Кони не расседланные, так как в любую минуту могли вернуться пластуны, посланные на захват батареи горных орудий, мог прийти и иной приказ - перегнать к ущелью лошадей, чтоб пластуны вновь превратились в конников и действовали в конном строю. Илья и Ваня загнали коней под скалу. Отсюда был лишь один выход - наверх, но там стоял Илья: мимо него и муха не пролетит.

- Теперь контра пусть палит из всех калибров, - объяснил действия Илья. - Нам не страшно… Покуримо. Мозолить глаза наверху не следует - контра увидит, вразумеет нашу утайку. Что слышно? Песни спивают? Гарно! Сейчас бандюги «запоют Лазаря»!

Старый вояка наперед предугадывал ход боя.

- Во, чуешь? Пулеметы… Нервы у беляков не выдержали, кишка тонка оказалась: не пошли наши в ущелье. А зачем идти? Не дураки с песнями в братскую могилу спускаться!

Грозно загрохотали пушки, эхом отозвались разрывы.

- Куда лупят? - завертел головой Илья. Чтоб лучше слышать, он снял кубанку.

- Чуешь? По пулеметам лупят… Значит, наши батарею взяли. Га! Да здравствует всемирная революция! Чуешь, пулеметы заткнулись?

Илья сел по-башкирски, скрестив ноги. Своего рысака он привязал рядом к кривому, как его ноги, стволу горного кизила.

- Из трехдюймовки шпарят!

Ваня от возбуждения точил кинжалом ветку. Выстрелы, глухой рев голосов, что вблизи, наверное, означало «ура!», ничего ему не объясняли, он молчал, слушая комментарии более опытного бойца.

«Ну вот, Хмара! - думал он почему-то с некоторой грустью, наверное, оттого, что слишком много пришлось пережить и слишком много близких и дорогих людей пришлось потерять, прежде чем он дождался именно этого момента, момента возмездия. - Ты и заплатил за все! И если бы ты не попался в эту ловушку, которую сам поставил на нас, все равно через день, через месяц тебе бы наступил конец».

Ваня встал, вложил кинжал в ножны, зачем-то дослал патрон в патронник, поставил затвор на боевой взвод, выбрался на дорогу, - ему было невмоготу сидеть крысой под скалой, ждать, когда окончится праведный бой, в который Сидорихины вступили два года назад. В полку Ваня научился выполнять приказы, а то бы непременно ускакал, убежал бы туда, где вгоняли в землю банду Хмары.

Отсюда долина просматривалась лишь до валуна, где Логинов отдавал приказ на бой.

Выстрелы зазвучали совсем близко.

Ваня не знал, что основные силы белых казаков спрятались в лощине, куда ушел второй эскадрон. План боя Хмара рассчитал до мельчайших подробностей: ему казалось, что он предусмотрел все варианты. Откуда было знать Хмаре, что побег Чибы был организован чекистами, не случайно мальчишку Сидорихина и разведчика белых поместили в «карантин» .

Чекисты давно взяли на мушку Чибу с напарником, «золотое оружие» было последним штрихом перед его арестом. Но затем, по совету Сойкина и Полины Гавриловны, было решено подстроить побег Чибы, предварительно дав ему «подслушать» разговор «начальства».

Произошла встреча Логинова и Хмары. Хмару можно было схватить, но осталась бы банда. Хмара хитрил… Он потребовал, чтоб Логинов повел полк по дороге мимо скалы «Пронеси, господи». С вечера Хмару начали грызть сомнения: к назначенному сроку не пришла банда Савенко. Хмара хотел снять засаду, но потом решил, что сил у него достаточно, что сам справится - и славу добудет, трофеи, и наконец сможет подчинить несговорчиво-го Савенко, который тоже метил в «главнокомандующие» всех бандитов на Северном Кавказе.

Когда артиллерия, запрятанная около ущелья, ударила по пулеметам, Хмара понял, что бой проигран до первого выстрела, и единственное, что осталось делать, - спасать собственную шкуру.

Оставив банду драться с красными без единого шанса на победу, он с четырьмя телохранителями пошел верхом, на этот раз правильно рассчитав, что его артиллерию брали в пешем строю, значит, только здесь можно будет уйти из захлопнувшейся ловушки.

Неожиданным для хмаровцев был захват артиллерии, еще неожиданнее оказалась конная атака на затаившихся в низине бандитов. Многие из них не успели даже сесть в седла. Остатки белых кинулись к проклятой скале, нависшей над дорогой, предполагая, что огонь казачьих пулеметов отрубит преследователей. Но пулеметы были уже расстреляны, и белых вновь встретили шашки и пули третьего и четвертого эскадронов.

Из долины вело два выхода, и оба плотно перекрыты красными. Сопротивление было бесполезным, белоказаки начали бросать оружие и сдаваться на милость победителей.

Ваня всего этого, разумеется, не ведал. Он увидел, как откуда-то выскочили двое всадников. Он вначале подумал, что Цыбин послал за лошадьми. Увидев красноармейца, они разделились. Тот, что шел справа, в белой черкеске, поскакал на Ивана, подняв клинок над головой, приготовился для неотразимого удара, как по лозе. Самым мастерским ударом считалось, когда перерубленная лоза некоторое время стояла торчком, точно целая. Все произошло в считанные минуты…

Ваня не успел даже испугаться. Он машинально, как бы защищаясь от шашки, вскинул карабин и нечаянно выстрелил. Казак откинулся, его выбросило из седла, клинок, звеня, юзом пошел по камням, выбивая искры, а всадник, - точнее, то, что было за секунду до этого всадником, - свалился на Ванюшу, сбил с ног, поволок по земле, как давеча, когда парнишка у Соленого озера упал с Гнедко. Конь бандита проскакал мимо, чуть не растоптав красноармейца, но, почувствовав, что седока нет, остановился, встал вполоборота, дожидаясь, когда подойдет хозяин.

Казак лежал. Ванюше почудилось, что он притаился. Ваня на четвереньках подбежал к карабину, схватил, вскочил на ноги и отбежал шагов на двенадцать к скале.

Подошвы сапог казака были стоптанные, в грязи. Они пошевелились. Ваня прицелился… Мужчина пытался подняться, оперся руками, но сил не нашлось, и он упал лицом в дорожную пыль.

- Хлопчик, брось винтовку! - с придыханием прохрипел он. - Вмираю, иди до меня.

- А вы, дядь, драться не будете? - спросил Ваня.

- Иди и да поможь, я вмираю.

Ваня положил карабин, потом подошел, готовый пуститься наутек при первой же опасности.

Он узнал казака - аккуратно подстриженная рыжая квадратная борода. Лазутчик бандитов, еще с Чибой приходил в Боргустанскую, требовал встречи с Логиновым или Севостьяновым.

Рыжий казак узнал мальчонку.

- Ваня… Помоги, сынок.

- Чем помочь?

- Очи закрой… Закопай… Не хочу, чтобы мои очи коршуны выпили.

- А Хмара где? - спросил Ваня.

- Кто?.. А… Свои срубили. Предал он… Бросил в бою… Прощай, сынок! Передай…

На белой черкеске расползалось кровавое пятно. Был казак - и нет его…

Перед Ваней лежал убитый им русский человек, может быть, брат или знакомый той же Насти, что мыла его в хате, чей-то сын и муж… Широкоплечий, мускулистый, с шершавыми мозолями на ладонях. Возможно, и сын был у него, однолеток с Ваней, ждал батьку дома, прислушивался к каждому стуку копыт за окном. Но гражданская война жалости не знает. Не ты контру - так контра тебя уничтожит.

Подошел Илья. Вздохнул, утешил:

- Не стой ридным сыном над ним, он трохи не срубыв тебя.

Илья больше не нашел слов, чтобы утешить мальчишку.

96-й полк возвращался в станицу Боргустанскую. На этот раз во главе колонны не гарцевали песенники. Пел весь полк:

КАПКАНКА

Несколько раз останавливали, проверяли документы. Часов в пять мы подъехали к бывшему монастырю - высокая облупленная стена, точно измазанная суриком, широкие, тяжелые ворота, захлопнутые наглухо, у ворот - часовой. Он молча, натужившись, отворил ворота, мы въехали во двор, сзади тревожно зазвенел звонок.