщиной размером с эльфа было самой сложной задачей? Та единственная, с которой я хотел быть рядом.

Я поднял кулак, чтобы постучать, когда дверь распахнулась. Мисси облокотилась о дверной проем, ее пальцы удерживали бутылку пива.

— Мы сделали ставки на то, как долго ты проторчишь на улице, прежде чем, наконец, наберешься храбрости и позвонишь в звонок. Я поставила на пять минут. Думаю, что я выиграла.

— Не будь так уверена. Я знал о пари, поэтому тоже поставил кое-какие деньги по дороге сюда, — сказал я, пытаясь скрыть свое промедление за сарказмом, но провалился. Мое дыхание вырывалось наружу в виде почти прозрачных белых облачков.

Снег обрушился на Денвер, когда я был в Майями, снег кружил в воздухе, а земля была скользкой ото льда. Мои кости ныли от холода, а мои мышцы по-прежнему пульсировали после игры. Суставы в моих коленях были словно зажаты в тиски, и я мог только представить то словесное наказание — и месяцы восстановления — которое должно было обрушиться на меня от моего ортопеда на следующей неделе.

— Да-да, если бы только ты был столь же хорош в увиливании, как и в том, как ты умеешь бросать мяч через поле, — сказала Мисси, сильнее стягивая свой фиолетовый кардиган, чтобы защититься от холодного, пронизывающего ветра. — Как бы там ни было, это впечатляющее заявление.

— Думаешь, этого было достаточно, чтобы Гвен выслушала меня? — спросил я, желая, чтобы Мисси дала мне хоть маленькую подсказку, куда я шел. Была ли Гвен по-прежнему в ярости? Она была обижена? Или ее злость и боль превратились в ледяное пренебрежение? Успела ли Гвен уже вычеркнуть меня из своей жизни и я опоздал?

— Есть только один способ узнать это, — сказала Мисси, не дав мне никаких подсказок. Разглядывая блюдо у меня в руках, она отодвинулась в сторону так, чтобы я мог войти в тесную прихожую. — Путь к ее сердцу лежит через желудок, так что ты на верном пути.

Я последовал за Мисси в привлекающую своей стариной гостиную, которая переходила в кухню. Гвен, сложив руки на груди, стояла за кухонным островом, как будто использовала его в качестве барьера между нами. На ее лице была нечитаемая маска. На ней был серый свитер, а ее темные волосы были стянуты в пучок на затылке.

— Гвен, надеюсь, ты помнишь своего бывшего начальника и недавно вышедшего на пенсию квотербека — обладателя Суперкубка — игрока колорадской команды Blizzards, — сказала Мисси, указывая на меня, как будто я был призом на «Колесе Фортуны». Она повернулась ко мне. — А ты, Логан, помнишь своего бывшего шеф-повара, которая недавно решила открыть свой собственный ресторан?

Гвен открыла свое заведение? На Манхэттене? Здесь в Денвере? Было столько всего, о чем я хотел спросить, но я понятия не имел, с чего начать и было ли у меня на это право.

Когда ни один из нас ничего не сказал, Мисси поставила свое пиво в раковину, взяла свое пальто и сумочку с табурета, обняла Гвен и прошептала что-то ей на ухо, чего я не расслышал.

— Пожалуй, я пойду. У меня свидание с одним женатым адвокатом. Ведите себя хорошо, — сказала она с легкой смешинкой в голосе.

А потом Мисси ушла, оставив меня и Гвен, смотревшими друг на друга в неловком молчании. Какое-то время единственным звуком был фильм «Форсаж» на заднем плане. Я хотел пробиться сквозь напряжение, разделявшее нас, и притянуть Гвен в свои объятия, поцеловать ее, зарыться лицом в ее шею и вдохнуть запах ее кожи, которая всегда пахла корицей. Но не мог — я был лишен такой привилегии.

— Я принес крабовые пироги, — сказал я, наконец, немного жестко и официально. Я ненавидел это.

— И острый соус, который, как ты знаешь, я просто обожаю, — сказала она, подтверждая, что мне определенно следовало прийти с чугунной сковородой. — Ты приготовил крабовые пироги сам или ходил с визитом к морозильной камере в бакалее?

— Прояви ко мне хоть капельку уважения. Конечно, я приготовил их. Я даже добавил порезанный кубиками перчик «халапеньо», — сказал я, надеясь, что упоминание секретного ингредиента, который она добавляла в ночь открытия Stonestreet’s, могло, по крайней мере, заставить ее улыбнуться.

Гвен пожала плечами, как будто это вообще не имело для нее никакого значения.

— Ты мелькаешь во всех новостных заголовках беспрерывно. Я предположила, что ты был слишком занят для домашней готовки.

— На самом деле все это внимание превратило меня в кого-то вроде затворника. — переступая с ноги на ногу, я крепче сжал тарелку в руках, мои пальцы по-прежнему зудели от желания коснуться ее. — Это предоставило мне время для раздумья.

— О чем?

— Обо всем, Гвен, — сказал я. От моего ответа черты ее лица смягчились — говорить все сейчас или уже не вспоминать об это никогда. — Мне нужно, чтобы ты знала, что я настаиваю на своем решении играть в прошлое воскресенье. Если бы я не сделал этого, то всегда думал бы о том «а что если».