— Ты в порядке? Ты выглядишь бледной. Может, мне остановиться?

— Э-э… нет, — я тут же бросаю на нее взгляд. — Но ты не возражаешь, если я открою окно? Меня иногда укачивает в транспорте. Думаю, мне просто нужно немного подышать свежим воздухом.

Мой ответ довольно близок к истине, если учесть, что я не могу слишком долго находиться в замкнутом пространстве. Такое чувство, будто я медленно задыхаюсь в этой металлической коробке. До Уорнера я страдала от легкой формы клаустрофобии, сейчас дело обстояло гораздо хуже.

— Конечно. Всё, что тебе нужно.

Открыв окно на три дюйма, я позволяю ветру ударить меня по лицу, вдыхаю свежий воздух и даю ему заполнить мои лёгкие.

Гораздо лучше.

— Клянусь тебе, это лучше, чем проституция. В каком-то роде, это больше напоминает дом братства, только…

— Хуже?

Она пожимает плечами.

— В некоторых случаях. Зато лучше в других. Огромное количество вечеринок, но этим парням не чужда и серьезность. По отношению к поездкам. По отношению к клубу. Они заботятся о бизнесе, а когда заканчивают с работой, любят отрываться. Но дело не только в этом. Они как семья. Конечно, они любят своих женщин, алкоголь и другие вещи. Но это больше, чем братство, это семья, которая не живёт по стандартам общества. Такая жизнь не для всех. И если это не твоё, ты вольна уйти… в любой момент.

— Как ты узнала? Как поняла… о том, что я планировала сделать?

Одарив меня мимолетным взглядом, она говорит:

— Я знаю, на что похоже отчаяние.

— Почему ты это делаешь? Почему помогаешь мне?

Она сдвигает очки от «Гуччи» на макушку. Всего на мгновение она переводит свой взгляд на меня. Ещё раз быстро пожав плечами, она отвечает:

— Возможно, сейчас я выгляжу по-другому, но я была на твоём месте. Это было несколько лет назад, но я прекрасно все помню. Я видела в твоих глазах то же самое выражение, которое раньше видела в своих собственных глазах.

Я изучаю ее лицо. На минуту мне кажется, что это — единственное объяснение, которое я получу, но затем она продолжает.

— Я сбежала из дома, когда мне было четырнадцать лет. В то время я думала, что нет ничего хуже того, через что я прошла. Конечно же, я была неправа, но к тому времени, когда я поняла, в какой ситуации оказалась, то уже не могла из нее выбраться. Пару лет назад кое-кто проявил ко мне интерес и вытащил меня из этого. Они изменили меня. Дали мне место, чтобы остаться, и несколько милых вещиц, чтобы я обзавелась своим личным скарбом. Дали мне семью. Дали мне второй шанс на жизнь. Тогда это многое значило для меня. Сейчас значит еще больше.

Быстро взглянув в боковое окно, она добавляет:

— Это мой способ отплатить за заботу, вернуть должок или что-то типа того. Там, с Дэвисом, я могла поклясться, что тебе нужна помощь. Честно говоря, я даже не знаю, почему я вернулась. Я не знаю, от чего ты бежишь; от закона или чего-то еще, но я почувствовала это, — она прикладывает руку к своей груди. — Я не знаю, это… чувство, словно мне нужно что-то сделать, — очередное пожатие плечами, — поэтому я сделала то, что посчитала нужным. Плюс ко всему, ты очень похожа…

Мой пульс учащается.

Она смотрит на меня, потом похлопывает по руке.

— Неважно. Забудь, что я сказала.

Улыбка Лили слегка увядает, и девушка мгновенно концентрирует все своё внимание на дороге. Потерявшись в своих мыслях. А, возможно, она задается вопросом, правильно ли поступила. Я выпрямляюсь на своём сидении и смотрю в окно. Боже, надеюсь, она не передумала, и все же часть меня хочет, чтобы она остановила машину, и я могла выйти прежде, чем мы доберемся до места.

Понятия не имею, как мне справиться с этим.

Что, если байкеры увидят меня насквозь? Что, если не увидят и позволят мне остаться? Мне придётся играть свою роль. Вести себя так, словно я хочу там остаться. Позволить им прикасаться ко мне и делать со мной Бог знает что. Готова ли я к этому?

Тоненький голосок в моей голове кричит… нет.

Но, к сожалению, я должна это сделать. В очередной раз я скрываю свои чувства и свою боль. Обещание, которое я себе дала, что полюблю следующего мужчину, с которым разделю постель, придётся нарушить.

Лили устремляется к следующему съезду. Мы минуем большое казино, сворачиваем направо и выезжаем на дорогу с четырехполосным движением.

— Кстати, люди в клубе не зовут меня Лили. Они зовут меня Птичка, или просто Лил.

Я киваю в знак согласия и вытираю руки о свои джинсовые шорты. На моих ладонях обильно выступают капельки пота, но они не имеют никакого отношения к погоде.

Через несколько минут Лили подъезжает к частной территории окруженной забором и останавливается. На заборе висит черно-оранжевый знак «БЕРЕГИТЕСЬ СОБАКИ». Только слово «СОБАКИ» зачеркнуто, а поверх него ужасным почерком нацарапано «ПРЕДВЕСТНИКОВ ХАОСА». В боковом зеркале с моей стороны я вижу, как Ригор слезает со своего байка, а офицер Дэвис паркует свою патрульную машину неподалеку.

Ригор тащится к воротам и открывает панель управления. Через несколько секунд ворота автоматически разъезжаются в стороны.

В некотором роде привлекательность Ригору придает образ молчаливого плохиша. У него сурово поджаты губы, стройное телосложение, длинные темные волосы, собранные в конский хвост, а глаза прикрывают темные «авиаторы».

Лили опускает окно и кричит ему:

— Риг, это останется между нами. Хорошо? Никто не пострадал. Ему не нужен стресс.

— Этот коп ходит за тобой по пятам. Он всю дорогу следовал за нами. Он припарковался неподалеку на этой чертовой дороге. Ты не видишь в этом проблемы?

— Он уедет. Он всегда уезжает.

Ригор отвечает не сразу, но затем трясет головой.

— Риг!

Вскинув руки, он говорит:

— Черт, Пташка. Он все равно надерет мне задницу.

— Нет, не надерет. Потому что ему ни к чему знать о случившемся дерьме.

— Отлично, я не скажу о дерьме. Но в ближайшие дни все проявится на наших гребаных лицах. И в его власти окажутся обе наши задницы. Теперь проезжай, — возвращаясь к своему байку, он бормочет: — За минувший час он мне названивал без гребаной остановки. Подкаблучный мудак.

Лили протяжно выдыхает и закрывает окно, когда въезжает на территорию. Затем она объясняет:

— Моему старику не нужно знать о нашей стычке с Дэвисом. Это просто выбесит его, и он сделает какую-нибудь глупость. Да, к тому же, он плохо справляется со стрессом. Так что говорить ему о Дэвисе — не лучшая идея. Мы сохраним это в тайне. Хорошо? Кроме того, если кто-нибудь спросит, тебя уже осмотрел доктор Алистер, перед тем как мы сюда приехали.

Я моргаю и порываюсь спросить почему, когда она вдруг произносит:

— Поверь мне, у меня есть план. Я знаю, как действуют эти ребята. Просто… позволь мне вести разговор.

— Хорошо.

Она паркует автомобиль. Территория парковки размером примерно с футбольное поле. В настоящее время она заполнена шестью автомобилями, пикапами и приблизительно стольким же количеством людей, в том числе двумя байкерами в кожаных куртках.

Частный забор окружает сравнительно небольшой участок земли и три здания. Первое из них — серое шлакобетонное здание с массивным измазанным краской металлическим знаком, висящим над дверьми и извещающим о том, что это «Дом Мотоклуба «ПРЕДВЕСТНИКИ ХАОСА», Главный филиал». Нижняя строка гласит «ЧАСТНОЕ ВЛАДЕНИЕ». В центре их эмблемы взъерошенные крылья, безумный череп с кровью, капающей изо рта, и символ, который выглядит как глаз на лбу. Хаотичные стрелки на заднем фоне основного дизайна указывают на разные направления, а также когти, вцепившиеся в баннер, который гласит: «Упивайся хаосом. Ни о чем не жалей».

Я тяжело сглатываю и глубоко вздыхаю.

Ригор проходит мимо автомобиля Лили и заходит, как мне кажется, в здание клуба. На его куртке нет эмблемы, как у других байкеров. В нижней части белая нашивка с черными буквами, которая гласит «КАНДИДАТ» вместо «НЬЮ-МЕКСИКО», как у них. Полагаю, это значит, что он пока не является полноправным членом клуба, но пытается им стать.