— Вы говорите это только для того, чтобы мы испугались и отпустили вас, — выкрикивает еще один гражданин, но уже не так сердито. Я вижу на лицах людей неуверенность и страх.

Моррис задумывается и, кажется, забывает, что собирался удалять из зала каждого нарушителя.

Теперь слово берет мэр Форстер:

— На самом деле Джулиус Петри ни о чем подобном не упоминал, когда мы выходили на радиосвязь.

— Конечно нет, Джулиус опасался, что сенат может перехватить радиопередачи, — встревает Соня, за что получает хмурый взгляд судьи.

— Известно ли об этом другим повстанцам? — спрашивает Моррис.

— Нет, только Соне и мне, — отвечает Джекс.

— То есть, мистер Петри вам доверял?

Джекс дерзко усмехается:

— Похоже на то.

О, и как этот мужчина может оставаться таким спокойным? Вероятно, он уже давно спланировал побег, такой же крутой, как и он сам. Я бы доверилась ему безоговорочно, в конце концов, он — Непобедимый!

— Судья Моррис, — говорит Джекс серьезно, — мне стало известно, что граждане Резура собираются захватить Уайт-Сити. Значит, у вас есть солдаты и армия?

Я пока еще не видела никакой армии, только слышала время от времени, что люди хотят отомстить за то, что из-за отравленной воды очень многие погибли. И они хотят сражаться, чтобы питьевая вода распределялась поровну. Что было бы справедливо.

Судья прочищает горло:

— Стражи города обучили несколько мужчин.

— Стражи города? — Глаза Джекса расширяются. — Вы смеетесь надо мной. Я пойду один… если вы меня оправдаете.

— И вы считаете, что справитесь?

— Я могу быть почти невидимым, хорошо ориентируюсь в городе и под городом. К тому же, один я буду быстрее. И если это не сработает, больше никому не придется отдавать свою жизнь.

Я судорожно вздыхаю. Он собирается играть в героя? Когда-нибудь удача может отвернуться от него, непобедимый он или нет. Но если это его единственный шанс стать свободным, пусть с тяжелым сердцем, но я должна принять этот самоубийственный поход.

— Воин может передать сведения, как мы живем! — снова кричит кто-то из публики.

Мэр Форстер просит слова, и Моррис кивает ему.

— Сенат знает об этом уже давно, иначе они бы нас не боялись. Но нам надо позаботиться еще и о том, чтобы люди под куполом узнали, что происходит здесь, снаружи, чтобы они восстали против своего режима и свергли его.

По залу расходится возмущенный рокот. Бургомистр на нашей стороне! Кто бы мог подумать.

— Я подытожу, — говорит Моррис. — Джексон Картер: бывший Воин, убивал, — количество неизвестно, — граждан Резура. Восстал против режима, помог повстанцам бежать и вернул домой гражданку нашего города. Готов и впредь рисковать своей жизнью, чтобы нам помочь. Он мог бы вернуться в Уайт-Сити, чтобы обеспечить нас бóльшим объемом воды и уничтожить вражеское вооружение.

От волнения мне хочется грызть ногти, но вместо этого я продолжаю сдавливать руку Сони. Она терпеливо это переносит.

Когда судья Моррис обращается к присяжным, я задерживаю дыхание.

— Я спрашиваю вас, дорогие присяжные, простим ли мы мистера Картера, если он уничтожит ангар с летательными аппаратами и добудет воду? Станет ли он свободным гражданином Резура? Или он должен заплатить за свои поступки?

Люди позади нас склоняют головы друг к другу для обсуждения.

Я усиленно стараюсь расслышать доносящиеся обрывки разговора: «Уайт-Сити прекратил поставки воды. Если он не пойдет, мы погибнем от жажды или перемрем из-за зараженной воды…», «Это действительно правда на счет летательных аппаратов? Если они нападут с воздуха, у нас нет шансов…», «Мы не можем позволить убийце уйти! Кроме того, я ему не доверяю…».

Я нервно ерзаю на стуле, не спуская глаз с Джексона. Он спокойно смотрит на меня, но его руки дергаются, словно он мысленно старается разорвать оковы.

«Вдох, выдох», — думаю я, надеясь не упасть в обморок. Ожидание убивает меня! Во рту сухо, в висках пульсирует.

Когда один из присяжных сообщает: «Мы готовы объявить решение», я настолько сильно впиваюсь пальцами в руку Сони, что на этот раз она отдергивает руку.

— Пятеро из нас считают, что мистер Картер станет свободным гражданином Резура, если выполнит свою миссию.

Мне требуется несколько секунд, чтобы осознать сказанное. Это значит, что Джекс свободен?

Я взвизгиваю и выбегаю на сцену. Джекс широко улыбается, когда я прыгаю к нему на колени и обнимаю его. Я осыпаю его поцелуями, которые он жадно возвращает. На глазах у всех! К сожалению, из-за наручников он не может меня обнять. Но так приятно чувствовать его: его тепло, мягкие волосы и греховные губы.

— Доктор Уолкер, ведите себя должным образом! — увещевает меня судья Моррис, но я почти не слышу его. Только когда один из стражей стаскивает меня с коленей Джекса, я возвращаюсь на свое место, сияя улыбкой.

Всего через несколько часов Джекс уйдет. С закатом он покинет Резур, чтобы в темноте совершить диверсию^[22]. Соня дала ему планы, где именно находится ангар и как он выглядит изнутри. У Сони есть пароль от планшета Джулиуса. Она сказала мне, что Джул положил на нее глаз, но он слишком молод для нее.

Мне кажется, ей просто нравятся несколько иные мужчины, потому что она не намного старше. Кроме того, она всё еще в трауре по Седрику, и уже потеряла одного мужа — отца Ноэля. Он умер от воспаления легких, именно поэтому она так боялась за сына.

Перед входом в мою комнату расположились два стража, над которыми Джекс только посмеивается, потому что знает, что может легко вывести их из строя.

Как перекрутилась ситуация. Еще совсем недавно заключенной была я. Сейчас он стоит перед наклонным окном и смотрит на улицу.

— Это не Уайт-Сити, но там для меня всегда было слишком стерильно, — произносит Джекс, не оборачиваясь.

Очевидно, он не знает, о чем со мной говорить. Неделя в тюрьме немного отдалила нас друг от друга. Или мне кажется?

Я так о многом хочу с ним поговорить, но не сейчас. Сейчас я хочу просто наслаждаться тем, что он рядом.

Я обнимаю его сзади и со вздохом прижимаюсь щекой к его широкой спине. Возможность снова чувствовать его — на данный момент самый лучший подарок.

Я скольжу руками под его футболку и ощупываю пресс. Он стал намного тверже, насколько это вообще возможно.

— Мне кажется или я теперь могу натирать об тебя сыр для лазаньи? — указательным пальцем я вожу по впадинам между мышц.

Усмехаясь, он оборачивается.

— В тюрьме нечего было делать, поэтому я по полдня занимался спортом.

— А остальное время?

— Сам проводил необходимую мне терапию.

Ему всегда удается вогнать меня в краску.

— Я так скучал по тебе, — шепчет он и стягивает с меня футболку

— По мне или по моим прелестям?

С улыбкой он хватает меня за бедра и бросает на кровать.

— Я люблю плохую Сэм, которая скрывается в этом соблазнительном теле.

А я люблю тебя.

Скажет ли он мне когда-нибудь эти три волшебных слова? Я произнесла их на заседании суда, перед всеми незнакомыми людьми. Ему явно было неудобно от этого. Джекса не учили показывать чувства и тем более говорить о них. Так что, больше того, что имею, я получить не могу. Но мне и не нужно слышать слова, пока я могу их чувствовать.

Он склоняется надо мной, его глаза темнеют от страсти.

— Мне нужно трахнуть тебя сейчас, Сэм. Я должен быть в тебе, чтобы забыть о том, что мне предстоит.

Хотела бы я, чтобы у меня тоже получилось забыть, но я постоянно думаю об этом. Это может стать нашим последним разом.

Джекс срывает с меня одежду, потом раздевается сам. Он стоит передо мной во всем великолепии — мой мужчина, мой Воин. Его покрытое шрамами тело показывает, как часто ему удавалось остаться в живых. Будет ли удача сопровождать его и в этот раз?

Его жесткий, готовый взять меня член дергается, но Джекс просто стоит и смотрит на меня.