- Лисенок! Это ты?

- Привет, - я тихо всхлипнула, но он услышал.

- Что с тобой? Ты плачешь?

- Я хочу с тобой встретиться.

- Конечно, я свободен. Заехать за тобой?

- Да. Я дома.

- Буду через пятнадцать минут.

Мне не хотелось находиться в четырех стенах, и уж тем более рядом с зеркалами, потому быстро накинув на себя одежду, я выскочила на улицу и дождалась Сережку там. И только когда я села к нему на мотоцикл и обняла, прижавшись к его спине в кожаной куртке, поняла, насколько же сильно я была раньше напряжена. Волк встревоженно покосился на меня и протянул шлем.

- Хочешь что-нибудь рассказать? - спросил он.

Я кивнула, помолчала несколько секунд, взяла шлем, но не одела.

- Да, кое-что случилось...

Когда я уже собралась было начать ему все выкладывать, запнулась и не смогла. Нельзя же. Нельзя. Нельзя. Промолчать оказалось так сложно, что на глазах появилась очередная порция слез.

- Ну, не плачь. Не плачь, пожалуйста. Все будет хорошо, - он обернулся и приобнял меня.

- Я просто... Мне тяжело. Тяжело, Сереж. Я устала.

- Это из-за тех людей с оружием? - спросил он, а когда я с подозрением покосилась, продолжил. - В новостях показывали видео с вашим полетом и стрельбой. Выглядело невероятно. Но судя по тебе, это не фокус и не розыгрыш?

Я отрицательно покачала головой.

- Я могу пожить у тебя несколько дней?

- Конечно. Живи сколько хочешь. Что те люди хотели?

- Тогда поехали к тебе.

Он еще какое-то время помолчал, но так и не дождавшись ответа, завел мотор.

- Ладно. Не забудь надеть шлем.

До самого его дома я обдумывала, насколько правильно все то, что делаю. И не находила ответа. Во мне ломался и рушился мир, который так старательно растили родители. Наверное, просто нужно было время. А Хозяин не давал мне этого времени. Он хотел действовать, и немедленно.

- Я понимаю, - сказала я себе. - Правда понимаю. Но легче от этого не становится.

Волк ничего не сказал, он редко комментировал мое общение с собой.

- Мне нужно побыть одной.

- Он тебя бросил?

У меня вырвался нервный смешок. Если б все было так просто...

- Нет, это я. Я бросила.

У него на кухне я нашла печенье и молоко. Знала, что найду, еще когда шла туда. Волчонок всегда держал у себя дома мои любимые лакомства. Даже когда я не жила с ним. До сих пор держит. Чуть было не всплакнула вновь, но глаза остались сухими. От этого стало еще хуже. Забрав с собой еду, я ушла в свою комнату и не выходила оттуда до самого вечера. Сидела, жевала сладкое, смотрела в маленький переносной телевизор и думала, думала, думала...

А по всем каналам крутили экстренные сообщения о происшествиях. То тут, то там, происходили вспышки агрессии и самоубийств у людей по всему миру, включая и наш город. Они громили все, что можно было сломать, и поджигали все, что можно было поджечь. Правительство в срочном порядке запретило горожанам выходить на улицы. Объявили комендантские часы на всю ночь, однако это не помогало. Тюрьмы уже переполнились. Люди словно с ума посходили. И вместе с этим по всему миру происходили стихийные природные бедствия. Вулканы стали просыпаться, землетрясения участились, с океанов приходили наводнения и ураганы. Жутко было на все это смотреть и понимать, что у меня в руках ключ к тому, чтобы закончить все это. И всего-то надо - измениться. Да знай это хоть кто-нибудь, меня с радостью принесли бы в жертву Хозяину, лишь бы он это прекратил. А если об этом узнает Сережа, что он подумает обо мне? А что тут можно подумать. Что я - бессовестная эгоистка, которая даже ради спасения человечества не способна пожертвовать собой.

Стук в дверь раздался неожиданно.

- Лисс, ты там в порядке? Я могу чем-то помочь? - спросил Волчонок.

- Я в норме. Иди спать, - крикнула я ему в ответ и переключила канал в очередной раз; настаивать он не стал.

К трем часам ночи во всем доме закончилось печенье. Да и желание жевать его тоже. Навалившаяся апатия уже не казалась чем-то страшным. Мне было все равно. Просто все равно. Это ведь только в фильмах герои легко перестраиваются и готовы в огонь и воду нырять, чтобы кого-то спасти. А на деле это страшно. Страшно, и в голове бьется лишь одна мысль: надеюсь, я делаю это не зря, моя жертва не напрасна. Именно эта мысль болталась в моей голове, и это значило лишь одно. Я почти решилась сделать шаг. Почти. Но нужно было решиться окончательно. Как перед прыжком в холодную воду, когда уже стоишь на склоне, знаешь, что прыжок неизбежен, но оттягиваешь последние минуты. Перед смертью не надышишься... Или я уже прыгнула и лечу? Отчаянно хотелось поддержки. Невыносимо.

Я, словно в трансе, встала с кровати, на которой лежала все это время. Вышла из комнаты. Босые ноги тихо шлепали по паркету. Остановилась перед дверью в комнату Волка, положила ладонь на ручку и медленно открыла. Как всегда, не скрипит. Он не услышал, спал. В комнате перемигивались лампочки от электронных приборов вроде колонок и музыкального центра, и потому всё вокруг было видно, как в поздних сумерках. Он всегда спал так - на спине, закинув руку под голову, в одних трусах и под тонким одеялом. Я помню, Сережке всегда жарко.

Я избавилась от одежды и сбросила ее на пол. Оперлась коленом на кровать, а ладонью на его плечо, забираясь к нему. Он что-то нечленораздельно промычал, просыпаясь.

- Лисс? - в голосе звучало сонное удивление.

Но продолжить говорить я ему не дала, потянувшись к губам, а свободной рукой стаскивая с него ту жалкую простыню, которую он именовал одеялом. Мои пальцы и ногти вцепились в него так, словно он собирался сбежать. Сережа не растерялся, и его руки легли мне на спину, поглаживая. Он помнил, что мне нравится. Хорошо. Жаль только, что сейчас я хотела от него не нежности, а страсти.

- Лисен... - неуверенным шепотом начал он, но я приложила палец к его губам.

- Просто заткнись, - отчасти даже зло прошипела я и, потянула его, чтобы оказаться снизу, а затем обхватила обеими ногами.

После этого всяческое сопротивление моему порыву он наконец-то прекратил. Я не давала ему спать всю оставшуюся ночь, и он даже выразил удивление этим фактом, ведь это на меня не похоже, на что снова получил совет заткнуться. В его объятиях я забывалась, и это было мне жизненно необходимо.

Проспали мы в итоге до полудня. Я проснулась оттого, что солнце из окна доползло до лица. Оказывается, я заснула на краю, и это тоже было для меня ненормально. По телу все еще блуждала приятная истома, но казалось, что проснулась я сегодня другим человеком. Потянувшись, я села на кровати спиной к Сережке. Одеяло сползло с обнаженного тела и осталось позади.

- Лисс? - сонно спросил он, просыпаясь.

- Мне пора идти, - сказала я.

Кажется, даже голос сейчас был каким-то не моим.

- Как пора? - ошалело спросил Волк, мое заявление сбросило с него остатки сна. - Куда пора?

Сережа обвил меня рукой за пояс.

- Ты же собиралась остаться у меня. Почему вдруг передумала?

Я обернулась на него и посмотрела в глаза, а затем выразительно опустила взгляд на руку. Волк правильно понял, отпустил, и я направилась к горе одежды, оставленной вчера у двери.

- Да что с тобой? Расскажи мне, в конце концов, я ведь не чужой тебе человек.

Я не ответила и, быстро набросив на себя одежду, вышла в прихожую. Здесь, у выхода из дома, висело крупное зеркало в полный рост.

- Хозяин, - позвала я. - Покажись.

Он помедлил несколько секунд, а затем шагнул в видимую область отражения и выпрямился за моей спиной. Он стоял, хмурясь, но при этом привычно горделиво вскинув подбородок, убрав руки за спину, и смотрел на меня. Огонь в глазах горел ярче, чем обычно. Весь его вид буквально кричал обо всём том, о чем он сам молчал.

- Я решилась. Я согласна на все твои методы, и буду помогать тебе, чего бы ты ни попросил.