— Этому можно научить кого угодно. Ты говорил о творческой работе, следов которой здесь нет и в помине.

— Ты знаешь, что пантеон Сантри существовал ещe до появления мироформистов?

— Знаю, и что из того?

— Дра Марлинг и прочие ревизионисты просто использовали старую религию в своих целях. Они видели в ней лишь средство психологической настройки. Присвоение тебе Имени Шимбо-Громовержца было лишь способом закрепить в твоeм подсознании основы приeмов, необходимых в работе. Для фундаменталиста — это святотатство.

— А ты — фундаменталист?

— Да.

— В таком случае, к чему тебе было учиться ремеслу, которое ты считаешь греховным?

— Чтобы получить Имя.

— Поподробнее.

— Мне нужно было Имя, а не профессия. Я руководствовался религиозными, а не меркантильными соображениями.

— Но это всего лишь психологический приeм…

— Это ты так думаешь! На самом деле это таинство, результатом которого является подлинный контакт с божеством. Это обряд посвящения высших жрецов Сантри.

— Тогда зачем же ты изучал технику создания миров, когда мог просто принять сан?

— Потому что обряд может совершить только Имя-носящий, а все двадцать семь ныне живущих Имя-носящих — ревизионисты. Они никогда не дали разрешения на обряд по известным тебе причинам.

— Двадцать шесть, — поправил я.

— Двадцать шесть?

— Дра Марлинг покоится в недрах горы, а Лоримель Многорукий пребывает в счастливом ничто.

Он склонил голову и немного помолчал.

— Ещe одним меньше, — сказал он, — я помню время, когда их было сорок три.

— Это печально.

— Да.

— Так зачем же тебе потребовалось Имя?

— Чтобы стать жрецом, а не мироформистом. Но ревизионисты не потерпели бы такого в своих рядах. Они позволили мне завершить курс, а потом отвергли меня. Затем, чтобы ещe больше унизить меня, следующим Имя-носящим позволили стать чужаку.

— Понимаю. Поэтому ты и решил мне отомстить.

— Да.

— Однако я не виновен в случившемся. Всю эту историю я слышу впервые. Я всегда считал, что религиозные разногласия значат крайне мало для сантрийцев.

— Теперь ты знаешь, что это не так. И ты должен понять, что лично к тебе я зла не питаю. Но мстя тебе, я ударяю по тем, кто святотатствует.

— Зачем же ты тогда занялся мироформированием, если считаешь это занятие аморальным?

— Само по себе мироформирование не является чем-то зазорным, я протестую лишь против использования религии в чисто утилитарных целях. Я не ношу Имени в полном смысле этого слова, а эта работа хорошо оплачивается. Почему бы мне не заняться ею?

— Действительно, — согласился я, — если кто-то рискнeт дать тебе подряд. Но какое же тогда отношение ты имеешь к Белиону, а он, в свою очередь, к Майку Шендону?

— Я преступил закон и теперь наказан за это. Однажды ночью я сам совершил обряд присвоения Имени в храме Прилбеи. Ты знаешь, как это делается: приносится жертва, произносится молитва, после чего ты идeшь вдоль внешней стороны храма, почтительно приветствуя каждое божество, пока перед тобой не загорается одно из изображений и в тебя не вливается Сила. Так ты узнаешь своe Имя.

— Да, так и было.

— И передо мной загорелось изображение Белиона.

— Значит ты выбрал себе его Имя.

— Скорее, это он выбрал меня. Я желал вовсе не его, поскольку он — бог разрушения, а не созидания. Я-то надеялся, что Кирвар Четырeхликий, Отец Цветов, придeт ко мне…

— Да воздастся каждому по деяниям его…

— Да. Я поступил неверно. Белион управлял мною даже тогда, когда я его не звал. Не знаю, может, это он заставил меня мстить тебе, поскольку ты носишь Имя его исконного врага. Когда я думаю об этом, то чувствую, как изменился ход моих мыслей с тех пор, как он меня покинул.

— Но как он мог тебя оставить? Ведь Союз заключается на всю жизнь.

— Сам характер моего посвящения мог и не обязывать его к этому. Теперь Белиона нет со мной.

— Шендон…

— Да. Он, как и ты, обладает редким у вас, людей, даром — умением говорить без слов.

— Да. Я не всегда умел это. Пока я обучался у Марлинга, дар постепенно развился у меня.

— Когда я вернул Шендона к жизни, он был вне себя от того, что ты смог одолеть его. Однако, он тут же взял себя в руки, мгновенно разобравшись в создавшейся ситуации. Его дар заинтересовал меня, и я стал выделять его среди остальных, некоторые из которых содержались как пленники. Я часто разговаривал с ним и многому его научил. Он помогал мне вести подготовку к твоему прилeту.

— Давно он здесь?

— Примерно один спланф[2], — ответил Грин-Грин. — Я воспроизвeл их всех почти одновременно.

— Зачем ты похитил Рут Лэрис?

— Я решил, что ты не поверил в воскресение мeртвых, поскольку никак не отреагировал на мои послания. Да, приятно было бы заставить тебя метаться по всей Галактике, пока ты, наконец, не обнаружил бы, что они находятся именно здесь. Но ты не двинулся с места, и мне пришлось сделать более прозрачный намeк. Я похитил человека, который что-то значил для тебя. Я даже не поленился послать тебе весточку. Если бы ты никак не прореагировал и на это, похищения продолжались бы до тех пор, пока ты не отправился бы на поиски.

— Значит, Шендон был твоим протеже. И ты ему доверял.

— Конечно. Он был старательным учеником и хорошим помощником. Он умeн, прекрасно воспитан. С ним было приятно общаться.

— …до последнего времени.

— Да. Теперь я могу лишь сожалеть о том, что неправильно расценил его старательность и услужливость. Естественно, как и все твои враги, он разделял моe желание отомстить тебе. Однако остальные твои недруги были, к сожалению, не столь умны и среди них не было больше телепатов. Я был рад, что нашeлся хоть кто-то, с кем я мог общаться напрямую.

— Что же произошло между двумя старыми друзьями?

— Это случилось вчера. Поначалу казалось, что мы спорим о праве отомстить тебе. Хотя, на самом деле, встал вопрос о власти. Шендон оказался хитрее, чем я предполагал. Он провeл меня.

— Каким образом?

— Он сказал, что его не удовлетворит та участь, что мы тебе уготовили. Он желал лично отомстить тебе, уничтожив тебя своими руками. Начался спор. В конце концов, Шендон отказался выполнять мои приказы, и я пригрозил наказать его.

С минуту Грин-Грин молчал, потом продолжил:

— Тогда он ударил меня. Напал на меня с голыми руками. Я защищался, и во мне постепенно рос гнев. Решив немного помучить его прежде, чем уничтожить, я воззвал к Имени, которое носил. Белион услышал и пришeл ко мне. Я нашeл энерговвод и, стоя в тени Белиона, заставил землю дрожать, вызвав извержение пламени и дыма из недр этого мира. Он зашатался на краю бездны, находясь в шаге от гибели, но сумел удержаться на ногах, хотя сильно обжeгся. Он достиг своей цели: вынудил меня вызвать Белиона.

— Зачем ему это понадобилось?

— Я рассказал ему, как и тебе, историю своего посвящения. И он, узнав каким образом я получил Имя, составил план действий, который сумел от меня скрыть. Но если б я даже прознал о нeм, то лишь посмеялся бы и только. Когда мне стали ясны его намерения, я расхохотался. Я, как и ты, был уверен, что подобное невозможно. Но я ошибся. Он заключил договор с Белионом.

Пейанец сделал паузу.

— Он разозлил меня и тем самым подверг свою жизнь опасности, будучи уверен, что я вызову Белиона, если того потребует ситуация и у меня хватит на это времени. И рискуя, он медлил, чтобы дать мне это время… А когда тень нависла надо мной, он собрал все силы своего мозга и вступил с ней в контакт. Таким образом, ради власти он поставил на карту свою жизнь. Он сказал: «Взгляни на меня. Разве я не лучше избранного Тобою? Сочти все силы моего разума и тела. Сделав это, Ты, быть может, поймeшь, что Тебе следует оставить пейанца и перейти ко мне на весь остаток моих дней. Я зову Тебя. Я лучше всех ныне живущих способен служить Тебе, а значит — огню и разрушению. Тот, кто стоит между нами, слаб — он был бы рад заключить Союз с Отцом Всех Цветов, если б смог… Приди ко мне, и мы оба только выиграем от этого союза».