— Ты вчера намекнул, что если не получишь документы, то сделаешь плохо моей жене, — ответил я. — Именно поэтому я сейчас с большим удовольствием сам раздавлю тебе клубни… Русский, тоже мне, нашелся. Ишь, как заблеял!

— Да ты просто вообще не понимаешь, что творишь!.. Зачем тебе эти документы?

— У меня их нет. Хоть ты и гнида последняя, но я тебе матерью клянусь, что их у меня кто-то забрал. Возможно, Павел, которого вы убили. Если он не сказал ничего, значит, документов вам не найти. И у меня не было другого выхода, кроме как притащить тебя сюда. Моя жена мне, знаешь ли, дороже, чем такое говно, как ты.

Артем оскалил зубы и зарычал. Наверное, теперь он мне поверил.

— Ладно. Давай, говори, — спокойно сказал Бэрримор.

С опаской поглядывая на Кэсси, Артем сказал:

— Вы же отлично знаете, кто я.

— Возможно. Но хотелось бы быть уверенным полностью.

— Он узнает, — Артем указал подбородком в мою сторону.

— Теперь это уже несущественно…

— Для вас. А для него?

— Странно. То ты ему угрожаешь, то боишься, что он узнает слишком много лишнего…

— Если он узнает про наши дела, не лучше ли ему оказаться там, где сейчас Павел?

— Тебе не кажется, что ты занимаешься демагогией, юноша?

Я обратил внимание на то, что Бэрримор, несмотря на свой неистребимый акцент, говорил (и, наверное, понимал) по-русски уж очень хорошо. Впечатление было такое, что я находился в помещении, где собрались не добрые христиане, наставляющие заблудшую овцу на путь истинный, а сотрудники спецслужбы, занимающиеся разработкой вражеского агента.

— Ну тогда слушайте. И ты слушай тоже, — обратился Артем ко мне. — Эта команда, называющая себя христианами-евангелистами — нечто вроде масонской организации, которую в свое время не допустили к дележу жирного пирога под названием «мировая экономика», и теперь они из кожи вон лезут, чтобы хоть что-то успеть ухватить в тех местах, где еще не все поделено.

— Говорить бред про нас я тебя не просил, — заметил Бэрримор. — Лучше отвечай на мои вопросы.

Кэсси подошла к камину, вынула из огня кочергу, кончик которой был уже темно-малиновым, и снова положила ее на дрова. Намек был более чем понятным. Артем покосился сторону опасного инструмента, сглотнул и продолжил:

— В России не всем нравится деятельность подобных иностранных контор. Политической верхушке эта деятельность либо не кажется достойной внимания, либо еще есть какая-то причина, только на них все смотрят сквозь пальцы. За исключением, может быть, обществ типа нашего антисектантского комитета, но там предают анафеме всех, кто только чуть отклоняется в сторону от православия. А вот на нас сразу же вешают ярлык типа «наци», «неофашисты», а то и чего пострашнее. Но такие как мы, есть в каждом крупном городе. Я руковожу небольшим ее подразделением.

— Понятно. Типичная мафиозная структура, — вынес вердикт Ричард.

— Или действительно нацисты, — поддакнула Кэсси.

Про рунические буквы «S» у меня хватило ума тактично промолчать.

— Мой руководитель поручил мне познакомиться с человеком, который сдал вам этот… с позволения сказать, дом… Нас удивило, что он не только ваш арендодатель, но и доверенное лицо. Естественно, пришлось выяснять, не является ли он вашим резидентом, а то и вообще членом ложи…

— Ну и что удалось выяснить? — быстро перебил Бэрримор.

— Вы и сами, наверное, все знаете. У этого человека очень любопытный послужной список. Еще когда он был студентом-практикантом, его хватали за руку в речном порту, где он тогда работал и попутно занимался махинациями с грузом. Есть сведения, что «налево» однажды ушла целая баржа деловой древесины, но сам Маскаев сумел вывернуться. В начале девяностых он проходил по делу о хищении стратегических материалов и опять остался, как выяснилось, чистым. Хотя и продавал китайцам медь, незаконно вывезенную с энергетических объектов. Чуть позже он был объявлен погибшим на Северном Кавказе в результате случившейся там экологической катастрофы, но, как видите, выжил. Несколько раз ездил «челноком» в Китай, гонял японские машины из Владивостока. Сравнительно недавно химическая компания, в которой он работал старшим менеджером, была закрыта по решению суда как цех по производству синтетических наркотиков. Причем, когда начались аресты, выяснилось, что этот человек отсиживался за границей, а именно — в Японии. Откуда, кстати, его выдворили за ношение оружия. Ну и есть информация, что после каждого такого происшествия материальное благополучие у господина Маскаева пусть немного, но улучшалось. А это уже наводит на некоторые мысли.

— Надо же было все так извратить, — сказал я. Мне было очень неловко это слышать. Да, я действительно умудрялся не раз и не два находить опасные приключения на свою шею, частенько использовал дыры в законах, но преступником-то я не был… По крайней мере, опасным и злостным. Нормальная трудовая деятельность для русского человека на рубеже тысячелетий…

— Это называется «активная жизненная позиция», — с нарочитой серьезностью сказал Бэрримор. Наверное, он действительно обо мне многого не знал. — Но он никогда не был нашим человеком.

— Ну, я не думаю, что вы так щепетильны, учитывая ваш нынешний «кадровый голод»… Послушайте-ка… А не вы ли сами расправились с этим Павлом, а? — Артем сделал вид, что его неожиданно осенила потрясающая мысль.

— Нет, — просто ответил Бэрримор. — Я почти уверен, что его убили вы. Так же, как и его жену.

Артем непроизвольно выпучил глаза. «Ага, а ведь Эльвира-то жива… Что же тут происходит, черт возьми?»

— Значит, слушайте. Ни Павла, ни его жену ни я, ни кто-то другой из моих знакомых и пальцем не трогал! — заявил Артем.

— Тогда кто?

— Вы, конечно, кто же еще?!

Кэсси вынула кочергу из камина — теперь ее заостренный конец был раскален до пронзительно-желтого цвета. Женщина медленно стала подносить орудие к носу сидящего. В глазах Кэсси плясали чертики. Готов поклясться, что от происходящего она была в полном восторге.

— Убери! — завопил Артем, мотая головой из стороны в сторону, пытаясь отодвинуть лицо подальше от кочерги. — Ну если не вы сами, значит он кому-то сболтнул про…

Артем несколько секунд смотрел на меня, думая, стоит ли говорить дальше при мне или нет. В его табели о рангах я находился значительно ниже американцев. Но меня он почему-то словно бы стеснялся, если так можно сказать.

Мисс Роузволл, словно согласившись с ним, положила кочергу обратно в камин. Артем тяжело дышал, злобно кривя рот. Да, он действительно не был гопником. Но и эти американцы не были мирными христианами. Но кем они все были тогда?! С кем я умудрился столкнуться?

— Про что? — спросил Ричард. — Продолжай.

— Вы уверены, что мы должны это сейчас обсуждать? — спросил Артем.

— А кто сказал, что документы вообще могут быть у Андрея? — спросил Ричард. Резонный вопрос, на мой взгляд. Именно с него и надо было начинать.

— Мой руководитель, — кратко сказал Артем.

— Кто он? — стал уточнять Бэрримор. — Как зовут твоего шефа?

Артем опять зыркнул на меня.

— Тебя спросили, — заметил Бэрримор.

— Он не представлялся.

— Но ты же с ним общался? Как?

— Исключительно косвенно. Мне приходили сообщения на электронную почту, где и когда я получу информацию. Я приезжал на машине в указанное место и поворачивал салонное зеркало вверх. На заднее сиденье садился человек, называл мне кодовое слово из электронного письма и передавал задание.

— Умно придумано, — восхитился Ричард.

— Вот кто настоящие масоны-то, — сказал я. — Или карбонарии.

— Молчал бы… — посоветовал мне Артем. — Ты еще не понимаешь, как и куда ты попал.

— Я же сказал: не было у меня другого выхода.

— Но ты все равно попал…

— Тихо, — сказал Бэрримор недовольно. — Никто никуда не попал… Андрей, ты можешь забирать свою машину и уезжать спокойно домой. Теперь тебе никто ничего плохого не сделает.

Ну что ж, я ничего против не имел. Мне совершенно не хотелось долее тут находиться и слушать о всяких тайнах Бургундского двора. Как говорят шпионы, будешь много знать — не дадут состариться…