Вздохнув, я опускаю взгляд на землю. Я не могу смотреть на него, потому что он прав.

— Микайла?

Я поднимаю взгляд и вижу на его лице отчаяние. Думаю, мне следует как-то успокоить его.

— Ага, ладно, — отвечаю я, слегка улыбнувшись.

Краем глаза я замечаю, что кто-то направляется в нашу сторону.

— О-о-о-о, разве это не мило? — Аналес останавливается возле нас, прижав руку к груди. — Что, решила снова показать свое лицо здесь, Мики?

— Аналес, почему бы тебе просто не отвалить! — говорит Дин. — Ты ведешь себя глупо, знаешь ли?

— Знаешь, Дин, я думаю, это очень мило, что ты заступаешься за нее, но это касается только нас двоих. К тебе у меня нет никаких претензий.

— Ага, ну а мы с Микайлой друзья, поэтому если у тебя есть претензии к ней, значит, у тебя есть претензии и ко мне тоже.

Она прищуривается и какое-то время смотрит на него.

— О-о-о, это так драматично… ладно, — она переводит взгляд на меня. — Увидимся в классе, Мики! — она смотрит на меня со злобой, а потом разворачивается и уходит.

Я хочу сказать что-нибудь ей вслед. Я не хочу постоянно выглядеть жертвой, но мой язык тяжелеет. Боюсь, что просто сделаю только хуже.

— Знаешь, Аналес, — говорит Дин. Она останавливается и поворачивается, глядя на него, — люди, вроде тебя, всегда получают по заслугам, и я не могу дождаться, когда это произойдет и с тобой!

Горделивое выражение немного сходит с ее лица, когда она понимает, что он пытается ей сказать.

— Давай, пойдем, — Дин кладет руку на мое плечо, мы проходим через ворота и направляемся вниз по дороге.

— Спасибо… снова, — говорю я.

— За что? Разве я не обещал, что буду поддерживать тебя?

— Ага, обещал.

Глава 7

Я заметила, что с кем бы Аналес ни поссорилась, потом она на какое-то время затихает, но я знаю, что возмездие когда-нибудь настигнет ее в той или иной форме.

Если честно, когда она оставила меня в покое, я только еще больше начала нервничать, потому что теперь я не знала, что у нее на уме.

Я никогда не считала себя слабачкой, но я также никогда не считала себя сильной. И уж точно никогда не была той девушкой, которая запугивает других. Если люди пересекают границу, я просто ухожу и оставляю все как есть. Я никогда не предполагала, что превращусь в жертву, я имею в виду… почему я?

Этот вопрос я задавала себе тысячу раз с начала семестра, и до сих пор не нахожу на него ответа.

У меня есть друзья. У меня никогда ни с кем в этой школе не было стычек, даже с Клэр. Так почему она вдруг ополчилась против меня? С тех пор, как Аналес появилась в этой школе, все пошло под откос, а Клэр тут же стала ее последовательницей.

Я просто не понимаю. У меня никогда не было никаких проблем. Почему в самый важный год моей школьной жизни все превратилось в хаос?

Я сижу в классе искусств, подперев пальцами подбородок и разглядывая граффити, нанесенные на стену краской. Комнату разрисовали дети с проблемами в поведении, в школе это назвали своего рода терапией.

Я не могу решить, хорошая это идея или нет.

Учитель что-то говорит, но я не слушаю. Я улавливаю отдельные слова о домашнем задании, о том, что эта работа будет на семьдесят процентов влиять на годовую отметку — ага, я уловила все это. Она просит нас достать наши домашние работы и выложить их на стол, чтобы она могла их собрать, я так и делаю, а потом возвращаюсь к созерцанию стены. Голос учителя звучит будто на заднем плане.

О чем они думали, когда рисовали все это? Черт, должно быть, в их головах было много всякого. В рисунках много черного и красного. Грусть и злость.

Я опускаю взгляд на бумагу перед собой и наношу на него разные цвета красок, создавая произведение плотными мазками. Красный, черный, зеленый цвет — цвет зависти, желтый, возможно, цвет слабости.

— Ах, как мило, — доносится голос Аналес за моим плечом. Я знаю, она стоит у меня за спиной. — Но… что это такое? — говорит она, полагаю, она пытается опозорить меня.

Я пожимаю плечами. Я не имею никакого представления, что это, но я не собираюсь давать ей об этом знать. Она тянется через меня, хватает стакан с водой и разливает его по всем моим остальным работам, лежащим на краю стола, включая ту, над которой я неделями работала дома. Они все испорчены.

— Что ты творишь? — кричу я.

Кажется, что все присутствующие в классе поднимают взгляды и пялятся на меня. Я сижу, пребывая в полном неверии, а затем понимаю, что вода стекает повсюду. Я хватаю бумажные полотенца и с отчаянием промокаю ими рисунки, пытаясь их высушить.

— Что происходит? — кричит миссис Смит. — Аналес, почему ты стоишь около стола Микайлы?

Аналес поднимает вверх карандаш.

— Я только одолжила это, мэм, и случайно опрокинула стакан с водой на работы Микайлы.

Я смотрю на нее с такой сильной злостью.

— Ты врешь! Ты сделала это нарочно! — кричу я.

Миссис Смит подлетает прямо ко мне.

— Микайла!

— Мэм, она сделала это нарочно… она ненавидит меня!

— Клянусь, это произошло случайно, — Аналес с раскаянием смотрит на учителя, и это еще больше выводит меня из себя.

— Я работала над этим неделями, и теперь все испорчено, — кричу я.

— Микайла, выйди из класса. Я подойду к тебе через пару секунд, — строго говорит миссис Смит.

Фыркнув в раздражении на них обеих, я вылетаю из класса, позволяя двери с грохотом захлопнуться у меня за спиной. Я прислоняюсь к стене и жду. Слезы, которые я все это время пыталась сдержать, теперь стекают по моим щекам. Я вытираю их, но они снова проливаются.

— Микайла? — дверь кабинета мягко закрывается. — Что происходит? В прошлый раз я дала тебе шанс.

— Я потратила несколько недель, создавая эту работу, а теперь она испорчена. Это была моя лучшая работа! — говорю я, вытирая слезы.

— Это был несчастный случай. Такое случается. Ты не можешь просто так взять и обвинить рядом стоящего человека, так не делается.

— Обвинить? Я не обвиняю ее — она это сделала, — как так получилось, что все стрелки перевелись на меня? — Что мне теперь делать со своей работой? — я в панике и переживаю за то, как это отразится на моей итоговой оценке.

— Тебе придется переделать ее, Микайла. Увы, но она влияет на итоговую оценку.

— Что? Я не смогу, у меня нет на это свободного времени, учитывая все остальные работы и домашние задания. Почему наказывают меня?

— Тебя никто не наказывает, Микайла. Сейчас, я думаю, тебе стоит успокоиться.

— Ага, ну, а выглядит это как наказание.

Вспомнив о том, что мой рюкзак все еще в классе, а там Аналес, я заглядываю в окно в двери и вижу, что он все еще лежит на полу.

— Больше никаких криков. Я поговорю с Аналес.

Я закатываю глаза, потому что знаю, ей ничего не скажут… она новенькая, мы должны показывать пример… сколько уже раз мы это слышали?

Я возвращаюсь в класс, но миссис Смит не следует за мной.

— О, мы уже больше не плачем? — говорит Аналес с насмешкой в голосе, когда я прохожу мимо нее. Мне хочется выколоть ей глаза. Я смотрю на нее в упор, одаривая ее самым злобным взглядом, который только могу выразить, потом сажусь на свое место.

— О-о-о, бедненькой Мики придется переделать свою работу… какая неприятность! — говорит она.

Большая часть класса смеется, и только несколько человек дарят мне сочувствующие взгляды.

Злость внутри меня возрастает. Я понимаю, что если останусь здесь еще хоть на минуту, то просто сломаюсь. Я так не могу. Мне нужно выйти отсюда!

Дверь открывается.

— Аналес, можно тебя на минутку? — говорит миссис Смит.

Я смотрю на Клэр, на ее губах широченная улыбка.

— Над чем ты смеешься?

Она отводит от меня взгляд, и я с облегчением опускаюсь на свой стул, радуясь тому, что у меня есть в запасе хоть пять минут без Аналес. Через несколько минут миссис Смит и Аналес входят в кабинет.

— Микайла, — говорит миссис Смит. — На пару слов, пожалуйста.