Историки не раз высказывали предположение, что колонизация острова была прямо связана с пиратами и контрабандистами, хозяйничавшими здесь и вершившими свое правосудие. Так, к концу XVIII века на изрезанном невысокими горными цепями Пиносе, площадь которого 2199 квадратных километров, постоянно жило всего 86 человек — 14 рабов и 72 вольных поселенца. Три семейства, «сильные мира сего», — Дуарте, Салавери и Сайас — были хозяевами всего скота. Снабжая мясом пиратов, они жестоко эксплуатировали немногочисленное население.
Лишь в 1830 году, с образованием Нуэва-Хероны и завершением строительства военных укреплений, число жителей начинает увеличиваться. Однако все старания испанских властей принудительно заселить остров кончаются неудачей — слишком уж дурная слава была за ним, да и климат оставлял желать лучшего. Даже к концу века на Пиносе было всего 3199 жителей, из которых 1916 человек не имели работы.
Зато в это время к острову приходит иная, не менее мрачная слава: он становится местом ссылки противников испанского господства на Кубе. Многие участники освободительных войн 1868 и 1895 годов томились здесь в ужасающих условиях. Здесь же провел в заточении многие годы национальный герой Кубы Хосе Марти — домик, в котором он жил со своей семьей и писал страстные революционные стихи, сохранился, сейчас в нем создан музей.
Но вернемся еще ненадолго в музей пиратов. Вглядимся в черный флаг с непременным изображением черепа со скрещенными под ним костями — он украшал грот-мачту, в резную статую неизвестного святого на носу шхуны, в тупо ощетинившиеся пушки вдоль борта и в карту, висящую на стене. Да, это Пинос. Весьма и весьма подробное изображение его, немало помогавшее пиратам.
Оказывается, в 1792 году в их лапы после налета на очередное судно случайно попал секретарь испанского вице-короля в Лиме дон Дионисио Франко, плывший из Картахены на Кубу. Корсары тут же сообразили, какую неоценимую пользу он может им принести, и отправили его на Пинос, пригрозив самыми страшными пытками, если он не удовлетворит их требование. За полтора месяца плена дон Дионисио и составил эту карту, присовокупив к ней весьма и весьма любопытный рассказ обо всех своих приключениях.
Он же был первым, кто утверждал, что у берегов Пиноса лежат затопленными три испанских судна: «Санта-Паула», погибшая 12 августа 1679 года, «Дон Карлос», разбившийся о рифы 19 июня 1698 года, и «Сан-Доминго», потонувшее 21 апреля 1715 года. Все эти три судна везли из Перу награбленное у индейцев золото и серебро. Пятнадцать миллионов долларов — так оценивают и поныне не унимающиеся кладоискатели сокровища, лежащие якобы в морских глубинах совсем неподалеку от Пиноса. Но ни одна из попыток найти их до сих пор не увенчалась успехом.
Правда, несколько лет назад кубинские рыбаки случайно обнаружили небольшую бригантину, и аквалангисты достали из ее чрева солидное число золотых монет. Поднять ее саму на поверхность не удалось, так и лежит она, полуразвалившаяся, на рифах юго-восточной части острова. И неизвестно, о ней ли говорил дон Дионисио, или это совсем другое судно.
А о том, насколько легко было здесь заблудиться и наскочить на рифы, говорит история со знаменитым путешественником и естествоиспытателем Александром Гумбольдтом. Сбившись с пути, он в течение многих дней безуспешно искал среди множества крохотных островков путь к «единственному острову, чья площадь в четыре раза превосходит площадь острова Мартиника и где строгие, выжженные солнцем горы увенчаны величественными соснами». Гумбольдт искал Пинос. И было это уже в нашем XX веке.
И тогда, в начале нашего века, еще не перевелись сорвиголовы, мечтавшие о славе Моргана и Дрейка, страстно желавшие быстро разбогатеть. Некто Андухар Гомес, по прозвищу «Красавчик», со своей братвой целых двадцать лет — с 1910 по 1930 год — наводил ужас на малые суда, бороздившие Карибское море. Какой из бесчисленных необитаемых островков неподалеку от Пиноса он сделал своей базой, и поныне неизвестно. Зато точно известны его пиратские приемы, позаимствованные у предшественников.
На подводных рифах вывешивались сигнальные фонари, и суда шли на них, как на маяк. Естественно, они разбивались о камни, команда в панике покидала их, и тут подоспевали на лодках люди Красавчика. Перегрузив к себе добро, они, заметая следы, взрывали корабль. Но однажды удачливого корсара выследили и поймали. Свою непутевую жизнь он закончил в «образцово-показательной тюрьме» Пресидио-Модело, которую к тому времени построили на Пиносе по указанию кубинского диктатора Херардо Мачадо. Предназначалась она для политических противников режима, но нашлось в ней место и Красавчику…
Мрачная романтика прошлого смотрит со стен музея. Забытое, давнее время. Новый мир с победой кубинской революции в январе 1959 года полновластным хозяином пришел на Пинос, преобразив его.
Однако до того, как наступил этот день, были еще десятилетия мрака и самоотверженной борьбы. За нынешнюю жизнь и за сам Пинос.
Чуть в стороне от главных дорог острова, почти на самой окраине Нуэва-Хероны, где уже начинаются поля и бахчи и где находится знаменитый пляж из мельчайшего черного песка, уныло возвышаются над одноэтажными домами пять гигантских железобетонных цилиндров. Издали они напоминают элеватор. Но это не элеватор.
Это бывшая тюрьма. Печально знаменитая на всю Латинскую Америку Пресидио-Модело — «образцовая тюрьма» в переводе с испанского. Куда до нее царской Петропавловке — русским жандармам явно не хватало воображения…
А здесь оно налицо. И хотя сорваны двери у входа и решетки с клеток, легко представить себе, как все это было. В центре — круглая башня с будкой и гнездами для пулеметных стволов; это сохранилось и поныне. В ней, несколько напоминая заключенного, сидел охранник. А перед ним как на ладони — весь корпус. На всякий случай вход в башню был проложен по подземному тоннелю.
Вдоль стен в пять этажей находились камеры-клетки: 465 одиночек. Как в зверинце — часовому виден каждый шаг, каждое движение заключенного. Днем железные постели подымались и пристегивались замком к стенке. Оставалось пространство в пять квадратных метров — два на два с половиной. Нередко в камере оказывалось двое. Но разговаривать не разрешалось — акустика была прекрасная. Как в оперном театре. За малейшее нарушение грозил подъем на шестой этаж — в камеры строгого режима, где властвовало вечно палящее солнце Пиноса. Точно так же и в других блоках.
Лучшие кубинские инженеры-строители и консультанты из США возводили эту чудо-тюрьму. Из Гаваны на баржах возили железобетон. Три года. Почти миллион долларов. Зато на торжественном открытии ее в 1929 году присутствовали сам президент-диктатор Мачадо, министры, депутаты парламента и, конечно, почетные гости из США, большие знатоки по части тюремной архитектуры.
Ясно, что столь «трогательная забота» была проявлена диктатором не о воришках, не они заставляли Мачадо дрожать от страха за свою жизнь и за пост — рабочее движение, направляемое созданной в 1925 году Коммунистической партией Кубы, набирало силу. Требования демократических свобод, улучшения условий жизни и труда, независимости Кубы от североамериканского соседа — вот лозунги сотен демонстраций и забастовок, сотрясавших страну.
Нет, это не то, что хотелось бы слышать диктатору. А раз так, значит, надо упрятать подальше и понадежнее этих коммунистических смутьянов. Пинос — самое лучшее место для этого. К тому же в споре за право владеть островом не раз раздавались голоса о том, что он мало населен и плохо освоен. Будет населен…
Что же это за спор о Пиносе, откуда он взялся? В свое время к конституции США была принята поправка, названная именем предложившего ее сенатора, — «поправка Платта». В одной из ее статей было сказано: «Остров Пинос выходит за рамки Кубы, и его принадлежность подлежит будущему упорядочению». Следует вспомнить, что после неудачных войн за свою независимость от испанского гнета Куба вынуждена была согласиться с условиями Парижского договора 1898 года: Испания отказывалась от своих владений в Карибском море в пользу США. Так что американцы вправе были делить и множить свои новые земли.