— Чертовски мерзкая игра, — сказал он, — неужели она тебе нравится?
— Почему бы нет? — пожал плечами Сэмми.
— Иногда я сам удивляюсь, зачем я занимаюсь этим, — продолжал Скотт. — А ты на такой же службе?
— Не знаю. Чем ты обычно занимаешься, Скотт?
— Слежу за кем-нибудь. Выясняю, кто где скрывается. Не очень-то приятная работа, зато можно думать, никто не мешает. А ты чем занят?
— Примерно тем же самым, что и ты. Не очень-то интересно, а?
Парадная, напротив, на секунду осветилась. Вышел носильщик, в руках у него было два чемодана… Через несколько секунд вышел Мигуэлес, а носильщик пошел искать такси. Вернувшись обратно, он что-то сказал испанцу, а тот пожал плечами.
— Может, он пешком пойдет, — сказал Кордовер. — Он не взял свою машину. Значит, распорядился, чтобы багаж ему прислали. Если он уйдет, я пойду за ним, а ты оставайся здесь. Если появится кто-то еще, сразу позвонишь Куэйлу.
— О'кей, я все понял.
Мигуэлес что-то сказал портье, тоже вышедшему на улицу, повернулся и отправился пешком. Как только он немного отошел, Кордовер выскользнул в темноту и последовал за ним. Он вовсе не старался скрыть от Мигуэлеса стук своих шагов, наоборот, он хотел, чтобы тот слышал, что за ним идут по пятам. Раз или два Мигуэлес оглянулся через плечо.
Сандра Керр появилась в квартире Мигуэлеса. Когда она переступила порог гостиной, часы на камине пробили ровно девять часов. К часам был прикреплен конверт. Она вскрыла его и нашла записку.
«Моя любимая Сандра!
Я сейчас уезжаю. Не думаю, чтобы мы еще когда-нибудь с тобой увиделись. Я понимаю, ты можешь прийти сюда в надежде, что я тебе хоть что-то скажу. Но поскольку я теперь наверняка знаю, что мне придется уехать, что ничего невозможно изменить, я решил покинуть эту квартиру немедленно — я не смогу вынести еще одной встречи с тобой. За последние часы я предпринял все возможное, чтобы остаться в вашей стране, но мне сообщили только, что я должен немедленно уехать. Я улетаю рано утром. Я вернусь часов в десять-одиннадцать, чтобы забрать отсюда кое-какие мелочи. К тому времени, я знаю, ты тоже уйдешь — я видел, что ты все упаковала и все готово к твоему отъезду. Слова мало что могут выразить, Сандра, но ты сама знаешь, что у меня на сердце. Я в полном отчаянии, что ничего нельзя изменить. Я всегда буду помнить тебя, твой прекрасный образ навеки запечатлен в моем сердце.
Навсегда твой, искренне преданный тебе,
Энрико».
Сандра перечитала записку еще раз, скатала ее в шарик вместе с конвертом и кинула в огонь. Она чуть заметно улыбнулась. Мигуэлес весь как на ладони. Не слишком умный, хотя не лишен очарования, которое, правда, могло подействовать только на неумную женщину. Он-то сам считает себя великим интриганом и отличным актером.
Сандра подошла к телефону, набрала номер Куэйла и передала свое сообщение блондинке.
О'Мара вошел в вестибюль клуба «Желтая антилопа» и сразу же увидел Терезу, сидевшую в дальнем углу под затененной лампой. На секунду О'Мара залюбовался изысканным зрелищем. Она была одета в шерстяное платье цвета аквамарина, поверх накинула короткий жакет из каракуля. Маленькие ножки изящной формы были обуты в блестящие вечерние туфельки. Шляпы на ней не было, а у горла переливалась огнями брошь из крупных бриллиантов. Цвет платья выгодно подчеркивал красоту ее зеленых глаз.
Она встала и, подойдя к О'Маре, сказала:
— Видите, Шон, вы меня фактически обратили в рабство. Я не только явилась сюда первая, но еще иду к вам навстречу.
— Я как раз думал о том, говорили ли вам, что вы являете собой необыкновенно привлекательное зрелище, — улыбнулся ей О'Мара. — И еще я думал…
— Что же вы думали? — перебила она его с выжидательной улыбкой.
— Что мне очень хочется взять вас за носик двумя пальцами и поцеловать прямо в губы.
— О, Боже… Боже! — сказала она. — Не думала я, что вы именно такой.
— Неужели? — О'Мара вздернул вверх брови.
Они подошли к бару, и О'Мара заказал подошедшему бармену напитки.
— В чем все-таки дело, Шон? — спросила она. — Я просто чувствую, как что-то носится в воздухе. И у вас так лукаво блестят глаза. Что-то должно случиться. И я хочу знать, что именно. Я знаю, это что-то необыкновенное.
— Я не знаю, насколько я могу быть с вами откровенным, Тереза. — Он серьезно посмотрел на нее. — Правду говоря, я не вполне уверен, что могу доверять вам.
Она улыбнулась.
— Неужели? Вы не можете доверять мне? Ну, мне это нравится!
— Мне все равно, нравится вам это или нет, — сказал О'Мара. Он по-мальчишески улыбнулся. — У меня есть кое-какие любопытные сведения относительно Рикки. Я из тех людей, который привыкли удовлетворять свое любопытство.
— Понятно. Значит, вы удовлетворили свое любопытство относительно Рикки и теперь хотите рассказать мне об этом.
— Я скажу вам, что думаю, но не сейчас. Сейчас мы пообедаем.
— Вы меня заинтриговали, Шон… и очень основательно. Вы — загадочный человек, не так ли? Впрочем, это прибавляет вам очарования!
— Загадочный?! Да я самый откровенный человек на свете!
— Интересно! Вы, как я заметила, умеете наслаждаться всеми радостями жизни. — Она многозначительно посмотрела на него. — Кстати, а как это вышло, что вы не на фронте?
Он пожал плечами.
— Возможно, я просто слишком миролюбив, чтобы быть там.
— Черта с два, — сказала Тереза. — Я бы скорее подумала, что вы обожаете убивать.
— Это вполне возможно. — О'Мара отхлебнул свое виски с содовой. — Но убивать людей — опасное занятие, знаете ли. А я предпочитаю держаться подальше от неприятностей. По-моему, самая главная мудрость в жизни — это уметь наслаждаться ею, не попадая ни в какие переделки.
— Возможно, вы и правы, Шон. Значит, вы джентльмен, который кочует по миру, отлично проводя время и остерегаясь всяких осложнений. Полагаю, что вы через минуту заявите мне, что и мной вы не слишком увлечены.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил О'Мара, искоса глядя на нее. — Во всяком случае, я увяз тут не так глубоко, чтобы не выбраться на поверхность, когда захочу.
— Черт вас возьми! И у вас хватает нахальства сообщать мне об этом! Нет, вы просто невозможны, Шон.
Он наклонился к ней.
— Моя дорогая девочка, выслушайте меня. Вы ведь не предполагаете, что заполучили меня на всю жизнь и сможете вить из меня веревки? Мне думается, что по истечении, скажем, шести месяцев вы можете найти меня довольно утомительным.
— Пожалуй, утомительно-возбуждающим, — ответила она. — Мне, наверное, захотелось бы нанять кого-то, кто с пистолетом в руках охранял бы вас от посягательств других женщин.
— Почему вы решили, что женщины находят меня привлекательным?
— Я это точно знаю. А ведь я довольно разборчива в своих знакомых. И, тем не менее, я влюбилась в вас с первого взгляда.
— Что ж, в ближайшее время вы оправитесь от этого, я думаю. А пока что скажите-ка мне…
— Если только смогу, — ответила она, допивая свой коктейль. — Но сначала закажите мне еще мартини.
О'Мара заказал.
— Мой вопрос, — сказал он, — связан непосредственно с тем, о чем я хотел вам сообщить. Вы давно знакомы с Мигуэлесом? Что он за человек — тот, кто увел от Рикки Сандру Керр?
— Я не слишком хорошо с ним знакома, но то, что мне известно, мне нравится. Я встретила его впервые пять лет назад в Биаррице, перед самой войной. Он был на дипломатической службе испанского правительства. Он был привлекателен, внимателен и очарователен. Только не думайте, что между нами что-то было, — сказала она. — Мне бы этого не хотелось. Он герой не моего романа, к тому же он, по-моему, не слишком умен.
— Знаете, а это очень забавно: то, что вы были в Биаррице пять лет назад. Я ведь тоже там был в это время. Возможно, что мы даже останавливались в одном отеле и даже видели друг друга.