Дракон залетел внутрь сломанного конца, и 4-й Гир зашевелился.

Как раз перед этим Саяма услышал волю Мукити.

— Саяма, ты сказал, что я был «удивлён», когда ты нашёл меня, не так ли?

— Да. Но почему ты сейчас об этом вспомнил?

— Мне бы хотелось, чтобы ты пересмотрел это описание. Используя слово, которому ты меня научил, я был «счастлив», что меня кто-то нашёл.

— …

— И я желаю «счастья» тем, кто унаследует обещание.

Это знаменовало конец, и ветер сверху окутал Мукити и столкнулся с деревом.

В следующий миг весь свет исчез.

И посреди того мрака Саяма размышлял.

…Переговоры, чтобы сделать дракона и человека равными, хм?

Таким и было обещание. И чтобы перезапустить и дать ему новое начало, дракон должен встретиться с Синдзё.

Вот почему Синдзё-кун получила место в Отряде Левиафана? — гадал Саяма. — Мой дед и старик должны были об этом знать, в конце концов.

…Если так, те старики действительно любят окольные методы и загадки.

Он подумал о том, что Синдзё сейчас делает. Предыдущее видение прошлого, скорее всего, было для неё большим потрясением, поэтому он решил, что должен её поддержать.

И пока его разум падал, он припомнил спину деда, которую больше не мог видеть.

Спина, увиденная им в храме Хатиодзи, была для него новой, но та, что показалась во время обещания Мукити — нет.

…Ту же самую спину я видел до самой его смерти.

Глава 21. Голос заботы

Свет заходящего солнца покрывал лес, озеро и громадное дерево.

Это была резервация 4-го Гира.

Всё оставалось таким же, кроме цвета неба.

Голубой середины дня теперь окрасился малиновым вечера.

Тень огромного дерева растянулась наружу и покрывала две фигуры.

Ими были Саяма и Синдзё, которые стояли на берегу озера.

Увидев только что прошлое, Саяма держался за грудь, а Синдзё прислонилась к нему и приложила к его груди собственную руку.

— Ты в порядке, Саяма-кун?

— Да, я справлюсь. Что более важно, Синдзё-кун, с тобой всё хорошо? После того, что мы узнали о Синдзё Канаме.

— Да.

Она кивнула и глянула на него.

Он взирал на неё с серьёзным выражением, и его правый кулак открылся в лапающей позе.

— …Что с этой рукой?

— Не видишь? Я решил, что нужно успокоить твоё сердце.

— Кажись, ты только что выжал вообще всё спокойствие, которое у меня там оставалось!

Она со вздохом опустила плечи, что переросло в освобождение от переживаний по поводу увиденного в прошлом.

…Он пытался мне так помочь?

На её раздумьях он приоткрыл рот, сделал глубокий вздох и произнёс:

— Ну а теперь, Синдзё-кун. Как Казами и говорила прошлой ночью, мы должны посетить штаб-квартиру ИАИ.

— Чтобы пойти по стопам Синдзё Канаме? Но он умер, потому…

— Помнишь, что сказала Доктор Чжао? Они получили новогоднюю открытку со словами, что его ребёнок здоров. Если Синдзё умер, эту открытку, вероятно, послала его жена. В таком случае, мы можем найти записи касаемо того ребёнка, если документация о Синдзё Канаме хранится в ИАИ.

— Ох, — её глаза широко распахнулись, и она кивнула. — Фамилия Синдзё должна была перейти по наследству.

— Верно. Всё унаследовано следующим поколением. Разве не так, Мукити-кун?

Он обнял Синдзё за плечи и повернулся к громадному дереву, рухнувшему в центре озера.

После паузы дерево проговорило:

— Да. Благодаря этому, унаследованное обещание с Саямой было выполнено.

Синдзё кивнула и осознала, что её лицо, скорее всего, окрасилось смесью улыбки и беспокойства.

— Простите.

Она немного замешкалась.

После увиденного в прошлом, как ей следует выразить то, что лежало на сердце?

Потеря Синдзё Канаме была потрясением, но разговор между дедом Саямы и Мукити оказался полной противоположностью.

…Его дед во многом такой же.

Их не связывали кровные узы, и они разнились внешне и поведением, но нечто в них было схожим.

…Как я, так и Мукити подверглись влиянию «Саямы», поэтому мы можем прийти к определённому пониманию.

Синдзё видела силу Мукити, когда он забрал её усталость, но также верила, что у них есть общее помимо этого.

И поэтому она открыто проговорила слова из сердца:

— Тот случай в прошлом многое для Вас значил, поэтому Вы ждали всё это время, верно?

— Да.

Синдзё продолжила, осознавая, что как раз эти слова она хотела услышать, когда оставалась одна.

— Тогда, пришло время отбросить ожидание. Люди, которых Вы желали и которым доверяли, прибыли, — она перевела дух. — Мы равны, поэтому давайте воспользуемся доступной нам силой, чтобы проявить заботу друг к другу.

— Действительно.

Мукити ответил решительным заявлением:

— Концептуальная Война для 4-го Гира наконец-то закончилась.

И…

— Саяма, проходит новое сражение, не так ли? Как и обещано.

Синдзё повернулась к Саяме и увидела его кивок.

Он скрестил руки на груди, осмотрелся и сделал вдох.

— Действительно так.

— И тебе необходима в этом сражении моя сила, не так ли?

— Да. Это включает силу твоего Концептуального Ядра, лечащую силу, и какая бы иная сила у тебя ни была.

— Ясно. Раз так, у меня есть просьба насчёт этого нового сражения, — сказал Мукити. — Продолжай передавать всё, что унаследовано.

Потому что…

— Таким образом, мы сможем остаться с вами.

Синдзё задумалась о его словах.

…Он просит сохранить этот мир.

Они собирались очистить любые проблемы, раздоры и препятствия, чтобы ничто не пропало, даже если это утрачено. Таким образом, всё может оставаться с 4-м Гиром и его почти бесконечной жизнью.

Но…

— Разве не этого мы и хотим, Саяма-кун? Такова цель Пути Левиафана.

Она и Саяма воззрились на дерево Мукити и произнесли в унисон одно слово:

— Тэстамент.

А значит…

— Пойдём, Мукити-кун. Отправляйся с нами.

Едва Саяма это произнёс, Синдзё осознала, что в небе появился определённый цвет.

Нет, это было не в небе. Он появился на самой вершине высокого пня.

Зацвёл небольшой цветок.

Это был белый цветок на торчащей ветке.

— Тогда, позволь нам отправиться, — ответил Мукити.

…Мукити не говорит то, что и так общеизвестно.

Синдзё наблюдала, как небольшой цветок вместе со стеблем сорвался со ствола.

В то же время краски мира начали тускнеть.

— Ах.

Она быстро встала, и ветер принёс цветок ей на голову.

Затем, цветок заговорил голосом Мукити.

— Идём.

Лес и поляна стремительно теряли цвет.

Зелёный обернулся желтовато-зелёным, а затем чистой желтизной. Деревья начали клониться, словно засыпая, а кустарники опустились вниз, будто ложась спать.

С погружением растений в сон их движение порождало ветер, который знаменовал конец резервации.

— Моя Концептуальная Война закончена.

Голос воли Мукити разносился под солнцем, клонившимся к горизонту.

За медленно оседающим лесом увядающий цвет насыщал океан.

Наконец, всё окрасилось тенистыми красками и оттенками ночи.

…Они последуют за нами.

Они последуют за Саямой, потому что Синдзё пришла с ними встретиться.

— …

Синдзё безмолвно засунула цветочный стебелёк себе в волосы.

Она повернулась к Саяме, и он невозмутимо произнёс:

— Тебе идёт, Синдзё-кун.

— Спасибо.

Перед ними стояло одно зелёное существо.

Скорее всего, оно собрало информацию обо всей экосистеме резервации, а на его голове сидел Баку. И поскольку Мукити остался внутри цветка…

— 4-й Гир соберётся в UCAT Окутамы, да?

— Да, но сначала мы должны посетить штаб-квартиру ИАИ в Симанэ.

Саяма поднял взор к жёлтому небу заката.

— Силы американского UCAT в Окутаме доставляют хлопот. Нам ныне некуда идти.