- Знаю я ваши порядки! - Тартаковская презрительно усмехнулась.

- В гости никого не ожидаете? - осведомился Вороновский. - Спрашиваю потому, что любой вновь пришедший не сможет покинуть квартиру до окончания обыска, равно как не сможет сноситься с вами.

- Ко мне собиралась зайти сестра, - в раздумье ответила Тартаковская.

- Ежели ее присутствие для вас нежелательно, разрешаю позвонить ей и под любым предлогом отказать в посещении. Осведомлять ее о производстве обыска запрещаю.

- Большое удовольствие смотреть, как милиционеры роются в вещах твоих близких! - Тартаковская прошла в комнату и принялась крутить диск телефона.

Все проследовали за нею. Сергей с любопытством осмотрелся по сторонам. В комнате было просторно и уютно: гобеленовые кресла с резными подлокотниками, круглый стол с доской из черного мрамора, комбайн фирмы "Грюндиг" с выносными акустическими колонками и инкрустированная стенка. На полу лежал лимонно-желтый ворсистый ковер, а на стене между окон висел овальный портрет в золоченой раме - какой-то властный старик в мундире со звездами и голубой орденской лентой через плечо.

Тартаковская быстро заговорила в трубку:

- Кларочка? Это Мара. Что?.. Неужели... Вызвала "неотложку"? Бедный Савочка! Передай ему, чтобы он не волновался. Приступ купируют, и завтра он будет как огурчик... Нет, я не смогу приехать. Ко мне пришли гости... Ты их не знаешь... Ну, пока!

- Вот и порядочек! - весело сказал Вороновский.- Теперь, хозяюшка, пройдите на кухню... Товарищ Ильин, вы бы тоже прошли с Марией Сигизмундовной. Вдвоем как-никак повеселей.

Тартаковская с ненавистью взглянула на милиционеров, презрительно сморщила нос и выплыла из комнаты, демонстративно хлопнув дверью. Сергей направился за нею и замер на пороге кухни, пораженный представшим перед ним великолепием. Пожалуй, это была даже не кухня, а еще одна комната, отличавшаяся только наличием газовой плиты, холодильника "Розенлев" и мойки. Огромная - не меньше пятнадцати метров, - светлая, обставленная с большим вкусом: справа в одну линию с плитой и мойкой разместилась черно-красная стенка, а слева, ближе к двери, приютился мягкий диванчик. Над диванчиком висело бронзовое бра, а напротив, у холодильника, в нише стоял транзисторный телевизор "Сони". Стены и потолок удивительной кухни были оклеены расписными косынками, покрытыми бесцветным лаком.

Тартаковская подошла к красно-черному серванту, налила себе рюмку коньяка, выпила и уселась на диванчик, закутавшись в серый мохеровый плед. Сидела она с отрешенным видом, покусывая кончики пальцев ровными мелкими зубами, часто курила и не обращала внимания на Сергея, будто его не было вовсе. А Сергей сидел у окна, старался не смотреть на Тартаковскую и думал о том, долго ли продлится обыск. Он никуда не спешил, пребыванием в чужой квартире не тяготился, и завершение операции интересовало его только с точки зрения гонорара.

Сколько же отвалит ему Вороновский? Четыре тысячи, как в прошлый раз, или побольше? Правда, задача, возложенная на него сегодня, проще пареной репы. Так что может случиться, что Вороновский даст ему тысячу - и делу конец. Они с капитаном рядовые статисты, тогда как Вороновский - мозговой центр. Кроме того, Вороновский должен еще с кем-то делиться. И Тартаковскую, судя по всему, Виктор Александрович наколол не без помощи своих доброжелателей. Он все точно знал, даже то, что сегодня вечером она будет дома! Да, он человек с дьявольской предусмотрительностью и талантливый актер. А как держался! Выражение лица, словечки, жесты - все не его, не подлинное. На глазах переродился в недалекого, малообразованного милицейского служаку. А экипировка? Любо-дорого смотреть! Затрапезное, подбитое ветром пальтишко, мятый шевиотовый костюм массового пошива, красная цена которому шестьдесят семьдесят рублей, безобразный черный свитер деревенской вязки и, в довершение всего, страхолюдные офицерские полуботинки на микропорке. Это, должно быть, и есть настоящий профессионализм... Что капитан? Держиморда, подзаборная шпана, а вот Виктор Александрович - личность. Он, Сергей, не завидует чужому богатству, не звереет, подобно капитану, при виде награбленного, но нисколько не сопереживает, когда эти люди становятся клиентами Вороновского. Взять хоть ту же Марию Сигизмундовну. Муж за решеткой, а квартира как игрушка, и в серванте - марочный коньяк по шестнадцать рублей бутылка. Ее обыскивают, а она как ни в чем не бывало курит американские сигареты "Мальборо" по полсотни за блок. Чем не жизнь?

Тартаковская почувствовала на себе взгляд Сергея, повернулась к нему лицом и небрежно спросила:

- Вы из этой... как ее?.. народной дружины?

- Нет. Я инженер.

- Как же вы сюда попали?

- Случайно. Меня остановили на улице, попросили стать понятым, я и согласился.

- Захотелось поглазеть, как эти хамы унижают невинных? - Тартаковская брезгливо поморщилась. - Вы что, садист?

Сергей нахмурился и опустил голову.

- Не представляю себе, зачем порядочному молодому человеку тратить время на такие гадости? - продолжала Тартаковская. - Приятнее сходить с женой в ресторан или, на худой конец, в театр!

- Я холост, - сказал Сергей.

Тартаковская бесцеремонно окинула его с головы до ног долгим, оценивающим взглядом, неожиданно улыбнулась и резко переменила тон:

- Что-то мне захотелось согреться... Не выпьете со мной рюмочку?

- С большим удовольствием.

- Даже так? - Тартаковская кокетливо повела плечами, сбрасывая плед.

Она вскочила с диванчика, с поразительной быстротой нарезала балык, ветчину, лимон и хлеб, достала из серванта коньяк "Двин" и поставила все вместе с приборами на угловой столик возле дивана.

- Сядьте поближе ко мне, - игриво сказала Тартаковская. - Здесь вам будет удобнее. - Сергей не заставил себя уговаривать.

- Не люблю, когда мужчину и женщину разделяет стол, - проворковала Тартаковская, прижимая локоть Сергея к своей пышной груди. - Настоящий мужчина должен с волнением прислушиваться, как трепещет сердце женщины!

"Ну ты штучка! - подумал Сергей, стараясь не рассмеяться вслух. Прожженная бестия!"

- Познакомимся? - Тартаковская придвинулась еще ближе, обдав Сергея запахом французской косметики. - Меня зовут Мара, Марочка! А вас?

- С-станислав, - Сергей слегка запнулся, чуть было не назвав свое настоящее имя.

- Я буду звать вас Стасиком! - воскликнула Тартаковская, наполняя узкие рюмки. - Как вы относитесь к соломенным вдовушкам?.. Выпьем?

Сергей потянулся к рюмке и искоса взглянул на Тартаковскую. При ближайшем рассмотрении даже первоклассная косметика не могла скрыть блесток седины у корней крашеных волос, дряблости кожи под глазами и морщин на короткой шее. Да, от старости не спастись, подумал Сергей, смакуя ароматный коньяк.

- Налейте себе еще и ешьте балык, - угощала Тартаковская. - Я слабая женщина, чуточку старше вас, а вы молодой, сильный, вам полезно подкрепиться. Пускай у тех хамов, которые роются в моих вещах, урчит в желудках, а вы должны быть сытым.

- По-видимому, они уверены, что вы храните чужое имущество, - сказал Сергей, понадеявшись, что такой оборот беседы притормозит сексуальные поползновения "соломенной вдовушки".

- С какой стати мне прятать у себя цацки Рогова? - Тартаковская сделала большие глаза.

- Отчего же они пришли именно к вам?

- Идиоты и хамы! Им наплевать на покой честных людей.

- Тогда вам нечего волноваться.

- Единственное, что меня волнует, - это ваше присутствие, Стасик, шепотом призналась Тартаковская, снова придвигаясь к Сергею. Она положила голову ему на плечо и начала перебирать пальцы его правой руки. - Погадать вам?.. Мужественная рука... Ее обладатель наделен магнетической силой кружить головы бедным женщинам. Что же ждет его самого?..

Гадание, однако, не состоялось и Сергей не узнал своего будущего, так как за дверью послышались шаги. В кухню вошли капитан и Вороновский, а вслед за ними приковыляла старушка Жеведь.