Глава 4

Генри замешкался у двери медицинской палаты. Он сделал несколько глубоких вздохов, прежде чем почувствовал, что готов войти туда. Возможно, ее там не было. Может быть, вместо нее там техник или даже ее брат-мудак. Ага, точно, он не был таким везунчиком.

Постучав костяшками пальцев в дверь, Генри открыл ее и вошел внутрь. В тоже мгновение он увидел девушку. А как иначе, если повсюду помимо воли он искал ее? Она посмотрела на него из-за своего стола. Ее глаза загорелись и девушка улыбнулась. Это было, как столкновение с тяжелым грузовиком. Дыхание вырывалось из него со свистом. Ее глаза опустились на его грудь и улыбка девушки померкла. Но, по крайней мере, Генри снова мог вздохнуть.

Поднявшись, она схватила белый халат со стойки позади нее.

— Что произошло?

Ее голос звучал бодро, профессионально и одновременно мягко. В нем также чувствовался акцент, говорящий о ее египетском происхождении.

— Обычная битва.

Она подняла бровь, недоверчиво глядя на него.

— Садись на стул. Мне нужно взглянуть на рану.

Он любил звук ее голоса.

Ее манера чуть растягивать слова при произношении сводила его с ума. До тех пор пока девушка не произнесла его имя своим чувственным, хриплым голосом, от чего он никак не мог удержать свой член под контролем.

Запрыгнув на белую больничную койку, ему с трудом удалось сдержать гримасу боли. Девушка со щелчком натянула пару латексных перчаток и подошла, встав перед ним. Казалось, что это самое естественное положение в мире — расставить ноги так, чтобы она могла встать между ними. Определенно он был мазохистом.

— Я должна знать, что произошло, Генри.

Закрыв глаза, воин почувствовал, как его окатило волной удовольствия. Его член стал твердым и Генри не знал, то ли потому что она пахла, словно смесь дождя и ароматов женского тела, то ли потому что стояла между его разведенных ног или потому что назвала его имя. Девушка произнесла его, как будто это было что-то сочное и толстое, то, что она хотела ощутить у себя во рту. Никто и никогда не произносил его имя так. Генри был уверен, что половина из того, о чем он сейчас думал, была кучей безумного дерьма.

— Я бился с демоном.

Он смотрел сквозь опущенные ресницы, как она нежно подняла пропитанную кровью рубашку на его груди. Девушка не отпрянула и не упала в обморок, увидев рану на его животе. Она просто оценила повреждения критическим взглядом. Это не должно возбуждать его, но…

Дерьмо.

— Это не похоже на обычную рану, нанесенную демоном.

Ему удалось пожать одним плечом, не поморщившись от боли.

— Это был не типичный демон. Это было нечто другое, больше, злее. Не совсем живое, на мой взгляд. Никогда не видел ничего подобного до этого.

Она вскинула на него свои золотисто-карие глаза. Девушка была настолько красива, что на нее было больно смотреть, но Генри не мог отвести взгляд. Это стоило той боли. Ее кожа напоминала ему жженый сахар. Была ли она на вкус так же сладка, Нану?

Щечки девушки зарумянились, став более темного, насыщенного оттенка, пока она смотрела на него снизу-вверх. Но тут она резко опустила глаза и очарование момента было разрушено. Не могу сказать, что я виню ее. Мне бы тоже не хотелось смотреть на самого себя.

— Я очищу рану. Похоже, необходимо наложить несколько швов, поскольку она достаточно глубокая. — Шагнув назад, она стала собирать на поднос медикаменты со стойки.

— Не нужно швов.

Она испуганно взглянула на него.

— Почему нет? На этом месте может остаться неприглядный шрам.

Генри чуть не улыбнулся, но не потому что его что-то порадовало.

Вот по этой причине он никогда не сможет обладать ею. Она была прекрасной богиней, а он — израненным воином.

— Я не стыжусь шрамов. Это будет напоминать о том, через что я прошел и насколько был близок к смерти.

В ее прекрасных глазах мелькнула некая эмоция, которую Генри не смог распознать. Затем она кивнула.

Девушка собрала все, что ей было необходимо и опять встала меж его разведенных ног. Она очистила рану, тянувшуюся от груди к животу, при этом используя жидкость, обжигавшую его плоть. Генри сохранял невозмутимое выражение лица. Если честно, то боль от раны даже близко не стояла с той болью, что причиняла ее близость. Он отдал бы свою правую руку за то, чтобы выбраться отсюда прямо сейчас.

Однако, Генри должно быть был помешан на страданиях. Потому что вместо того, чтобы отвернуться, он рассматривал точку над ее головой и следил за всеми ее действиями краем глаза.

Движения девушки были методичными, живыми и тщательно выверенными. Она сделала все слишком быстро и, отступив назад, стянула перчатки.

— Я дам тебе обезболивающее.

Девушка направилась к шкафчику с лекарствами, но его голос остановил ее.

— Не беспокойся. — Спрыгнув с кушетки, Генри потянул вниз рубашку. Если она хоть раз еще дотронется до него, он не сможет отвечать за последствия.

— Мы еще не закончили.

Генри резанул по ней взглядом. Он никогда не слышал, чтобы ее голос звучал сердито. Да, она определенно злилась. В ее глазах плескалось бешенство, а губы вытянулись в тонкую линию. Она снова стремительно приблизилась к нему, подтолкнув к столу. Генри поморщился, но на этот раз не из-за боли. Он не мог контролировать своего «дружка» рядом с этой женщиной. Все, что она делала, возбуждало его. В его неуправляемых фантазиях девушка забиралась на него сверху, обволакивая его своим телом и ртом.

— Подними рубашку. Я перевяжу рану.

Генри начал было протестовать, что в этом нет необходимости, но она так посмотрела на него, что он, к чертям, заткнулся. Когда девушка вернулась к нему, в ее руках был рулон белого хлопчатобумажного бинта. Генри поднял свою рубашку, как хороший пациент, позволив ей работать.

Боже, какая это была пытка.

Она стала оборачивать бинт, начиная с его бока, а затем, прижимаясь к нему, девушка снова и снова обвивала руками его спину, грудь… Он должен был закрыть глаза, а иначе мог сделать что-нибудь глупое, например, поцеловать ее. Вкусить ее губы и, наконец, узнать, как они будут чувствоваться под его губами. Генри готов был поспорить, что они мягкие и одновременно настойчивые. Ему достаточно просто дать себе волю, чтобы впиться зубами в эту нижнюю губку. Станет ли от этого ее взгляд нежным или наоборот голодным.

— Все готово, — тихо сказала она, вырвав Генри из его эротических фантазий. Он почувствовал ее дыхание на своем соске, от чего мышцы его живота рефлекторно сжались. Генри открыл глаза, чтобы увидеть, как она изучает его грудь и желание поцеловать ее стало еще труднее сдерживать. Девушка подняла на него глаза, и он наблюдал, как ее щечки стали красивого бронзового оттенка. Прекрасная богиня с золотистой кожей.

Он с трудом сглотнул.

— Спасибо за все.

Генри встал, но слишком поздно понял свою ошибку, потому что девушка отступила не достаточно быстро и его тело прижалось к ее. Большая ошибка. Боль от его раны утихла, как будто ее вовсе и не было. Все, что он чувствовал, было нежное тепло ее тела, прижавшегося к его ногам и бедрам.

— Генри, — его имя тихо слетело с ее прекрасных губ.

Он изо всех сил старался вдохнуть воздух в легкие. Она была ведьмой, заманившей его в ловушку глубокого страстного желания, отражавшегося в ее глазах. Генри не мог отвести взгляд, даже когда девушка положила руки ему на плечи и приподнялась на носочках. Он был идиотом, но не собирался сопротивляться ей. Генри отчаянно жаждал, наконец, узнать, какова же она на вкус.

Девушка остановилась в дюйме от его губ. Ее прерывистое дыхание коснулось его. Его руки двинулись под белую рубашку к девичьей талии и осторожно сжали ее. Прикосновение обнажило ту раскаленную добела страсть, что угрожала взорваться внутри него.

Генри не мог больше ждать. Если завтра он умрет то, по крайней мере, узнает, каково это ощущать ее, пробовать на вкус. Наклонившись, он прижался к ее губам. Самое первое прикосновение принесло удивительное наслаждение, пронзившее его подобно удару молнии. Генри тут же отстранился, ошеломленно глядя на нее. Но девушка с мягким стоном потянулась обратно к нему, заставив его сердце бешено стучать в груди, а член изнывать от желания.