Церемония закончилась раньше, чем предполагалось. Я устал, и мне хотелось немного прийти в себя. Я быстро отделался от назойливых собеседников, которые при подобных обстоятельствах считают своим долгом непременно пожать вам руку и наговорить разных глупостей. Один из них проводил меня все-таки до дверей кафе. Уф! Наконец-то. Я сел за столик и заказал виски.
И вдруг я увидел его. Да. Плео был там. Он сидел напротив меня. Я едва сдержал себя, чтобы не обругать его. Он, видно, почувствовал, как я зол, ибо поспешил успокоить меня.
— Прошу прощения, мсье Прадье… Не хочу докучать вам. Но сегодня у меня свободный день, а тут я случайно узнал, что вы должны… Но вы же видите, я дождался, пока вы останетесь один.
— Что там у вас еще стряслось? Вам надоела ваша работа?
— Нет. Напротив, я начинаю привыкать. Хотя это гораздо тяжелее, чем кажется на первый взгляд. В особенности сначала. Все время на ногах…
Он умолк, чтобы заказать себе пива.
— После того ранения, — продолжал он, — я чувствую слабость в ноге. Но что поделаешь!
— Итак?.. Говорите скорее. У меня назначена встреча.
Я страшно нервничал и все время поглядывал на часы. К счастью, Арманда почти всегда опаздывала. У меня было время отделаться от него. Иначе это может обернуться катастрофой… Ах, Боже ты мой, ну почему я его не убил! Он наклонился ко мне.
— Я боюсь, как бы меня не узнали.
— Что?
— Вы говорили, что посетителей там будет не много. Это не так. В музей ходят многие. Не скажу, что толпами, но народ всегда есть. И мне показалось, что недавно я заметил там одного из своих прежних больных… Не могу теперь припомнить его имени, но…
— Вы в этом уверены?
— Нет. Он стоял довольно далеко от меня. И все-таки… Я хотел сразу предупредить вас, но вы запретили мне писать и звонить вам.
— Он смотрел в вашу сторону?
— Нет. Но я чувствую — дело кончится тем, что я столкнусь нос к носу с кем-нибудь из своей прошлой жизни. Эта мысль не дает мне покоя. Я опасаюсь не столько за себя, сколько за вас. Боюсь, что вы снова сочтете меня бесчестным человеком. Этого упрека я не могу снести, я его не забыл.
— Будет вам. Стоит ли вспоминать об этом.
Я уже давно понял, куда он клонит. Неужели он выдумал всю эту историю, чтобы запугать меня? А может, он превратился в одного из тех людей, которые никак не могут прижиться и прыгают постоянно с одной работы на другую? Хотя на этот раз он, казалось, был искренен.
— Давайте все-таки подумаем хорошенько, — сказал я и посмотрел на часы. Скоро пять.
Я взглянул на Плео. Арманда сразу же его узнает. Я места себе не находил от волнения.
— Мне надо спокойно все обдумать. Вы можете оказать любезность? Ступайте сейчас домой и ждите меня завтра вечером.
— Но… вы мне верите, мсье Прадье?
— Да.
Я чуть было не добавил: «А теперь уходите, да поживее!» Но момент обижать его был явно неподходящий. Я заплатил за оба заказа и подал гарсону знак унести наши стаканы. Затем приподнялся и протянул руку Плео.
— До завтра.
Он тоже встал и замер в нерешительности. Его смущала моя холодность.
— Не сочтите за грубость, — сказал я, пытаясь изобразить любезную улыбку, — но я и в самом деле очень тороплюсь.
И в этот самый момент появилась она. Если Плео пойдет к выходу, он непременно встретится с ней. Голова у меня пошла кругом.
— Скорее, — шепнул я. — Сядьте где-нибудь в глубине. Попросите газету. Спрячьтесь. Потом я все объясню вам. Только прошу вас, как можно скорее.
Плео сразу же понял, что рискует скомпрометировать меня, если его увидит человек, которого я ждал. Он тотчас же направился в глубь зала. Арманда искала меня глазами. Я помахал рукой, чтобы привлечь ее внимание, она улыбнулась в ответ. Она не заметила Плео. Но я, я не терял его из виду. Он сел таким образом, чтобы, повернувшись к нам спиной, иметь возможность спокойно наблюдать за нашим отражением в зеркале.
— Я готов, — сказал я. — Мы уже можем идти.
Она села на то место, которое только что покинул Плео.
— Мне хотелось бы выпить чашку чаю, — сказала она. — И тебе это тоже не повредит. Если бы ты сейчас себя видел!
— Верно. Я очень устал. Жара… толпа…
Она открыла свою сумочку, достала надушенный платочек и, склонившись над столом, ласково стала вытирать пот, выступавший у меня на лбу. А я тем временем думал: «Он ее, конечно, узнал и по этому платку, и по ее нежному жесту наверняка обо всем догадался. Если бы Арманда была моей любовницей, она не стала бы так афишировать себя, особенно в этом квартале. Теперь он понял, что она моя жена. Этого нельзя не понять. Только бы он не двигался! Только бы ему не пришла в голову мысль подойти к ней ради бравады! Только бы…»
Но нет. Гарсон принес ему свежий выпуск «Франс суар», и он тут же спрятался за раскрытыми листами. Заметив мой взгляд, Арманда повернула голову и увидела газету.
— Ты еще не читал «Франс суар», — сказала она, — не успел, конечно. Вот, я захватила с собой. В передовой пишут о тебе.
И она положила на стол сложенный номер газеты. Развернув ее, она протянула газету мне.
— Тут пишут, что правительству нужны новые люди, и приводят в числе других твое имя. Вспоминают все твои заслуги.
Ничто, решительно ничто меня не минует. Плео как раз держал перед глазами статью. Из нее он мог узнать, кем я благодаря ему стал, а в зеркале он видел Арманду, которая, поднявшись со своего места, подошла и села рядом со мной, потом, обняв меня за плечи и склонив ко мне голову, с сияющим лицом стала комментировать статью.
Глава 10
В течение всего вечера я ног под собой не чуял. По счастью, Арманда не заметила Плео. А между тем, когда она пошла поправить свою косметику, она едва не коснулась его. Он мог уловить запах ее духов. Я ставил себя на его место. И чувствовал все, чего не мог не чувствовать он: гнев, возмущение, зависть, унижение и, вне всякого сомнения, — желание отомстить. Ну почему я сразу же не сказал ему, что женился на Арманде? И почему тогда не сказал Арманде, что он жив? Все эти умолчания делали меня виновным, к тому же я, как ты помнишь, нимало не старался рассеять недоразумение. Мне не хотелось огорчать одну, не хотелось расстраивать другого. И потом, я терпеть не мог ни перед кем отчитываться. А теперь то, что, как мне казалось, я имел право скрывать, оборачивалось обманом, хитрой проделкой, ловким маневром и, если называть вещи своими именами, — мошенничеством.
Председатель местного отделения ветеранов Бутейе остановил нас как раз в ту минуту, когда мы выходили из кафе. Приветствия. Пустая болтовня. А вдруг появится Плео? Напрасно пытался я увлечь этого несносного человека на стоянку такси вместе с нами, куда там! И все-таки в конце концов он отвязался. Плео остался в кафе. Я взял Арманду под руку.
— К черту этого Бутейе!
— Ты был не слишком-то любезен.
— Он меня раздражает.
— Да тебя с недавних пор все раздражают.
Я открыл дверцу такси. «К ратуше!»
— Даже малыш Белло, — продолжала Арманда. — Он мне тут как-то сказал: «Не знаю, что с патроном. На все ворчит, всем недоволен».
— Да нет же, уверяю тебя.
— О! Я прекрасно вижу: тут что-то не так. Ты едва притрагиваешься к еде. Плохо спишь. Возможно, ты даже не замечаешь этого, но очень часто бываешь нелюбезен.
— С кем?
— Хотя бы со мной.
Я взял ее руку. Стал гладить. Сколько времени еще осталось ждать, пока небо не рухнет мне на голову? Но ты, конечно, хочешь знать, что было потом. Сейчас, сейчас. Итак, мой визит к Плео. Только сначала ты дожжен хорошенько понять, что события, случившиеся тринадцать лет назад, загнали меня теперь в капкан, из которого нельзя было выбраться. И в самом деле, что я мог поделать? Плео держал меня в своих руках. Мое положение, да что там — моя жизнь была всецело в его власти. Если ему вздумается написать Арманде или позвонить ей, кто ему помешает? Не мог же я взять его под стражу. Напрасно искал я выход, возможность устранить Плео. Выход был только один. И в течение всего этого отвратительного вечера я изучал его со всех сторон, взвешивал все «за» и «против», продолжая между тем рассеянно отвечать своим коллегам, друзьям и прочим важным лицам, которые в один голос спрашивали меня, соглашусь ли я в случае серьезного кризиса принять министерский портфель.