— Большое спасибо! Теперь идите домой, не годится так долго оставлять старика одного, — сказал я.
Насилу–то старуха выпустила сумку из своих рук.
Я вошел в темный туннель. Сверху со стуком падали холодные капли. Впереди маленьким кружком светился выход к южной части полуострова Идзу.
2
Защищенная с одной стороны белой оградой, дорога сбегала в долину зигзагом молнии. У самого подножия уступчатого склона маячили фигурки бродячих артистов. Не прошел я и шести тё, как нагнал женщин. Но нельзя было нарочито замедлить шаг, чтобы пойти с ними вровень, и я с равнодушным видом обогнал их.
Мужчина шел несколько впереди остальных. Заметив меня, он остановился.
— А вы хороший ходок! Погодка–то, по счастью, разгулялась…
Я с облегчением вздохнул и зашагал рядом. Мой спутник стал расспрашивать меня о том о сем. Услышав, что мы беседуем между собой, женщины трусцой подбежали к нам.
Мужчина нес на спине большую плетеную корзину. Пожилая женщина держала на руках щенка. Остальные несли тяжелую поклажу: старшая девушка — громоздкий узел, вторая — плетеную корзину, юная танцовщица — барабан с подставкой.
Пожилая женщина вставляла иногда слово–другое в наш разговор.
— Он — студент высшей школы, — шепнула танцовщице старшая девушка.
Я оглянулся, и она засмеялась:
— Уж это точно! Настолько–то и я разбираюсь. К нам на острова частенько ездят студенты.
Мой спутник сообщил мне: все они живут возле гавани Хабу на острове Осима [75]. Весной покидают остров и проводят лето в странствиях. Но уже настал канун холодов, а у них нет с собой зимней одежды. Дней десять проведут на юге, в Симоде [76], потом из гавани Ито [77] отправятся домой к себе на остров.
Услышав, что танцовщица — с острова Осима, я стал глядеть на ее прекрасные волосы с особым поэтическим чувством. Мне захотелось побольше узнать об этом острове, и я начал расспрашивать моего собеседника.
— Студенты частенько приезжают к нам плавать в море, — сказала танцовщица своим спутникам.
— Летом, наверно, — обернулся я.
— Зимою тоже, — еле слышно отозвалась танцовщица.
— Как? Даже зимой?
Она поглядела на других девушек, подавив смешок.
— Разве можно зимой плавать в море? — снова спросил я.
Танцовщица вспыхнула румянцем и слегка кивнула с очень серьезным видом.
— Глупышка она, совсем дитя, — засмеялась пожилая женщина.
До Югано оставалось еще более трех ри. Дорога шла вниз, вдоль берега реки Кавацу. Миновав перевал, мы почувствовали себя на юге: горы вокруг выглядели по–новому, даже цвет неба стал иным.
Я без умолку болтал со своим спутником, мы скоро подружились. Когда позади нас остались деревни Агинори и Насимото, а внизу в долине уже можно было различить соломенные крыши Югано, я решительно заявил своему новому другу, что пойду вместе со всей компанией в Симоду. Он страшно обрадовался.
В Югано перед гостиницей самого низкого пошиба пожилая женщина хотела было со мной распроститься, но мой попутчик возразил:
— Господин студент желает путешествовать с нами дальше.
— Вот радость–то! — простодушно воскликнула она. — Говорят: в дороге добрый попутчик, в жизни — сердечное участие. Мы люди ничтожные, оно конечно, а всё разгоним дорожную скуку. Сделайте милость, зайдите сюда с нами отдохнуть с дороги.
Девушки молчали и лишь застенчиво поглядывали на меня.
Все поднялись по лестнице в комнату для гостей и сложили вещи на пол. Фусума [78] и циновки на полу были обветшалые, грязные.
Танцовщица принесла чай к нам наверх. Когда она опускалась на колени передо мной, лицо ее залил румянец, руки задрожали и чашка на блюдце опасно накренилась. Танцовщица быстро поставила ее на циновку, и чай пролился, Я был поражен, до чего она смутилась!
— Вот тебе и на! Девочка–то выросла. Никак, уже втюрилась. Скажите! — досадливо подняла брови пожилая женщина и бросила танцовщице полотенце.
Девушка подняла его и с напряженным видом начала вытирать циновку.
Это неожиданное заявление вдруг отрезвило меня. Все мои тайные надежды, подогретые болтовней хозяйки гостиницы, развеялись в единый миг.
— А у господина студента хорошее кимоно! — заметила пожилая женщина, пристально меня разглядывая.
— Пестрый узор и точности как на кимоно у моего Тамидзи. Да, уж верно, совсем такой, и нечего тут, — заспорила она с другими женщинами
— У меня на родине остался сынок, ходит в школу,. — принялась она рассказывать. — Вот он мне и вспомнился Кимоно у него вроде вашего. В теперешнее время даже материя конгасури стоит дорого. Ну, просто беда!
— А где он учится?
— В пятом классе начальной шкоды.
— А–а, уже пятиклассник, вот как!
— Посещает школу в Кофу. Мы уже давненько живем на острове Осима, но родина наша — Кофу в провинции Каи [79].
Когда я часок отдохнул, мой дорожный товарищ повел меня в другую гостиницу. Я–то думал, что остановлюсь вместе со всеми в их захудалой ночлежке.
Спустились вниз по обрывистой дороге, по каменным ступеням и перешли по мосту через струившийся потоком горячий источник. Напротив моста раскинулся сад гостиницы.
Я пошел купаться. Мой спутник погрузился в воду вслед за мной.
Он начал рассказывать мне о своей жизни. Ему было двадцать четыре года. С женой его уже дважды случалась беда: выкидыш, потом преждевременные роды. Ребенок помер…
Мой новый знакомый носил куртку с гербом гостиницы в Нагаоке, вот почему я принял его за тамошнего жителя. Судя по наружности и манере говорить, он был человеком не чуждым образования. Я вообразил, что он из прихоти путешествует по горам или, может быть, влюбившись в бродячую артистку, следует за ней с поклажей.
После купанья я сразу же пообедал. Мы вышли из Югасимы в восемь часов утра, а было уже три. Спустившись в сад, мой спутник поднял глаза на меня и крикнул:
— До свиданья.
— Купите на это что–нибудь… хотя бы немного хурмы. Прошу извинить, что передаю так небрежно… — И я бросил ему сверток с деньгами.
Попутчик мой хотел было отказаться, но бумажный сверток упал прямо на землю. Он вернулся, поднял его и кинул мне обратно.
— Пожалуйста, не надо этого.
Сверток упал на соломенный навес. Я снова бросил его вниз, и на этот раз подарок был принят.
К вечеру полил сильный дождь. Горы побелели и, потеряв глубину, стали плоскими. В речке громко зашумели бурые, мутные воды. «Бродячие артисты с танцовщицей ни за что не придут в такой ливень», — думал я. Мне не сиделось на месте. Я несколько раз ходил купаться. В комнате было темно. Единственная лампочка свешивалась с перекладины фусума над квадратным отверстием и освещала сразу две комнаты.
Тон–тон–тон! — сквозь шум сильного дождя откуда–то еле слышно донесся стук барабана. Я так рванул ставни, что едва не выломал их, и высунулся наружу. В лицо мне ударил порывистый ветер с дождем. Я закрыл глаза, весь превратившись в слух. Куда движется барабан, уж не сюда ли? Вскоре послышались звуки сямисэна [80], протяжные выкрики женщин, оживленный смех.
«Значит, бродячих артистов пригласили в ресторанчик на другой стороне улицы, как раз напротив гостиницы», — понял я. Можно было различить голоса мужчин и женщин. Я все еще надеялся, что ужин скоро кончится и артисты придут ко мне. Но пирушка, как видно, вышла из границ обычного веселья и грозила обратиться в шумную попойку. Время от времени звонкий возглас женщины молнией пронзал тишину.
Я сидел, весь напрягшись в нервном ожидании перед распахнутыми ставнями. Каждый раз, когда до меня доносился стук барабана, я невольно переводил дыхание: на сердце становилось легче.
75
Осима — самый большой из архипелага семи островов, расположенных к юго–востоку от полуострова Идзу.
76
Симода (преф. Сидзуока) — портовый город на юго–востоке полуострова Идзу, богат историческими памятниками.
77
Ито — гавань и курортный город на полуострове Идзу.
78
Фусума — скользящие перегородки, оклеенные бумагой.
79
Каи — название старой провинции (ныне часть преф. Яманаси) на востоке главного острова Хонсю. Кофу — город, а также местность в центре префектуры Яманаси.
80
Сямисэн — струнный музыкальный инструмент вроде мандолины.