Его ответ заставил Цукуёми выдать горькую улыбку, но она быстро пропала.

Некоторое время женщина просто кивала на его слова.

— Эй, кто-нибудь здесь толком разбирается в Богах Войны? — крикнула она к перегородкам.

Встал один техник среднего возраста, и Цукуёми задала вопрос раньше, чем он что-то сказал.

— Если Бог Войны питается от Концептуального Ядра, что случится, когда его удалят?

— Проще говоря, он перестанет функционировать. Он умрёт.

— Его можно будет снова запустить?

— Нет. Боги Войны как живые создания. Они всегда существуют в слабом режиме ожидания. Если это устранить, их компоненты замедлятся, испортятся и затем умрут. После отключения циркуляции внутренней системе наносится значительный урон, и каждый, кто с ним синхронизирован, окажется в опасности.

— Ясно. Спасибо, — сказала Цукуёми, показывая технику сесть.

Как только Цукуёми вернула трубку к уху, в ней прозвучал голос, и она несколько раз ответила.

— Да не удивляйся ты так. Я и не знала, что ты можешь так человечно негодовать.

Она горько рассмеялась.

— Ха-ха. Тебе следует почаще показывать эту твою черту напарникам. Ты же, по существу, король Отряда Левиафана. …Верно. Теперь, сделай всё, как надо, и не переживай о моей дочке.

Чё? — Подумала Мияко.

Девушка ныне находилась в кровати в тускло-освещённой комнате. Более того, она была полностью раздетой. Рядом с ней, Аполлон ещё только раздевался.

— Как вдруг всё так обернулось?

После того как он потерял сознание, Мияко отнесла его в комнату, но её ошибкой было заснуть рядом с ним. Когда она проснулась после полудня, он также проснулся, поэтому им пришлось пребывать в компании друг друга за завтраком, оставленным Мойрой 1-й. После чего Аполлон уснул снова. В данный момент шла вторая половина дня, но окна были закрыты, и комнату наполнял лишь слабый свет.

Мияко припомнила тарелку, на которой Мойра 1-я и остальные оставили записку.

— Они готовятся к какому-то фестивалю или вроде того?

Она толком не понимала, но горничные, которые изредка приходили беседовать с Аполлоном, похоже, пребывали в хорошем настроении. Плачущее лицо Аполлона с прошлой ночи исчезло, и он беседовал с горничными, выказывая довольное лицо без малейшей тревоги.

Ныне, он проговорил рядом с ней.

— Не волнуйся, Мияко. Это не так уж и плохо.

— Почему это я разделась раньше тебя? А ну-ка ответь.

— Потому что у тебя меньше одежды.

— Нет. Это потому, что ты так спешил всё с меня снять. И, должна сказать, ты выглядел при этом весьма счастливым.

Хотя Мияко и не удовлетворил его ответ, она также гадала, действительно ли они должны это делать.

— Э-эй…

Она осознала, что толком с ним и не разговаривала.

— Давай поговорим, Мияко.

— Не кради мою реплику.

Она повысила голос и покраснела, но Аполлон только рассмеялся и приблизился к ней сбоку.

— Я бы не прочь услышать о твоей семье.

— О моём отце?

— И о матери, и о тебе, Мияко. Что собой представляла семья Лоу-Гира?

Он с улыбкой сел рядом с ней, и она подтянула покрывало, чтобы скрыть тело.

— Это совсем не интересно.

— Но я по-настоящему и не знал семьи. …Единственными людьми, которые у меня были: это сестра, которую я воспринимал как женщину, отец, отдающий приказы, и те, кто сражались.

— …

— Я нередко смотрел на своего отца и думал, что не хочу стать таким, как он. Я задавался вопросом, почему я должен следовать его приказам. Всякий раз, когда я ему перечил, он говорил, что это для моего же блага.

В ответ Мияко рассмеялась, и Аполлон был сбит с толку.

— Мне говорили то же самое. Все вокруг меня пошли на подготовительные курсы… но ты, наверное, не знаешь, что это. В общем, все остальные ходили, а я не любила учиться. Но суть в том, что мне совсем не нравилось отрываться от коллектива. Когда отец заставил меня пойти, он сказал совершенно то же самое.

— Ха-ха. Почему родители пытаются навязать нам счастье?

— Почём мне знать? — Мияко пожала плечами. — Но вот и всё, что ты помнишь, не так ли?

Аполлон кивнул.

— Это действительно несправедливо. Он взвалил всё на меня и затем ушёл, не дав возможности что-либо сказать. …Я и правда не хочу заканчивать, как он.

— Как и я, — сказала Мияко. — Между тем, могу я сменить тему на сегодняшнее?

— То есть, на Тифона?

— Догадался? Тифон часть твоей семьи, разве нет?

Аполлон горько улыбнулся.

— Тут ты права, — сказал он, и она вытянула руку.

— И как ты собираешься освободить себя от проклятья Тифона?

Мойра 1-я рассказала ей два способа. Первый был больше невозможен.

…А второй требует моих чувств.

Согласно Мойре 1-й, организация UCAT, к которой принадлежала её мать, тоже хотела Концептуальное Ядро Тифона.

Если Мияко соединится с Тифоном и Концептуальное Ядро будет удалено, она умрёт.

Девушка решила теперь увидеть, действительно ли это правда.

….Пожертвую я собой или нет — это мы ещё посмотрим.

Следом за её раздумьями Аполлон произнес:

— Похоже, Мойра 1-я объяснила тебе ситуацию. Мне ранее рассказала одна из кукол.

— Да. Я точно знаю, что если соединюсь с Тифоном, то…

— Никто этого не хочет, — лицо Аполлона посерьёзнело. — Я только что придумал третий способ.

— Серьёзно?

Мияко немного приподнялась, и он покачал головой.

— Но если я тебе скажу, то растрачу всё время, которое у нас осталось.

— Не говори так, дурачок. Гораздо важнее, тот третий способ… ничего плохого, надеюсь? Он никем не жертвует, да?

— Не жертвует. Он освобождает меня от проклятья Тифона и делает королём.

— Королём?

Я только и делаю, что задаю вопросы, — подумала она, когда Аполлон кивнул.

— И став королём, я возьму тебя в королевы.

— Н-не глупи. Я ни разу не говорила, что выйду за тебя замуж.

— Я сказал, что возьму тебя в королевы, а не в жёны. Ты можешь стать почётной королевой.

— Ах ты ж сукин сын!

Он рассмеялся, и она на секунду оскалилась, но вскоре вздохнула.

…А я всё гадала, почему он выглядел так серьёзно.

Мияко клацнула языком, и его улыбка пропала.

— Но не тревожься. Мойра 1-я, скорее всего, всё тебе рассказала для того, чтобы ты обо мне волновалась. …Но у нас есть выбор.

— Тебе и ста лет будет мало, чтобы выбрать что-то вроде предложения мне.

— Сто лет? Для меня это совсем не много.

— Дурачок, — пробормотала она, перед тем как снова вздохнуть. — Знаешь, может и поздновато для этого, но я вроде как конкретная неудачница.

Мияко легла на спину и глянула на потолок. Даже тусклое оранжевое освещение казалось для неё ярким. Чтобы укрыться от света, она сложила руки перед глазами.

…Да и попала я сюда только потому, провалилась на том собеседовании.

Из глубины её груди донеслось нечто наподобие голоса. Её разум заполнило слово «сожаление», но она не стала этого выказывать.

…Кто сожалеет попадать в место, куда и не собирался попадать?

Мияко не произнесла эту мысль вслух, но высказала то, что действительно думала. Тьма, скрывающая глаза, пробила её на правду.

— Находясь здесь, я прямо вовсю разважничалась.

Она вздохнула.

— Но ты был прав, когда говорил под тем утесом. Я остаюсь здесь потому, что не хочу возвращаться назад в мир.

— Мияко.

— Мне не следует этого делать…

— Мияко.

Она подняла руки и обнаружила его лицо.

В какой-то момент он поднял покрывало и поднялся над ней, но его лицо выглядело несколько перекошенным.

— Не плач, Мияко. По какой-то причине, от твоих слёз мне тоже хочется плакать.

— Прости, но…

— Разве твои слова ничего не стоят, Мияко? Тогда почему куклы приняли тебя как свою хозяйку? Из-за твоих слов? Мыслей? Или из-за твоего характера, который всё время толкает тебя дальше? Дай мне сказать, Мияко. Король, который возглавляет людей, наделен всем этим вместе, — произнес Аполлон. — Подобное я не могу делать. Спасибо тебе.