Джейс сжал кулаки так сильно, что ногти вонзились в кожу

— Неужели?

— Именно так. Я говорю тебе это только сейчас, потому что я спрашиваю себя, не будет ли такой выход идеальным для Мэдди. Уехать из этого города и от людей, которые мучают ее, — лицо Амелии погрустнело. — Я начинаю бояться за ее безопасность. Долли говорила кое о чем, о какой-то угрозе, — она коснулась руки Джейса. — Возможно, если бы ты убедил ее…

Джейс не знал, что сказать. Угроза или нет, Амелия была права. Он знал, что Мэдди должна уехать из города, но не хотел ее отпускать. Но даже если он сделает ее своей, она никогда не будет здесь счастлива. Эти дураки этого не допустят.

Он представил Мэдди и Филиппа вместе, и его грудь сжалась – как и кулаки. Он не сомневался, что Филипп влюблен в Мэдди и сделает все возможное, чтобы сделать ее счастливой. Эта мысль должна была немного утешить Джейса, но вместо этого ему стало только хуже.

— Подумай об этом. Пожалуйста, — Амелия мягко сжала его руку. — Ты хороший человек, Джейс Меррик. Ты сделаешь так, как нужно, я знаю.

Она спустилась по лестнице, а Джейс застыл, словно примерзнув к земле. Он хотел окликнуть Амелию, запротестовать, сказать, что она неправа. Здравый смысл удержал его ноги на месте и рот – на замке. Он покачал головой, ненавидя себя за чувства, которые испытывал. Он должен был знать лучше, ему не стоило заходить с Мэдди так далеко, но было слишком поздно для сожалений.

Чувство вины при этой мысли было ошеломляющим. Потому что глубоко в душе, утопая в омуте своих противоречивых эмоций, он ни о чем не жалел.

Глава 24

Мэдди закрыла за собой дверь денника и натянула на руки перчатки. Она выбежала из сарая почти бегом, подобрав юбки. Мэдди не была уверена, что ей удалось исцелить лошадь, но животное определенно выглядело более резвым. Настолько, что решив проверить повязку на ноге, она едва не получила по голове копытом.

Мэдди поспешила пересечь влажную от росы лужайку. Остановившись возле боковой двери отеля, она перевела дыхание, а затем бесшумно скользнула внутрь.

— Мисс Саттер?

Мэдди замерла.

— Филипп, — сказала она. — Ты напугал меня.

Он подошел к ней, обдав сильным запахом коньяка.

— Я просто хотела подышать свежим воздухом, — сказала она, обхватывая себя за плечи.

Он взглянул в сторону двери.

— Одна?

Она кивнула.

— Если бы ты была моей, я бы никогда не отпускал тебя, — простые слова обезоруживали. Как и искренность в его глазах.

— Филипп…

— Прости меня, — он улыбнулся, покачав головой. — Я слишком много выпил.

Он поцеловал ее руку в перчатке.

— Спокойной ночи.

Филипп ушел, без сомнения, смущенный своей прямотой. Мэдди почувствовала себя виноватой, хотя не была уверена, почему. Она не сделала ничего, чтобы поощрить намерения Филиппа. Это была не ее вина. Он надеялся на большее, но большего она ему дать не могла. И хотя ей было жаль этого милого молодого человека, она не могла растрачивать драгоценное время, думая о нем. Джейс ждал.

Было уже за полночь, и Мэдди опаздывала. Ее тело гудело от возбуждения, предвкушая скорую встречу. Но сначала ей нужно было сменить грязные туфли.

Как же она ненавидела врать Джейсу. Она так хотела рассказать ему свой секрет, и сегодня была близка к этому, как никогда. В его объятиях — в волшебстве того момента – казалось таким правильным поделиться с ним тем, чем она не могла поделиться больше ни с кем. Она почти убедила себя, что он поймет. Что он сохранит ее тайну, и, возможно, поможет ей разобраться в этом даре. Он ведь так хорошо разбирался в самых разных вещах.

Но он не мог помочь ей. И он будет презирать ее за ее дар. Что бы он ни чувствовал сейчас, это чувство умрет верной и страшной смертью после откровения.

Когда Мэдди добралась до своей комнаты, Джейс стоял прямо за дверью.

— Где тебя носило? Я ждал здесь двадцать минут.

Его сердитый тон огорошил ее.

— Меня задержал Филипп внизу.

Джейс нахмурился.

— Скорее. Заходи, пока нас никто не увидел.

Он почти заставил ее войти в комнату.

— Что-то случилось?

— Надо поговорить, — сказал Джейс, тихо закрывая за ними дверь.

Комната в сравнении с холлом казалась темной. Лунный свет лужей разлился на полу. На кровати.

— Поговорить? — бросив шаль на стул, Мэдди медленно приблизилась. Она не собиралась тратить время на разговоры. — Я надеялась на большее, чем просто поговорить.

Она улыбнулась, обняв его за шею. В мгновение ока напряженные плечи Джейса расслабились, и его реакция только усилила ее возбуждение. Тени и лунный свет танцевали на его красивом лице.

— Вообще-то, я предпочитаю, чтобы мы вообще не разговаривали.

— Мэдди…

— Джейс, — она почти мурлыкала, гладя его по мягким волосам.

Джейс потянулся к ее ладоням и убрал их, заставив Мэдди опустить руки по бокам.

— Мы должны поговорить.

Она вздохнула, сдавшись.

— Что такое?

Он поджал губы, потом открыл рот, но ничего не сказал. Она закатила глаза, с нетерпением ожидая, пока он подберет слова.

— Джейс?

— Думаю, тебе стоит покинуть Мисти Лейк.

Она моргнула, сомневаясь, что услышала все правильно.

— Ты заслуживаешь гораздо большего, чем... — он махнул рукой между ними. — Это.

Ее сердце упало.

— Ты заслуживаешь того, с кем сможешь начать новую жизнь. Кого-то, кто в состоянии забрать тебя отсюда.

Она сузила глаза, покачав головой.

— Что ты хочешь сказать?

— Филипп.

Мэдди замерла, не в силах сказать и слова. Не в силах дышать. Прошли мгновения, прежде чем она смогла заговорить:

— Ты предлагаешь мне окрутить Филиппа? — ее собственный голос звучал странно. Мэдди отвернулась, сжав руки, чтобы они не дрожали.

— Просто послушай, что я хочу сказать.

Она закрыла глаза. Пульс яростно стучал в висках.

— Филипп может забрать тебя из Мисти Лейк. Подумай об этом, Мэдди. Целая новая жизнь в Бостоне, где люди не отравлены всей этой ерундой и слухами, которые преследуют тебя здесь.

— Филипп? — повторила Мэдди, обернувшись к нему. — Ты говоришь мне выйти замуж за Филиппа?

— Он любит тебя. Это видно.

Она смотрела на него, едва удерживаясь на ногах. Обжигающие слезы огнем жгли горло. Мэдди тяжело проглотила их, чуть не задохнувшись. Ей и так было тяжело думать о том, что их с Джейсом время заканчивается, но это – его холодные слова о том, что ей следует просто найти себе другого мужчину, были намного хуже, чем все, что она представляла. Ей хотелось умереть на месте.

— А что насчет тебя?

Его плечи упали.

— Ты мне нравишься. Надеюсь, ты это знаешь. То, что произошло между нами, было по моей вине, и я не могу вернуть это обратно. Но я хочу только лучшего для тебя.

Мэдди подавила горький смех. Она была дурой, когда решила, что чувства Джейса к ней могут однажды стать чем-то большим, чем странное сочетание похоти и жалости.

Она подняла дрожащий подбородок, ее грудь болела от рыданий, которые она была полна решимости сдержать.

— Ты забываешь о дедушке.

— Тебе не стоит волноваться. Я буду присматривать за ним. Я обещаю тебе. Он будет рад узнать, что о тебе хорошо заботятся в Бостоне. И ты бы знала, что здесь о нем тоже хорошо заботятся.

— Как обычно, ты для всего придумал разумное решение.

— Мэдди…

— Я ценю твои планы относительно моего будущего, но я сама решу, что лучше для меня, — она ударила себя кулаком в грудь. — Я буду решать. Не ты. — Мэдди сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Я не одна из твоих пациентов, доктор Меррик. Ты ничего не знаешь о том, что лучше для меня. Ты не знаешь даже, что лучше для тебя самого.

— И что это значит?

— Это значит, что ты трус, — она выпрямила спину, ненавидя Джейса всей душой. — Возможно, когда-нибудь ты найдешь в себе смелость выйти из-за щита здравого смысла, за которым прячешься. Пока ты не поймешь, что логика и наука не определяют все на свете, ты не сможешь жить по-настоящему. — Она с отвращением покачала головой. — Спокойной ночи.