— Давление не поможет.

Она проигнорировала его.

Джейс в замешательстве наблюдал, как Мэдди закрыла глаза. Он подошел ближе, по его позвоночнику поползла дрожь. Мэдди стояла, закрыв глаза, как будто в трансе, словно отрешившись от всего мира. По ее бледным щекам потекли слезы, и пастор шевельнулся под ее руками.

Джейс наклонился вперед, моргнул, не веря глазам. Кровь, просачивающаяся сквозь пальцы Мэдди, стала течь медленнее.

Какого черта она делала?

Сердце Джейса замерло. Он не мог пошевелиться. Не мог думать. Он мог только в ужасе наблюдать, как кровотечение прекратилось. В горле встал комок.

Мэдди убрала руки, затем взяла чистую повязку, чтобы накрыть рану. Она отступила, когда Джейс оттолкнул ее в сторону. Его руки дрожали, когда он поднял бинт.

Джейс широко распахнул глаза, не веря тому, что видит перед собой, снова моргнул, думая, что сошел с ума. Однако его зрение не обманывало его, и реальность была сокрушительной, как поезд, сошедший с рельс.

Рана зажила.

Глава 27

— Боже всемогущий, — Джейс повернулся к Мэдди, сердце его колотилось. Он смотрел на нее, ошеломленный и безмолвный, пытаясь подобрать слова. — Что?..

Мэдди сделала шаг навстречу.

Он сделал шаг назад.

— Как?..

Она пожала плечами, покачав головой.

— Я не знаю…

— Как? — Джейс сделал шаг вперед, его обуял гнев.

— Я не знаю! После аварии что-то изменилось. Я как-то сидела и растирала раненую ногу и вдруг почувствовала что-то странное. Она зажила. Я не знаю, как.

Он покачал головой, пытаясь осознать то, что слышит.

— Я хотела тебе сказать.

Джейс буквально впился в нее глазами.

— Ты хотела мне рассказать? — почти закричал он.

Мэдди промолчала.

— Но вместо этого ты обманула меня. Держала в неведении. Все это время.

Ее ложь разъедала его, уничтожая все то хорошее, что было между ними. Эта женщина, которую Джейс – как он думал – хорошо знал, теперь вдруг показалась ему незнакомкой.

Ум Джейса лихорадочно метался.

Переступив с ноги на ногу, он спросил о самом логичном:

— Мои пациенты?

Она опустила глаза.

— Ты лечила моих пациентов? — он уставился на Мэдди в шоке. — Ты лечила моих пациентов у меня под носом.

Он не отводил взгляда, кулаки сжались.

— Ты сделала из меня дурака!

Мэдди покачала головой.

— Я просто хотела помочь, — в ее глазах стояли слезы. — Я не могла тебе сказать. Я хотела защитить тебя. Я просто хотела... хотела... быть как все.

— Но ты – не как все! — в нем полыхал гнев, Джейс не понимал, что говорит. — У тебя все совсем не как у всех!

Эта правда причинила ему физическую боль. Душевную. Заставила болеть самое его существо. Он больше не мог сдерживать свою обиду.

— Все это время я защищал тебя. Пытался убедить людей, что они ошибались насчет тебя. Что ты – нормальная. Но ты – не нормальная, ты какой-то… уродец!

Легкий вскрик боли заставил Джейса прийти в себя. Но было слишком поздно. Он моргнул, грудь его вздымалась. Выражение боли на ее лице сказало ему, что он зашел слишком далеко.

Мэдди расправила плечи и собралась с силами. Она подняла дрожащий подбородок.

— Я не урод, — твердо заявила она. — Я просто женщина со способностью, которую ты не понимаешь. И ты только что подтвердил, что я была совершенно права, когда не стала тебе рассказывать.

Мэдди отвела взгляд от его лица и выбежала за дверь.

Слезы жгли глаза, когда Мэдди побежала прочь от дома – от этого выражения на лице Джейса. Его взгляд преследовал ее даже далеко в поле, и он ранил даже больше, чем оскорбительные слова. Этот взгляд... она могла вынести такое отвращение в глазах любого другого – всех остальных – но не его.

Она бежала по высокой траве, поднимаясь на небольшой холм к кладбищу. Дойдя до забора, огораживающего надгробия, Мэдди прижалась к обветренному каменному столбу и опустилась на колени.

Все закончилось. Ее секрет раскрыт. У нее не было выбора, и она сделала то, что должна была сделать. Человек умирал, и она спасла его. Мэдди подавила горький смех. Ей лучше бы уже сидеть в поезде на Бостон, когда пастор придет в себя.

Не то, чтобы его реакция имела для нее значение. Ей было наплевать на всех этих людей, кроме Джейса. Честный, логичный, здравомыслящий Джейс. Она перевернула его мир с ног на голову. Джейс проведет остаток своих дней, ненавидя ее и пытаясь понять, как она это делала. Как прикосновения простой девушки в считанные мгновения заживили артерию и остановили кровь.

Все это время он считал ее странным случаем, который надо изучить. Ну, она дала ему достаточно материала для анализа.

Боль от потери Джейса, от потери его дружбы, поцелуев, его заботы ударила в нее рикошетом. Мэдди хотела коснуться его так сильно, что на мгновение ей показалось, что она умирает. Но она не умрет. Она выживет.

Мэдди взглянула на свежий холмик земли, который обозначал могилу дедушки. Память о его словах звенела в ушах.

Тебе придется найти в себе силы, девочка, и ты их найдешь.

Мэдди уселась на траве, успокаиваясь. Она должна покинуть город как можно скорее. Мэдди закончила паковать вещи и могла бы уехать уже утром. А до тех пор она будет скрываться от посторонних глаз. Хотя ей было наплевать на Хогла и на то, что произойдет, когда все поймут, что именно она сделала, у нее не было сил снова столкнуться с Джейсом. Да и вряд ли он будет ее искать.

Она никогда не забудет того страшного взгляда, которым он посмотрел на нее, когда понял, на что она способна. И Мэдди понимала, что и он тоже этого никогда не забудет.

Джейс сидел, уставившись на крепко спящего в кровати пастора. Беспокойные мысли заставляли сердце биться в груди. Что сотворила Мэдди? Он покачал головой, чтобы очистить разум.

Она исцелила пастора.

Он нахмурился. Так же, как, вероятно, исцелила лошадь в ту ночь на озере. И Джоуи Клири. И кто знал, скольких других. Джейс запустил руку в волосы.

— Черт побери! — прорычал он сквозь зубы.

Всплеск гнева заставил его подняться на ноги. Он быстрым шагом прошел в гостиную и взял со стола бутылку портвейна мистера Саттера. Одним длинным глотком Джейс допил то, что там осталось.

Все эти недели он думал, что знает ее. Он думал, что любит ее. Но она была не той, кем он ее считал. Сегодня он, казалось, знал ее не больше, чем в первый раз, когда увидел в лесу. Сладкий вкус портвейна щипал горло. Олень... он ранил оленя выстрелом в то утро, и она исцелила его.

Он упал в кресло, опустив голову на руки. Все, что он знал о жизни, о науке и разуме, Мэдди развеяла – как ветер развеивает засохшие листья. Но он чувствовал, что не это ранит его так сильно, а ее обман. Она не доверяла ему настолько, чтобы сказать правду. Она позволяла ему продолжать защищать ее и заботиться о ней. Любить ее.

И теперь Джейсу придется иметь дело с пастором Хоглом. Хоть пастор и был под действием лекарства, он вряд ли поверит, что рана ему привиделась.

Что, черт возьми, теперь будет с Мэдди?

Пройдя по дому в тишине, Джейс вернулся в спальню, чтобы проведать пастора. Как и ожидалось, он еще крепко спал. Ретта вернулась из города и уведомила, что Гил пошел за семьей пастора. Мэдди нигде не было видно.

Джейс выбросил мысли об обмане из головы. У него не было на них времени. Как только придут Хоглы, он должен будет им что-то сказать.

Услышав шум, возвещающий о приезде семьи пастора, Джейс сделал глубокий вдох и вышел к гостям.

Гертруда держала Даниэля за руку, она была на грани истерики. Долли, как обычно, тихо стояла за ними.

— Он выживет, — объявил Джейс.

Общий вздох облегчения вырвался из их глоток. Гертруда крепче схватила Даниэля за руку.

— Мэттью мертв, — сказал Джейс.