Глава 42
В первый день нового, 1942 года, в Кремле проходил важный разговор.
— Докладывайте, товарищ Меркулов.
— Товарищ Сталин, объект "Леший" появился в лесах Западной Белоруссии в самом начале войны, точную дату установить не удалось, но не позднее 25го июня. На вид 25 лет, но есть сведения, что ему около сорока, может — чуть больше. Роста около 190 сантиметров, спортивного телосложения, но без сильно развитой мускулатуры, скорее просто подтянутый. Фотографии прилагаются. Назвался Калашниковым Сергеем Владимировичем. Нам удалось найти семь человек с такими ФИО, троих визуально определили как не совпадающие с объектом, еще по четверым были проведены беседы со знавшими их людьми, описания с объектом не совпали.
— Самозванец?
— Скорее всего.
— Лаврэнтий, а не может быть такого, что нашли не всех людей с такими ФИО? Колхозники там…
— Не исключено, но этот под колхозника совершенно не подходит — военный или скорее инженер.
— Так точно, продемонстрированные им знания и навыки заставляют предположить именно эти области знаний.
— Эмигрант?
— Вероятнее всего. Выявлены его незнания реалий нашей жизни. Знаком с английским языком. Возможно, наш советник в Китае.
— Почему Вы так решили?
— На одежде, в которой он сюда попал, ярлыки с китайскими словами, написанными иероглифами и английскими буквами. Выполнены на довольно приличном уровне. Фабрику-производитель найти не удалось. Ну и его успехи в построении военной структуры говорят о том, что он знаком с партизанскими действиями. Так что если и из-за границы, то скорее всего Китай — больше неоткуда.
— Хорошо… Продолжайте, товарищ Меркулов.
— "Леший" назвался полковником государственной безопасности…
— Это что ж это за звание?
— Совершенно верно, такое звание отсутствует. По другим сведениям, он назвался просто полковником, но у него присутствуют элементы формы НКВД, что возможно заставило предположить некоторых о его причастности к органам, а звание полковника он присвоил себе, чтобы соответствовать своему званию в НКВД, но не показывать принадлежности к нашим службам.
— Лаврэнтий, что же это у тебя за орлы такие? Почему ты до сих пор не знаешь ничего о своих сотрудниках?
— Товарищ Сталин, разрешите…? Одной из версий является и то, что он — глубокий агент, и вышел к нам с началом войны или незадолго до нее. И он агент еще с "тех" времен, и не вышел на нас потому, что опасается за свою жизнь. Я лично беседовал с ним, и он довольно ловко уклонялся от некоторых вопросов, причем владел собой на довольно профессиональном уровне.
— Хорошо. То есть ничего нам пока неизвестно. Как он себя ведет?
— За прошедшие полгода сколотил войсковую группу общей численностью в три дивизии. Есть авиация и танки. Занимаются нападениями, диверсиями, захватом городков и поселков. Полностью блокировали перемещение немцев в Белоруссии — им теперь приходится ее обходить.
— Они могут ударить на восток?
— Если и могут, то пока не собираются — якобы нет сил, да и мы с их слов еще не перебросили нужное количество войск для зимнего наступления.
— И все-то он знает… может — действительно отличный аналитик? Что с его прогнозами по развитию ситуации?
— Некоторые из них, как Вы знаете, уже подтвердились…
— Только мы им не повэрили…
— Так точно.
— Лаврэнтий, что по атомному проекту у американцев и англичан?
— Собираем сведения, в основном они подтверждаются. Считаю, надо начать действовать по предложенному Лешим плану.
— А если американцы пронюхают?
— Мы приложим все усилия, чтобы не пронюхали. Ставки слишком высоки.
— Да, ждать от них ничего хорошего не стоит. Это пока мы союзники, да и то… А потом эта "холодная война"… Нэ вэрится конечно, но оставлять в их руках такой козырь… Дэйствуйтэ.
— А что это у них за песни… как там… "Родина моя… Белоруссия… Песни партизан, от реки туман"… Очень красивая… и необычная…
— Да, у них появился ряд песен, как никогда подходящий к данному моменту. Та же "Вставай, страна огромная".
— Да уж — Сталин усмехнулся — Как Дунаевский взвился, что у него украли песню…
— Да, комедия. Хорошо хоть про "Синий платочек" не стал такого говорить.
— Творческие люди, что с них взять…
— Да…
— Так, значит, наступать они не собираются?
— Нет.
— Поговорите с ними… нам нужна хотя бы вспомогательная операция… в свете наших планов на январь…
— Есть.
— А может мы его… — Берия сверкнул пенсне и хищно улыбнулся.
— Нет… Пока — нет. В текущей ситуации нам не стоит разбрасываться союзниками, или кто они нам… какими бы темными они не были. Можем разрушить и то, что имеем.
— Но там есть наши командиры, и не из самых маленьких.
— Да что эти командиры?!? Профукали летом, профукают и сейчас.
— А потом…?
— А потом посмотрим.
Случайно или нет, но в Берлине в это же время проходил другой разговор.
— Скажите, Герман, а вот в этой Белоруссии — что это за заштрихованные территории?
— Это территории, где наблюдается некоторая активность партизан.
— "Активность"?! "Пар-ти-зааан"?!!!! Герман!!! Вы держите меня за идиота, да? Думаете, Ваш фюрер не может узнать, что там происходит? Думаете, он не знает, что по этой территории наши войска не передвигаются, что их там просто нет?!?
— Но фюрер, это не…
— Молчать!!!! Партизаны с танковыми батальонами?!? С эскадрильями истребителей?!? Что Вы мне тут врете?! Прямо в глаза!! нагло!! врете!!!! Они наверное их прячут под печками, да? Баааальшими — такими — печками, да?
— Мой фюрер, у них действительно…
— Что "дей-стви-тель-но"?!? Печки?!!!! Ну расскажите, расскажите…
— Это все specnaz NKVD.
— Какой к черту specnaz?!??? Что это такое?!!!
— Войска специального назначения. Три дивизии. Это они устроили нам некоторые проблемы.
— Некоторые проблемы?!?! Герман, Вы что, не понимаете, что это провал?!!!! Полный, безоговорочный, провал!!!! Почему мы ничего не знали об этом спецназе? Почему у нас нет этого спецназа?!!!!!
Глава 43
Естественно, про эти разговоры мы ничего не знали, поэтому в середине января 1942 года мы со спокойной совестью все-таки взяли Минск — пришлось. Немцы начали восстанавливать старую оборонительную линию Сталина, чтобы отгородиться от нас. Мы всячески мешали этим работам — нападали на конвои, освобождали работников из наших граждан. Но работы все-равно, хоть и медленно, но велись, и к весне вполне могли быть закончены. Поэтому, пока немцы не насытили укрепрайоны своими войсками, мы и предприняли успешную атаку на город. Наша атака по времени была согласована с наступлением Красной Армии — они наконец-то собрали мощный кулак, восстановили управление войсками, и были готовы штурмовать Вязьму и Смоленск. И, пока мы были им нужны, мы выбивали из Сталина по-максимуму. Под подготовку к наступлению мы пробили переброску к себе осужденных врагов народа и членов их семей, мотивируя это тем, что нам не хватает народу а людям надо дать шанс искупить вину кровью. Руководству СССР этих людей было тоже не жалко, поэтому к нам в разрывы фронта по непроходимым для немецкой техники, но проходимой нашими вездеходами местам, по воздушному коридору, а то и на санях и даже лыжах, потянулся этот странный поток переселенцев — тогда как основной поток летом и осенью шел на восток, эти шли на запад. Но это позволило многим избежать смерти в лагерях и многие семьи воссоединились на нашей территории. Мы постепенно вводили их в нашу жизнь. Понятно, что многие были озлоблены на советскую власть, но наши следственные органы проводили новые следствия по делам, переданным нам согласно той же договоренности, и многие осужденные были нами оправданы, а против следователей, которые вели их дела, мы, наоборот заводили дела о злоупотреблении властью, хоть во многих случаях и заочно. Но, тем не менее, мы информировали руководство официально и население на Большой Земле — по неофициальным каналам, об этих делах. Такой PR среди населения нам не помешает. Руководство СССР скрипело зубами, но пока терпело — мы надежно прикрыли самые удобные пути доставки грузов центру немецкой армии. А население тихо радовалось. Кто не радовался, так это сотрудники органов, особенно те, кто знал, как он добился признательных показаний. Все чаще бывали случаи неповиновения органам НКВД, иногда сотрудники просто пропадали — тут работали как наши разведгруппы, так и кто-то из местных мстителей. Заодно вытягивали к себе по тем же каналам и семьи наших бойцов и командиров — уже под предлогом воссоединения семей.