Закончив, он уставился на свое отражение в зеркале, изучая его и потирая ладонями выбритые щеки. Ему нужна маскировка. Может быть, отрастить бороду. У него слишком приметное лицо — резко очерченные скулы и идеально вылепленный подбородок — как у гребаных моделей. Если не соблюдать осторожность, его узнают с первого взгляда.

Он вздохнул и опустил голову. Во всем теле до сих пор ощущалась слабость, но не это беспокоило его. А теплое тело, спящее на кровати в шаге от него, и вся та херня, что творится в его голове после слов, сказанных прошлой ночью.

Любовь — это дом, и сильнее всего я чувствую это рядом с тобой.

Через открытую дверь ванной он смотрел на нее, раскаиваясь в том, что вчера в разговоре с Гектором объявил ее своей. Ему просто нужно было лишить ее всяких шансов быть с кем-то из членов клуба.

В глубине души ты доволен. Посмотри, какой потрясающей она стала за два года. А представь ее еще через три?

От таких мыслей Хоук нахмурился, но уже не мог взять свои слова обратно, как сделал бы раньше. Он стал беспомощным. По-настоящему беспомощным и чертовски уязвимым. Вся правда заключается в том, что тюрьма — это отвратительное место, которое любого доведет до отчаяния. И Хоук испытал это отчаяние и… одиночество. Охуенное одиночество. До такой степени, что даже мужик, вроде него, начинал до боли желать чего-то настоящего.

И этим настоящим были те письма.

Тайлер затронула в его душе какие-то струны. Он не ожидал такого, но ей удалось. Хоук знал, что она сохнет по нему. Она такая невинная и, одновременно, по-прежнему нескладная. Это стоило ожиданий. Но потом он почувствовал пульсирующую боль в руке и понял, что в обозримом будущем ему не светит ничего настоящего. Возможно, уже никогда.

Он снова вздохнул и отшвырнул свои грязные штаны, а потом вышел из номера мотеля под утреннее солнце. Первый взгляд на него привел Хоука в смятение. Подняв глаза к небу, он глубоко вдохнул.

Свобода.

Так почему же он не чувствует себя свободным?

Опустив взгляд, он направился к соседней двери. Не утруждая себя тем, чтобы постучать, открыл ее, нисколько не удивленный тем, что она не заперта. Гектор лежал в постели в объятиях голой девицы. Другая девчонка не спала и продолжила натягивать на себя джинсы, совсем не удивленная его появлением. Взгляд ее был туманным, и Хоук понял почему, увидев бесчисленное количество пустых бутылок на полу. Откинув черные локоны, безымянная девушка улыбнулась ему. Хоук окинул быстрым взглядом ее большую грудь и широкие бедра, украшенные цветными татуировками. Твердая десятка из десяти возможных. Он должен был ощутить внутри себя знакомый выброс адреналина. Перед ним обнаженная девушка. Он так давно не видел их наяву. Это воплощенная мечта каждого зэка. Но его член даже не шелохнулся. Вот так странная неожиданность, неужели он совсем омертвел?

Девушка замедлила движения и повернулась к нему лицом, ожидая, когда он хоть что-то скажет. Знакомое поведение. Байкерская девица, привыкшая выполнять приказы. Она не ожидала отсутствия реакции.

Хоук отвернулся и закрыл дверь. Он уже собирался вернуться в свою комнату, когда его внимание привлек рев мотоцикла. Увидев черный «Харлей», въезжающий на стоянку мотеля, Хоук сразу понял, кто это.

Гас.

Вице-президент «Военных Баронов» с тех пор, как сам Хоук был еще ребенком. Он заменил ему отца, когда его старика убили. И снова в нем не шевельнулось никаких чувств. Стена, которой он оградил себя в тюрьме, не скоро рухнет.

Гас сорвал с головы шлем и помчался по дорожке с облегчением и волнением на лице.

— Блядь, не могу поверить, но этот псих все-таки сбежал! — крикнул он.

Несколько секунд они обнимались, а потом Гас обхватил ладонями лицо Хоука и слегка похлопал по щеке.

— Посмотри на себя, — сказал он хриплым голосом. — Ты словно чертов оживший призрак. Разве Гекко тебе ничего не вколол? Выглядишь, словно уже на смертном одре.

— Со мной все будет нормально, старик, — ответил Хоук.

— Нормально — это увидеть твое возвращение, а не бегство.

Хоук вздохнул.

— Видимо, у него не было выбора.

Гас многозначительно кивнул.

— Знаешь, сколько бабла стоила твоя драгоценная тюремная башка, пока ты сидел? Можно было бы кого-нибудь озолотить.

— Это была ежедневная битва.

Гас взглянул на обнаженную грудь Хоука и увидел свежие шрамы, появившиеся за время заключения.

— Уверен, так и было. Ну и пусть мы не увидели твоего возвращения. У меня достаточно денег, и ты довольно долго сможешь держаться на плаву. Этот мотель — черная дыра, так что ты не увидишь прочесывающих округу тараканов. Можешь пока остаться здесь, взять тайм-аут и подлечиться, а потом уже решишь, куда податься.

— Я хочу уехать как можно быстрее, — твердым голосом прервал его Хоук.

Гас удивленно посмотрел на него.

— Почему?

— Чем дольше я пробуду здесь, тем больше озверею.

— Куда ты направишься?

— Пока не решил.

Какое-то время Гас всматривался в равнодушное лицо Хоука, пытаясь что-то понять, а потом спросил:

— Где твой брат?

Хоук указал на ближайшую комнату.

— Уверен, он будет в отключке еще пару часов.

— До сих пор спит?

— У нашего мальчика была бурная ночка, — с горечью пояснил Хоук. — Решил трахнуть нескольких девок, и одну прихватил для меня. Значит, он все-таки думал обо мне, пока я истекал кровью, да?

— Ты шутишь.

И, словно по заказу, из открывшейся двери появилась безымянная девица. Шатаясь, она прошла мимо них и, взглянув на Хоука, одарила его очередной улыбкой.

— Какого хрена пялишься? — рявкнул Гас с налитым кровью лицом. — Отвернись или будет хуже!

Улыбка девицы исчезла, и она просто выполнила приказ.

— Об этой мне придется позаботиться, — сказал Гас Хоуку, когда девица, спотыкаясь, ушла с парковки. — Не могу позволить никому сболтнуть, что видели тебя.

— За нее не волнуйся. Она до сих пор такая пьяная, что даже не вспомнит меня, — ответил Хоук.

— Твою мать, а Гектор о чем думал?

— Когда это Гектор о чем-нибудь думал?

Гас выругался себе под нос.

— Пока ты был в тюрьме, он только и делал, что трахал баб, бухал и спал. И после твоего ухода вряд ли что-то изменится. Ты ведь понимаешь это, да?

Хоук не ответил. Он уже не мог это контролировать. Теперь ему нужно думать о себе и решить, что делать дальше.

— Он даже особо не пытался докопаться, кто сдал нас с тем видео… — мрачно добавил Гас. — Между парнями идут разговоры, и это может оказаться интересным… — он замолчал, но Хоук и так понял, куда тот клонит.

— Между нами могут быть разногласия и ссоры, но мой брат никогда меня не продаст, — сказал Хоук, уверенный в своих словах.

— А ради твоего места?

— Нет.

В течение нескольких месяцев Хоука тоже посещали подобные мысли, но они быстро стирались воспоминаниями о тех редких моментах, когда проявлялась их преданность друг другу. Гектор никогда не продал бы брата. Пост президента клуба его совершенно не заботил.

Гас не выглядел убежденным, но, тем не менее, закрыл тему.

— Если хочешь уехать немедленно, можешь взять мой байк.

— Мне и рубашка твоя понадобится. Не могу же я ехать с эмблемой клуба на спине.

Гас не возражал, но взгляд его помрачнел. А чему радоваться? Еще слишком рано, Хоук нуждается в отдыхе.

— Бери все, что нужно, — сказал старик, похлопав его по плечу. — Пойду раздобуду нам что-нибудь позавтракать, да?

Он ушел, а Хоук вернулся в свою комнату. К этому моменту Тайлер уже проснулась и, сидя на кровати, потухшим взглядом смотрела на него. Он остановился и взглянул на нее, вопросительно приподняв брови.

— Ты уезжаешь, — прошептала она, кивнув головой в сторону окна. — Я все слышала.

— Ты всегда все слышишь, — шутливо ответил Хоук. — Вечно подслушиваешь.

Она не улыбнулась.

— Останься, пожалуйста.

Хоук медленно выдохнул и снова рухнул на кровать, откинув голову на подушку. Глаза слипаются. Состояние совершенно разбитое.