- И как, не обижает? – понизив голос, спросила Ирка.

Она до сих пор чувствует себя виноватой в той сцене в кабинете. С тех пор она еще больше стала недолюбливать Андрея Владимировича.

- Нет, – Фыркнула я. – Он не какой-то там монстр, как ты себе напридумывала. Просто не надо лезть, куда не просят.

Мы обе замолчали: вспоминать всю эту историю было неприятно.

- Ты не знаешь, кто был на той фотографии? – спросила подруга.

Я лишь пожала плечами. Честно, я просто забыла про то фото. Да и как-то спрашивать об этом… у кого? У самого учителя? Так у меня до сих пор в ушах стоит звон стекла из разбитой рамки. У кого-то еще? Не знаю. Да и к чему это мне? И так куча проблем, чтобы искать новые.

- Не думаю, что это наше дело, - наконец ответила я.

Мы заказали по молочному коктейлю и теперь перемешивали пену в стакане, каждая думая о своем.

- Я с Юркой поругалась, - вдруг сказала она.

Несколько раз я просто смотрела на нее, хлопая глазами. Теперь-то я заметила, что обычная хохотушка Иринка сегодня тихая и грустная.

«Да, Камилла, ты идеальная подруга! Она тут сейчас перед тобой повесится, а ты и не заметишь», - покачал головой внутренний голос.

Да и есть, чему удивиться. На моей памяти они ругались всего раза два, да и то в младшей школе.

- Как это?

- Как… как… обычно, – фыркнула подруга. – Слово за слово - и поругались.

- Хорошо, - решила я зайти с другой стороны, - из-за чего?

- Вернее, из-за кого, - стакан жалобно звякнул, резко поставленный на столик. – Селезнева.

Стакан чуть не выпал из моих рук:

- Селезнева? Да нет, ты что–то путаешь, всем известно, что Ксюшка любит парней постарше и не интересуется школьниками, – замотала я головой.

- Милка, я не слепая. И я своими глазами видела, как они целовались на детской площадке, – в глазах Иринки заблестели слезы. – Она еще потом от него отошла, увидела меня и нагло ухмыльнулась. Я ей чуть лицо не расцарапала.

- Ну, а Юрка? Он что сказал? – пыталась переварить я информацию.

- Что он скажет? Не виноват… она сама. Да еще мне Витьку припомнил, – фыркнула девушка. – Вот и разругались насовсем.

Витька был на год нас младше. И летом на дискотеке пьяная Иринка (а подруге вообще пить нельзя, у нее башню сносит) на слабо поцеловалась с мальчишкой. Это, конечно же, видели не только все окружающие, но и Юрка. Парень был зол на девушку, но, списав все на алкоголь, наутро простил. При том, что сама виновная ничего о своей выходке не помнила.

- Так уж и насовсем? – с иронией посмотрела я на подругу.

- Ну, если придет извиняться, так и быть, прощу, - пожала плечами Иринка.

По глазам девушки уже было ясно, что если это «насовсем» продлится два дня, а может, и меньше.

- А у тебя как дела с Ромкой? – решила перевести тему подруга.

Я махнула рукой. Мне в последнее время не до него, да и он от моего отсутствия особо не страдает.

- Я его тут с другой видела, - шепотом сообщила мне Иринка.

Я лишь пожала плечами и сама же себе удивилась: когда это мне стало все равно? А мне именно «все равно». Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт - подпишись на страничку в VK. Месяца два назад, если бы мне кто-то сказал, что видел Ромку с другой девушкой, мне бы было, как минимум, неприятно, тревожно, обидно. Сейчас я не почувствовала вообще ничего, словно говорили о постороннем мне человеке.

- Зачем вы вообще встречаетесь? – озвучила мой вопрос к самой себе подруга.

- Ну, сложно это объяснить. Я, наверное, просто привыкла. Привыкла, что он у меня есть, что мне есть, с кем сходить в кино. Есть, кому подарить мне букет цветов. Я его по-своему люблю.

- Это не любовь, - со знанием дела сказала подруга. – А в кино и я с тобой могу сходить.

Я улыбнулась:

- Буду иметь в виду.

Мы еще немного поболтали. Мне было приятно, что среди всей этой круговерти, что меня окружает, есть то, что не меняется: вот такие посиделки с подругой в тихом кафе и разговоры ни о чем.

- Ты сегодня рано, – услышала я голос опекуна, стоило мне переступить порог квартиры.

Он стоял в коридоре, прислонившись к косяку и сложив руки на груди.

- Это плохо? – удивилась я.

- Нет. Просто тебя в последнее время дома раньше девяти не увидишь, - нахмурился он. – Только не ясно, с кем и что делаешь.

«Оу, теперь ясно… Интересно, что ему такого нашептала «ведьма»?»

- Андрей Владимирович, не волнуйтесь. Я не пью, не курю и ничего плохого не делаю. - Я посмотрела опекуну прямо в глаза. – Честно. Я просто была с Иринкой в кафе. Можете ей даже позвонить, - протянула мужчине мобильный.

Он несколько секунд пристально смотрел мне в глаза, потом на телефон.

- Нет, я тебе доверяю, - наконец произнес опекун. – Пошли ужинать.

"А зря..." - ехидно протянул внутренний голос.

Я постаралась побороть очередные муки совести - все-таки я не совсем соврала, - и прошла на кухню. На столе стояла большая пицца.

- Ух ты!

- Я решил, что сегодня тебе нужно отдохнуть от готовки, - улыбается мужчина.

Ну, я не то чтобы себя этим так уж утруждала, но все равно было приятно.

- А знаешь что? – спросил Андрей Владимирович с хитрой улыбкой.

- Нет, - покачала головой я.

- Давай устроим киносеанс?

«То есть перетащим еду в гостиную, к огромному телеку. И будем смотреть клевую киношку, запивая пиццу кока-колой? Да я двумя руками за!»

- Согласна, - тут же кивнула я. – Только, чур, фильм выбираю я!

Вприпрыжку помчалась к большому стеллажу, забитому DVD-дисками. Опекун оказался большим киноманом, впрочем, тут мы схожи. Через десять минут мы уже сидели на диване и смотрели первую часть «Трансформеров». Я уже забыла, когда столько смеялась в последний раз. А сам мужчина сейчас больше напоминал моего сверстника, чем строгого учителя. В какой-то момент я поняла, что больше смотрю на Андрея Владимировича, чем на происходящее на экране.

- Что? – спросил он, поймав мой взгляд на себе.

- Нет, ничего, - я быстро перевела взгляд на экран и почувствовала, что щекам стало горячо.

«Блин! Я, наверное, сейчас пунцовая!» - Подумала я со стыдом. – Хорошо, что тут темно».

Смотреть фильм уже не хотелось. Хотелось сбежать в свою комнату, но так как я не могла придумать ни единого правдоподобного предлога, то, стараясь сосредоточится на фильме, а не на атмосфере, которая электричеством повисла в комнате, уставилась в экран. Через полчаса кино закончилось, и я, надеясь, что уже не выгляжу как свекла, включила свет в комнате.

- Я приберу, - сказали мы хором и потянулись за тарелками.

- Ой! – Я потерла ушибленное место, когда мы с Андреем Владимировичем столкнулись лбами.

Он тоже держался за голову. Мы несколько секунд молча смотрели друг на друга, как в отражении потирая лоб. В этой неловкой тишине я вдруг услышала смех. Смеялся опекун. Я сначала робко заулыбалась, а потом тоже рассмеялась в голос. Прикосновение его пальцев к моей щеке вмиг оборвало мой смех. Я посмотрела на мужчину: наши глаза встретились, и я замерла не в силах двинуться, по коже пошли мурашки. Я отстранилась. Учитель тоже отошел, взяв тарелки со стола, произнес:

- Я сам все уберу, – его голос звучал непривычно глухо.

Кажется, он тоже был смущен этой неожиданной сценой. Я кивнула и поспешила в комнату.

Черт! Что это было! Я стояла в темноте комнаты, прислушиваясь к его шагам за дверью и стуку собственного сердца. На секунду мне показалось, что еще чуть - чуть - и он меня поцелует. А я? Что со мной происходит? Неужели я влюбляюсь в своего опекуна, в одного из самых строгих учителей в школе, в Андрея Владимировича…

Теперь уже вопрос Людмилы Кирилловны не казался такой уж глупостью.

Бред! Сумасшествие! Ромку - вот кого я должна любить! Красивого, умного, веселого, немного самовлюбленного парня. Но что это за слово «должна»? Хочу. Люблю. Окончательно запутавшись в собственных мыслях, я отошла от двери и села за стол. Я уставилась на страничку «В контакте». День рождения у кого-то из одноклассников, несколько сообщений с просьбой дать списать домашку, сообщения от Иринки, которые варьировались от «какой он идиот» до «как же я по нему скучаю».