— Но я привез вам яблоки! — закричал он в отчаянии.

— Какие яблоки?

— Антоновские…

Я сразу все вспомнил. Каждый год в это время нам присылали антоновские яблоки из города Воронежа. Это была семейная традиция, и даже моя мама не помнила, когда она началась и кто их присылает. Да это и не важно. Важно то, что в воронежской семье существовала точно такая же традиция и там все помнили.

До сегодняшнего дня это было очень удобно. Но сегодня вместе с яблоками приехал Коля.

— Алло, Коля! — закричал я в трубку. — Встретимся на улице у станции метро «Арбатская».

По дороге к метро я вспомнил своего соседа по квартире, который родился в деревне и был единственным представителем этой деревни в городе Москве. Не проходило недели, чтобы у него кто-нибудь не гостил, причем все приезжавшие называли себя его родственниками. Сначала он это проверял, а потом запутался в ветвях генеалогического дерева, смирился и поставил в комнате дежурную раскладушку. Временами на ней лежало до трех родственников.

Не дойдя до метро, я повернул обратно.

Через два часа он опять позвонил.

— Послушайте, Коля, где же вы были? — строго спросил я.

— Стоял у вестибюля…

— Неужели в вашем Воронеже неизвестно, что у станции «Арбатская» два вестибюля?

Коля смутился.

— Я могу занести яблоки к вам домой.

— Что вы, что вы!.. Не хочу вас утруждать.

Больше он ко мне не напрашивался. А я не настаивал.

Да, но как получить яблоки? Если мы с ним встретимся, придется пригласить его в гости.

На другой день мы снова назначили свидание у метро. По моему предложению он был в синем плаще, я — сером пальто. В результате таких, как он, было двести человек, таких, как я, — восемьсот. Он меня не узнал, я его, не искал.

На третий день мы договорились встретиться ночью, когда на улицах никого не будет. На всякий случаи я попросил его держать в руках бутылку кефира.

Я спокойно проспал до утра: я знал, что кефир он не достанет.

Я тянул время, но решение не приходило. А яблоки уже начали портиться.

На шестой день он предложил в отчаянии:

— Я приду босиком.

— Но ведь сейчас холодно!

— Вот и хорошо. Больше никого босиком не будет.

Но я не разрешил. Еще простудится… Все-таки родственник.

Неделю он не подавал признаков жизни и наконец позвонил снова.

— Я хочу с вами попрощаться.

— А яблоки?

— Но я же вам их отдал.

— Когда?

— Вчера. У вас на голове было корыто.

— И я взял?

— Конечно.

В его голосе я почувствовал смех.

— Слушай, ты, Коля из Воронежа! — заорал я. — Если бы я мог с тобой встретиться…

— Можете, — ответил он. — Встретимся в парке в дальней аллее. Вы меня сразу узнаете.

Я его сразу узнал: у него в руках была палка. С тех пор я перестал верить в родственные чувства.

Нас было трое. Трое мужчин в одном автобусе. Наш рост — 189, 178 и 163 сантиметра… 163 — это я.

Всего нас было четверо. Четверо пассажиров в одном автобусе. Четвертой была она — 162 сантиметра.

Потом нас стало пятеро. Пятый вошел на остановке. 173 полутрезвых сантиметра. Сел и начал говорить посредственные слова.

— Замолчи! — сказали 189 сантиметров и стукнули кулаком по сиденью.

Стало тихо. До тех пор, пока 189 не сошли с автобуса… Потом стукнули кулаком 178 сантиметров:

— Перестань!

Стало почти тихо. Пока не сошли 178… Подошла очередь 163 сантиметров. Моя очередь.

173 со вкусом ругались. Они чувствовали, что я не смогу стукнуть кулаком. Я никогда в жизни не стучал.

173 нагло смотрели на 162, 162 жалобно глядели на меня, а я внимательно смотрел на улицу…

Неожиданно я вскочил, неожиданно стукнул кулаком по сиденью и неожиданно отлетел в угол автобуса.

И когда я поднялся с полу во весь свой стошестидесятитрехсантиметровый рост, рядом встали 162 сантиметра. 163-1-162=325. Триста двадцать пять против каких-то ста семидесяти трех! Мы выкинули его из автобуса, и я проводил ее домой. На всякий случай…

— Девушка, ваш билет.

Над серыми глазами дрогнули ресницы.

— У меня его нет.

— Вы не брали?

— Брала… Но я его съела.

И она высунула кончик языка с остатками билета.

— Зачем съели?

— Он счастливый. Сумма первых трех цифр равна сумме трех последних.

Серые глаза смотрели прямо и доверчиво.

— Что же делать? — Контролер растерялся.

— Не знаю… У меня только одна копейка.

Пассажиры засмеялись.

— Тетенька — сказал остроумный мальчике с портфелем, — съешьте мой билетик.

Она взглянула на его билет и серьезно ответила:

— Твой не буду… Он несчастливый.

— Неужели вы не могли сначала доехать до места, а потом уж съесть билет? — рассердился контролер.

— Могла… Только я не удержалась. Я за ним охочусь второй год.

— Безобразие, — сказала женщина у кассы. — Сегодня съела билет на трамвай, завтра — на автобус, послезавтра — на поезд… С вами надо проводить агитационно-массовую работу.

— Не надо… — Серые глаза спрятались за ресницами.

— Не надо, — подтвердил контролер. — Если она столько его искала, пусть ест. На здоровье. И все сразу успокоились. Если сам контролер сказал «не надо», значит, действительно не надо. И всем стало завидно. Все украдкой сосчитали номера на своих билетах и вздохнули. А один юноша закричал:

— У меня тоже счастливый! Всего на одну единичку не сходится!

— Это не считается, — сказал мальчик с портфелем.

— Считается!.. Когда хочется счастья, все считается!

И он, не прожевав, проглотил билет.

Что мы хотим сказать о Камове?

Он старше нас. Когда мы начали работать над этой книгой, ему тридцать три года. В тот момент, когда вы ее прочитаете, ему может быть сорок семь, девяносто восемь или двести девятнадцать лет.

Все зависит от того, в какое время эта книга попадет к вам в руки и как долго вы будете ее читать.

После школы Феликс Камов поступил в студенческий сатирический коллектив. Совершенно случайно этот коллектив оказался в Московском авиационном институте, поэтому ему волей-неволей пришлось закончить институт и стать инженером-механиком. Это событие прошло для Камова незамеченным, так как день защиты диплома совпал с днем премьеры новой сатирической программы.

После института Камов работал на заводе и одновременно ходил по редакциям. На заводе не знали, что он пишет рассказы, а в редакциях не знали, что он инженер. Так продолжалось до тех пор, пока он по рассеянности не предложил своему начальнику напечатать новый рассказ.

С тех пор он стал профессиональным литератором.

Прочие сведения о Камове: не был, не участвовал, не имеет, не владеет, не привлекался, женат.

Мы прилетели за границу. В Англию. По туристской путевке. В гостинице нас ожидал великолепный обед.

— Давайте выпьем малость — предложил кто-то. — Ведь не каждый день бываем в Лондоне.

— Давайте!.. Выпьем!.. — закричали все остальные. — Надо отметить такое событие!..

— А я думаю, что не надо, — неожиданно заявил первый член нашей делегации.

— Почему не надо?

— Как — почему? Только что прилетели — и сразу же выпивка. Могут подумать, что у нас в России все еще пьют. — Он покосился на соседние столики. — Так что давайте не будем. Давайте потерпим до дома.

Разумеется, каждый из нас поддержал его. Мы не хотели, чтобы кто-то подумал, что у нас в России все еще пьют. Потерпим до дома. Ничего с нами не случится.