— Алло, у меня проблемы, скорее приезжайте.

Положив трубку, я снова взял ножи и встал у двери, наблюдая, не мель-кнут ли под дверью тени от ног. Я думал: «Только попробуйте снова заявиться, я вас прирежу». Я даже готов был за ними гнаться, чтобы прирезать.

Спустя 20–30 минут снова раздался звонок в дверь. Это были мои помощники. Я их впустил. Оба были одеты в западные костюмы, но передвигались как-то странно, как будто прихрамывая на одну ногу. Я спросил, что случилось. Оказалось, они тоже взяли с собой мечи, но не могли же они нести их в руках, поэтому засунули в штанину, и одна нога из-за этого не сгибалась. Я рассказал им, что со мной произошло. Они говорят:

— Ничего страшного, можно не бояться, мы внизу не видели никого подозрительного.

Впустив их в номер, я пошёл переодеться, а потом спустился вниз. Смотрю — в холле полно вооружённых людей. Они мне сказали:

— Джеки, тут все свои!

Вот это да! Я, подобно боссу какой-нибудь банды, вышел из гостиницы в сопровождении толпы телохранителей, и мы пошли в ресторан поесть.

Впоследствии я убедился, что те двое молодцов приходили за мной. Поскольку днём на съёмочной площадке я не оказал им должного почтения, они пришли поквитаться. К счастью, я не открыл дверь, они подождали и ушли. Если бы я, как обычно, не глядя открыл дверь и отвернулся, меня бы наверняка уже не было в живых. Чтобы спокойнее работалось, мы наняли двух молодых ребят, и те каждый день с оружием охраняли съёмочную площадку. Вот таким был Тайвань в 70-х годах ХХ века.

Помимо постоянной угрозы для жизни, на каждом шагу подстерегали мошенники. Состязаться с ними в мужестве и изобретательности было весьма увлекательно. Когда мы закончили съёмки, тайваньский продюсер пригласил меня к себе в гости. Я приехал к нему домой и не встретил в гостиной ни одной живой души, не считая человека, который и отпер мне дверь. Я спрашиваю:

— А где все?

Он ответил, что они во внутренних комнатах играют в кости.

Я с детства занимаюсь актёрским ремеслом и повидал множество разнообразных обманщиков, так что всегда сохранял бдительность, чтобы меня не надули. Я прошёл во внутренние комнаты и убедился, что все собрались там и играют в пайцзю. Я нарочно сказал:

— Вот что, давайте сначала поужинаем, а потом будем играть, хорошо?

Все согласились и отложили кости, и я понял, что дело нечисто. Человек, по-настоящему увлечённый азартной игрой, вёл бы себя иначе. Предположим, вы играете очередной кон, боретесь за поставленные деньги, и вдруг посреди процесса вам предлагают пойти поесть, вы что, всё бросите и пойдёте есть? Всё равно вы сначала доиграете кон. А они вот так запросто побросали кости и говорят: «Хорошо, пошли есть!». Я усмехнулся: не могли даже продумать всё как следует.

Я уселся с ними ужинать и специально выпил немножко вина, а потом говорю:

— Пожалуй, я поиграю с вами в другой раз, мне что-то нехорошо после выпитого, я лучше поскорее вернусь в отель. Давайте завтра поиграем. А на следующий день я сел в самолёт и улетел.

Много лет спустя тот продюсер признался мне:

— Джеки, прости, в тот вечер мы все сговорились и у нас были на тебя планы. В то время очень многие проигрывались в пух и прах: когда они приходили туда, их обманным путём обыгрывали, человек мог за раз потерять более 10 миллионов. Проигравший обязан был привести других звёзд, которых бы точно так же обчистили. Такая своего рода финансовая пирамида существовала на Тайване, это было целое сообщество.

Однажды на Тайване друзья пригласили меня на ужин, и когда мы расселись, они так прямо и представили мне присутствовавших людей: этот из такой-то группировки, этот из другой. Мне сразу стало всё понятно. После ужина мы пошли гулять, и эти люди привели нас в подпольное игорное заведение. Мне выдали игорные фишки на 500 000 тайваньских долларов. Я сказал, что сегодня многовато выпил и зайду в другой раз, и тут же сбежал.

В следующий раз, когда я ужинал с теми же людьми, я уже понимал заранее, что после ужина они опять потащат меня в тот игорный дом. Поэтому за столом я без лишних слов выпил 12 стаканов виски. Каждый из нас должен был осушить с ними по стакану, и после того, как я это сделал, меня стало тошнить. Поскольку мне стало плохо, меня проводили обратно в гостиницу. Вот такой выход из ситуации я придумал.

То было действительно непростое время. Было ещё много-много подобных историй. Если сделать из них фильм, получится настоящий боевик в жанре у-ся. К счастью, я с детства находился в среде актёров пекинской оперы, видел и слышал множество историй, поэтому всегда вёл себя предельно осторожно. Папины предостережения накрепко засели в моей памяти: «Никогда не играй в азартные игры, не употребляй наркотиков и не вступай в преступные группировки».

Когда я работал каскадёром, мне, бывало, приходилось играть трупы. Тогда, если я не требовался перед камерой, я садился в сторонку и украдкой наблюдал за работой режиссёра. Когда раздавалась команда к началу сцены, я снова ложился на землю. Мне интересно было, как ставят боевые сцены, как наводят камеру, как располагают декорации, как актёры играют… Ежедневно я приходил на съёмочную площадку, как школьник приходит на уроки, и так, день за днём, я очень многое усвоил, обеспечив себе в будущем работу постановщика боевых сцен, а затем и режиссёра. Впоследствии моя сфера общения и обмена опытом расширилась до масштабов всего мира, я очень многому научился у самых разных людей. Общаясь с мастерами своего дела, начинаешь понимать, насколько мало ты на самом деле знаешь.

Когда я только приехал в Америку, я знал всего четыре слова и мог заказать в ресторане только куриные яйца, молоко, бекон и тосты. А когда меня спрашивали, например, в каком виде приготовить яйца, я не понимал того, что мне говорят, из-за этого постоянно случались недоразумения, мне было так стыдно, что не хотелось никуда выходить, и среди ночи, голодный, я звонил в Гонконг и плакался коллегам, как мне здесь тяжело.

Потом меня научили таким словам, как «гамбургер», «картофель фри» и «кола». Этот скромный словарный запас позволил мне питаться фастфудом, чем я и спасался довольно долгое время — до тех пор, пока от такой еды мой уровень холестерина не превысил все допустимые нормы. Американцы — очень дружелюбный народ, даже незнакомцы иногда друг друга приветствуют. Например, столкнувшись с тобой в лифте, тебе непременно пожелают доброго утра. Я тоже отвечал: «Good morning»[88]. После этого обычно спрашивали: «Where are you from?»[89] или что-нибудь в таком духе. Если разговор затягивался, я уже переставал понимать собеседника, и мне было жутко стыдно, что я не мог ответить на его вопросы. В конце концов, чтобы не встречаться взглядом с другими пассажирами и избежать бесед, я стал притворяться, что завязываю шнурки, и разгибался лишь после того, как другие пассажиры покидали лифт, а когда кто-нибудь входил, я опять поспешно наклонялся и делал вид, что ужасно занят шнурками.

Меня восхищают некоторые молодые люди, с которыми я работаю на съёмках — то, как они схватывают на лету и как стараются чему-то научиться. Для фильма «Час Пик 2» я искал молодых и не очень известных актёров, и мне порекомендовали Чжан Цзыи[90]. Я сказал о ней режиссёру, и американцы согласились взять её на роль отрицательного персонажа. Английский у неё очень хромал, но сразу после начала работы стало понятно, что это очень способная девушка. Она быстро освоила английский язык и боевые приёмы. Когда я показывал ей приёмы, она сразу же легко и правильно их воспроизводила. Она очень понравилась иностранным зрителям. Ещё один пример — Чжан Цзинчу[91]. Вскоре после того, как мы начали работу над фильмом, её уровень английского языка значительно повысился. Обе эти актрисы снимались со мной в американских фильмах и показали себя большими умницами. Во время съёмок фильма «Инцидент в Синдзюку» актрисы Сюй Цзинлэй и Фань Бинбин так наловчились говорить по-японски, что на их фоне я чувствовал себя бестолковым. Я вообще-то учил японский, но во время съёмок мне всё же требовались плакаты с текстом, иначе я забывал свои реплики. Они очень умные и старательные, меня это восхищает.